ТОТ САМЫЙ КАНТАРИЯ

Как получилось, что внучатый племянник легендарного сержанта Мелитона Кантария, который установил флаг над Рейхстагом, объявил войну «георгиевским» ленточкам?

Что тут, казалось бы, чрезвычайного: в Грузии какие-то недоумки срывают с российских байкеров георгиевские ленточки. После таллинского «Бронзового Солдата» и раскопанных солдатских могил, после всех памятников, спикировавших с пьедесталов Европы, после того, как в Киеве разбили памятную доску в честь Георгия Жукова... К подобного рода мерзостям у всех давно образовался иммунитет. Но была в новости, прилетевшей из Тбилиси, одна цепляющая деталь: ленточки будто бы срывал не кто иной как внук Мелитона Кантария. Того самого Кантария, который в 1945-м вместе с сержантом Михаилом Егоровым водрузил над Рейхстагом Знамя Победы. А это придавало истории совсем иной смысл.
Красиво было подано, а главное вовремя: аккурат перед юбилеем Победы. На видео, выложенном в сеть, группка молодых грузин настойчиво требовала у российского байкера снять ленточку. Что тот и сделал. Сам. Любезно предложенным ему ножом. «Внука Кантария» на этом видео нет, слова от том, что «под этим флагом убивают грузин» кричит не он.«Внука» нам подали потом, в виде соуса: в подписи к видео, которую радостно распространили не сколько грузинские, столько украинские СМИ. А либеральные россияне им помогли, поработав на подпевках в комментариях: семья Кантария, дескать, страшно зла на российскую власть за то, что в результате войны лишилась дома в Сухуми, вот вам и результат...
Уже через день жизнь с бешеной скоростью понеслась дальше, и половина из тех, кто прочитал новость про «внука Кантария» так и не узнали, что не внук это вовсе был, а внучатый племянник — что, согласитесь, несколько картинку меняет. Песня про преданную через всего одно человеческое поколение память была явно притянута за уши, но это уже было не важно. На войне как на войне, тем более информационной — главное, успеть выстрелить первым, а с ранеными пусть потом разбираются те, кому не лень.

Внуки сержанта Кантария

Настоящий, кровный внук Мелитона Кантария, Мераб, живет в Москве и никакого пиара на своей фамилии не делает. Еще один, Тенгиз, проживает в Греции, но фамилию носит другую. Двое других внуков до этих дней семейного позора не дожили: Тамаз погиб в Абхазии в 1993-м, а Зураб пару лет назад умер в России.
Так что единственным внуком Героя Советского Союза сержанта Кантария, который имеет право от его имени выставлять кому-либо счета и делиться политическим завещанием, может быть только Мераб — агроном субтропических культур, который работает водителем.
— Помню один момент как фотографический: из дома вышел человек с лампасами и в белой армейской майке, который показался мне огромным (это был генерал-майор Шатилов, командир 150 стрелковой дивизии, который написал брошюру: «Взятие рейхстага. — Г.С.) и спросил: «Ты кто? Внук Мелитона? А книга про деда есть у тебя?» Подписал и подарил. Во время войны она пропала у нас, к сожалению. Соседи говорят, что фотографии и письма из дома летали по всей улице.
В декабре 1993-го Мелитон Варламович умер от горя. В Москве, в которую бежал после того, как в Абхазии сожгли его дом. Рассказывают, что перед отъездом в Россию тот чуть ли не голодал, выменивая хлеб на вещи и собирал по берегу ветки. Пытался всех помирить — и жена у него была абхазкой, и снохи, разрубить эти корни казалось невозможным — но был бессилен… Территорию Абхазии и обжитые дома вынуждены были покинуть тогда 250 тысяч грузин.
Похоронили его там, где он и родился — в центре города Джвари, что находится в Западной Грузии, рядом со школой, названной его же именем. На сохранившемся с похорон видео какой-то черноглазый малыш несет его портрет — кто знает, может это и есть Ираклий, который спустя двадцать 22 года будет вещать от имени двоюродного дедушки: «Мелитон выступал за независимость своей страны и был против той символики, которая служит оккупации Абхазии и Южной Осетии»?
— Его мнение я не разделяю, но от этого наши родственные отношения не меняются, — мягко притормозил меня подлинный внук Кантария Мераб, когда я попыталась было заговорить о внуке мнимом. — Я ему позвонил и попросил не представляться моим именем. Он ответил, что и не представлялся, а наоборот просил журналистов это опровергнуть. Мне кажется, его помимо его воли втянули в какой-то спектакль: слово «внук» звучит громко, а внучатый племянник — никак…

Синоним дикости

На встречу он приезжает с переводчиком, потому как по-русски не говорит. Его друг Алеко — тоже активный участник «ленточной» войны, но про него в фейсбуках не пишут, потому что он не Кантария. Не звучит.
Сам Ираклий неулыбчив и сумрачен. У него, если хотите, когнитивный диссонанс: родня велит встретиться с московским журналистом, а молодежная организация «Свободная Зона», в которой он состоит — запрещает. Наверное спонсоры («Единое национальное движение, вотчина Михаила Саакашвили — Г.С.) боятся, что за время интервью их сотрудники идеологически перекуются… Но слово родни важнее слова спонсоров. Потому 26-летний Ираклий покорно ждет вопросов. По образованию он историк, в его изложении двухвековая история отношений России и Грузии выглядит так: «После того как был подписан Георгиевский трактат, последовало упразднение грузинского царства и грузинской автокефалии. В 1919-м Грузия восстановила свою независимость, но уже в 1921 году началась красная оккупация. Советский период очень тяжелый был для Грузии. Затем последовало обретение независимости, война в Цхинвали, занятие 20 процентов грузинской территории. Одним словом — очень сложные отношения были у нас все время».
-А что ты плохого видел в советский период? — удивляюсь я — если Советский Союз распался через два года после твоего рождения? Мне вот грузины рассказывали, что жили настолько хорошо, что могли дарить друг другу «Жигули» и летать на премьеры в Большой Театр.
— Деньги — это еще не все, — подумав, ответил Ираклий.
Все с ним было бы более или менее понятно, если бы в глазах этого юного Кантария застыла картинка страшной грузино-абхазской войны. Если бы ему, например, пришлось бежать — как его двоюродному дедушке. Но не было никакой картинки, вот ведь какая штука! И родился, и жил он не в Абхазии, а на грузинской стороне, в Джвари, и каждый день ходил в школу мимо могилы своего знаменитого предка.
— А тебе бы понравилось, если бы какие-нибудь политические силы взяли и однажды выкопали его из могилы, а бюст увезли куда-нибудь далеко в горы, потому как он ведь тоже — «символ оккупации»?
Ираклий смотрит на меня, как на больную. И твердо говорит:
— Такого никто не сделает, не посмеет, это будет большой протест!
Как же? А вот 7 лет назад в Таллине очень даже посмели. И из могил героев повыкапывали, и памятник перенесли… Тогда местные русские и надели на себя георгиевские ленточки, как символ сопротивления. Как синоним слова «недикость». И один парень, Дмитрий Ганин, который был моложе Ираклия на 7 лет, с площади не вышел. Он погиб от рук таких же борцов со всем советским, как организация, в которую Ираклий Кантария вступил 5 месяцев назад, и это преступление до сих пор не раскрыто. Была ли в руках Ганина георгиевская ленточка? Не факт. Их тогда отчаянно не хватало. Но душа так кричала и настолько требовала бежать подальше от дикости, что люди рисовали оранжевые и черные полоски на простой бумаге. Сами. И эти бумажные ленточки шелестели на балтийском ветру, как кладбищенские венки.
Он наверное хороший парень, этот Ираклий, потому что у него от этой истории влажнеют глаза. Но потом он справляется с собой: «Мне жаль этого молодого человека, но …у меня другая информация о том, когда и почему эти ленточки начали носить».
Такая: что будто бы в августе 2008-го российские солдаты входили в Грузию, обвязавшись ими. И с ними же тырили унитазы, чтобы на танках увезти их в Рязань — хотя по сравнению с грузинской провинцией Рязань выглядит как Монако. И российские туристы, нацепляя сегодня эти ленточки на грудь, тем самым пытаются послать грузинскому обществу месседж о том, что они и есть победители…
Единственным его словом, сказанным по-русски, было испуганное «не хочу», когда я предложила вместе сфотографироваться.
Не хочется употреблять газетный штамп насчет того, как черт боится ладана, но Ираклий Кантария на вид георгиевской ленты в моих руках отреагировал именно так.

Подарок царя

— Не пиши про него плохого. Ну пожалуйста! Этот пацан очень хороший парень. Очень культурный и образованный: всего Сталина перечитал! Нет у нас такого, чтобы позорили наш род и нашего деда! Эта ленточка всегда была символом святого!
Это тетя Циала — родная дочь Мелитона Кантария. Она уже 19 лет живет в Греции — в страшные 90-е там устроиться оказалось проще, чем в Москве, где 16 членов их большой семьи теснились в трехкомнатной квартире. Нельзя сказать, что тогдашняя российская власть совсем им не помогала. Помогала, как могла, пропорционально времени: и жилплощадь нашла, и гражданство сделала. С бытом постепенно разобрались, без каких-либо обид на Россию, которые им сейчас приписывают.
Циала помнит всех — и сержанта Егорова, с которым ее отец устанавливал Знамя Победы, и командира дивизии Шатилова и даже маршала Жукова — все они приезжали к ним гостить. «Давай, Мелитон Варламович, поступай в военную Академию, — говорил ее отцу Жуков. А тот отвечал: «Я столько за пять лет войны увидел — холод, голод, пули — что хочу жить в покое со своей семьей и больше ничего не хочу».
Покоя не получилось — ни до смерти, ни после. Грузия вообще не знает покоя все последние 25 лет. Те, кто в советские времена имел по нескольку автомобилей, угрюмо караулят сейчас на зугдидском вокзале тбилисский поезд, в надежде заработать хоть что-нибудь. Горцы — красивые мужчины с прямыми спинами — стоят, как на рынке и ждут, чтоб их выбрали. Унизительно…
За месяц до этой моей командировки из Грузии вернулся один мой коллега, совершенно счастливый. Рассказывает: «Грузины выгнали Саакашвили, радуются жизни, смеются над Украиной, начали поставлять вино в Россию, танцуют и поют». Все наверное так и есть — если говорить о столице. А я вот еду по Западной Грузии и наблюдаю совсем другую картинку: разрушенные и брошенные дома — почти как в Донбассе, но на фоне заснеженных гор, и заржавевшие памятники солдатам Великой Отечественной в окружении тропических пальм. Обитатели домов уехали — кто в Россию, кто в Турцию: работы нет, а орехи и мандарины выращивать больше незачем, потому что некому продавать.
В том, что портреты грузин, погибших на фронтах Великой Отечественной, покрыты ржавчиной, нет никакой политики. Это нищета, из которой вдруг возникает мираж: курортный остров Анаклия — с тремя новенькими отелями, аквапарком, самым длинным в мире пешеходным мостом и мариной, в которой одиноко покачивается спящая яхта. Михаил Саакашвили планировал здесь построить курорт — конкурент Турции, но как только время его вышло, строительство остановилось.
— Деньги закончились?
— Нет, государство изменилось, — кисло улыбаются девочки на рецепции в совершенно пустом отеле. В отличие от центра страны, об изменении государственного курса здесь жалеют почти открыто: при Саакашвили жизнь ожила, в Анаклию ехали зарабатывать и строить, а теперь Зугдиди похож на склад дешевых магазинов, по которому бродят коровы и гуси и который украшает бюст еще одного грузинского президента — изгнанника Звиада Гамсахурдиа. В отличие от всей остальной Грузии в этих местах он — герой.
В этом бульоне Ираклий Кантария и варился: под плач беженцев из Абхазии, безумные проповеди Гамсахурдия и сладкие обещания европейского будущего, которыми очаровывал массы Мишико.
Так что дело вовсе не в компании плохих парней из «Свободной Зоны», которые затянули его в свои сети. Здесь так, как Ираклий, похоже, думают многие. Экскурсовод Эльза во дворце мегрельских правителей Дадиани, например. Как же она занервничала, когда я достала фотоаппарат, увидев в экспозиции георгиевскую ленточку — на мече, который русский царь Александр Второй подарил Нико Дадиани! «Если вас интересует ленточка — то я вам больше ничего не скажу!» — закрыла она собой витрину. « И да — фотографировать ее нельзя, потому что у нас везде камеры!»
Как хорошо все-таки, что экспонаты музея находятся под стеклом и охраняются государством... Подвергнуть репрессиям их будет трудно.

Коллективная точка

От могилы Мелитона Варламовича до дома, в котором вырос его внучатый племянник Ираклий и где живут до сих пор его родители — всего несколько минут ходьбы. Очень простой и чистый дом: большой деревянный стол, кружевная накидка на кресле, телевизор. Еду готовят в буржуйке.
Из всех родственников на самого главного Кантария больше всего похож отец Ираклия Борис — те же голубые глаза и белесые ресницы. Он был самым любимым племянником — даже на похороны Михаила Егорова, с которым Мелитон Варламович устанавливал знамя и дружил всю жизнь, дядя брал именно его, а не своих сыновей. Борис сейчас считается главным хранителем семейной истории и присматривает за бюстом и могилой.
На экране компьютера — семейное видео с похорон сержанта Кантария, сейчас эти кадры кажутся художественными: черные тени горских старух, ополченцы без опознавательных знаков и непонятно чей красно-черно-белый флаг. «Мы сегодня прощаемся с человеком, который при жизни стал легендой. Русский Егоров и грузин Кантария волею судьбы были вознесены на высшую ступеньку пьедестала солдатской славы. Они совершили подвиг, равность которого трудно сыскать — они поставили точку в Великой и страшной войне», — говорит хорошие слова неизвестный русский генерал. Видео слегка дрожит — чувствуется, что его в этом доме смотрят часто. То есть, Ираклий эти слова должен был знать наизусть.
Все вопросы о сыне утыкаются в тишину. Мелитона Варламовича Ираклий уважает, не может не уважать. А что касается того, что объявил войну георгиевским ленточкам и самолично снял этой весной с российских байкеров и прохожих целых пять штук — то это его, взрослая жизнь, за которую родители не отвечают.
— Молодежь такая сейчас, — несколько растерянно говорит Борис. — Он то же самое, что и мы думает, только насчет ленты имеет осложнение. Это ассоциируется с чем-то у него. Кто-то с ними играет.
— Никто. Он не такой, чтобы его использовать. Он все знает лучше нас, — сухо поправляет Бориса жена. И уводит разговор в сторону:
— А давайте лучше по-русски споем! Мы так соскучились…
И мы поем «Катюшу», потому что петь песни и пить вино несравнимо лучше и интереснее, чем выяснять, кто был в истории прав, а кто нет?
И ставим этим коллективную русско-грузинскую точку — почти такую же, как поставили когда-то русский Егоров и грузин Кантария.
— Главное, чтобы мы друг друга уважали, — говорит на прощание Борис. Кто бы был против...

Грузинская «вата»

При президенте Гамсахурдия с фронтовиков срывали ордена. При Саакашвили снесли Мемориал Славы в Кутаиси. Время нынешнего грузинского президента — Маргвелашвили — запомнится войной с георгиевскими ленточками. А еще такой его фразой: «Ценности, укоренившиеся в российской политической системе… нам чужды. Они были нам чужды и тогда, когда мы были частью Советского Союза». Вы не ослышались — именно этот «тренд» сейчас в Грузии в моде. Вот и достаточно «нашенский», вполне пророссийски настроенный грузинский журналист, попросивший не называть свое имя, верит в то, что говорит: «Мы никогда не были советскими людьми. Во второй мировой грузины воевали не за Советский Союз, а за свободную Грузию!»
Ага. Все 137 героев Советского Союза из 700 тысяч участвовавших в войне выходцев из Грузии, включая 36 генералов и 4 адмирала. И все бежали в атаку с криками: «За Грузию! За Сталина»…
С последним, кстати, здесь явно намечается проблема. Для того чтобы быть «европейцами», как себя позиционируют члены «Свободной Зоны», генералиссимуса надо бы ненавидеть, это по-европейски. А у него в Грузии огромная поддержка — в любой лавке стоят сувенирные бутылки с узнаваемыми усами! Поэтому в Гори — родном городе Иосифа Виссарионовича, да и не только — митингующих «свободозоновцев» гоняют, как раненых зайцев.
Остается им одно — объявлять «ленточную» войну и воевать в интернете. Лексика подозрительно узнаваема, точно та же, что и на украинских сайтах, будто бы все тексты ваяют в одном подвале на Малой Арнаутской: «Мотошакалы с георгиевскими ленточками», «Портянки они есть портянки, хоть и ездят на немецких и японских мотоциклах», «грузинская вата», «Местные колорады опаснее залетных». Сайт редактирует журналист Гела Васадзе, русский по матери, закончивший Казанский университет.
Полагаю, что идея «выстрелить» по Дню Победы сюжетом о том, как псевдовнук Мелитона Кантария срывает ленточки, принадлежит именно ему. «Да у меня два деда воевали! Война здесь вообще не при чем! После того как георгиевскую ленточку стали цеплять на себя товарищи с Донбасса, она стала другим символом. Как свастика. А до этого была символом добра», — возмущенно говорит по телефону Гела.
При том, что этот «выстрел», за которым его подопечные группами гонялись по всей Грузии, держа наготове ноутбуки, был самым удачным, несмотря на все старания, усиленные лозунгами: «Грузин, сорви георгиевскую ленточку и укажи русскому его место!» — эта паранойя не стала массовой. Право же — смешно бороться с георгиевскими ленточками в стране, покровителем которой является святой Георгий и где это имя носит процентов 80 мужчин.
Зачем и кому это было надо?
Вашингтонский спонсор на этот раз не при чем. Спонсор живет в Киеве и надевает по праздникам вышиванку. Изгнанному из страны Михаилу Саакашвили очень выгодна такая многоходовка: завалить приободрившийся было благодаря россиянам туризм (следуя той логике, что россиянин, с которого сорвали ленточку, второй раз сюда не приедет — Г.С.) и дискредитировать тем самым новую власть, которая его отсюда вышибла. Поэтому знай, товарищ: обидевшись на безумных «свободозоновцев», нарушающих закон (георгиевские ленточки грузинским законом не запрещены, срывать их — в чистом виде самодеятельность!) — и решившись туда больше не ехать, ты льешь мельницу на воду Михаила Николаевича Саакашвили, который таким образом передает нам всем привет.

Вместо послесловия

Итог «ленточной войны» с применением тяжелого оружия в виде псевдовнука Мелитона Кантария мы подводим вместе с грузинским политологом, руководителем Тбилисского института Евразии Гулбаатом Рцхиладзе.
— Именно из-за того, что Великая Отечественная Война связывает нас с Россией и с другими бывшими советскими республиками и народами, в нынешней Грузии и игнорируется вопрос о памяти. В школьных учебниках преподается прямая ложь и ведется дискредитация Красной армии. Там говорится, что якобы советские солдаты вели себя на территории Европы также, как немецкие фашисты на территории России. Дискредитируется вообще все советское.
— Зачем?
— Чтобы наши народы отдалились друг от друга. Если не будет духовных связей, которые никакой Саакашвили порвать не смог — нужно дискредитировать историю и то святое, что нас связывает. Сейчас в СМИ, которые получают финансирование с Запада, распространяется ложь о том, что российских солдат, которые вошли в Грузию в 2008-м году , потом награждали этими ленточками. Ну скажите мне: кто награждает солдат ленточками? Никакой это не символ оккупации — наши деды и отцы получали ордена и медали именно с этой лентой. У моей прабабушки, которая была военным врачом, тоже были ордена с георгиевской лентой. Но знаете, что я еще хочу сказать?
Здесь Гулбаат набирает полную грудь воздуха. И говорит нечто такое, от чего хочется покраснеть:
— Если уж ты приезжаешь сюда и навязываешь себе на грудь эту ленточку — ты не должен срезать ее собственной рукой! Если ты мужик и байкер — ты должен защитить свой флаг и свой символ, пускай тебя за это даже побьют!
… И знаете, что в этой истории самое интересное? Что последний абзац за эту командировку я слышала от грузин куда чаще, чем мантру про «символ оккупации», которую им всю прошедшую весну лили в уши с телеэкранов.
А вот это уже наш привет Михаилу Николаевичу Саакашвили. Которому он явно рад не будет.

Галина САПОЖНИКОВА