«Дышите глубже», - советовала «Земля» космонавту перед гибелью

Сегодня исполнилось бы 75 лет космонавту Владимиру Комарову. Он погиб 24 апреля 1967-го при приземлении корабля «Союз-1». «Комсомолка» впервые публикует рассекреченный текст переговоров космонавта с ЦУПом за несколько минут до трагедии Представляю, как все это было тогда, 35 лет назад. У Комарова юбилей - 40. Жизнь так здорова складывается! Он - один из «старичков» первого набора космонавтов. Командовал «Восходом», в котором экипаж впервые летал без скафандров и садился внутри корабля, а не отдельно на парашюте, как было на «Востоках». Совсем скоро - еще один старт. Испытание нового корабля. Программа крутая. Вслед за комаровским стартует «Союз-2» с Быковским, Елисеевым и Хруновым. Затем стыковка. Елисеев и Хрунов выходят в открытый космос и перебираются в корабль Комарова. Отрабатывался такой переход неспроста: была идея, чтобы именно так занимал свои места экипаж в корабле, отправляющемся к Луне. Его хотели собирать прямо на орбите из модулей, выведенных несколькими ракетами. ...И вот 24 апреля. Корабль на орбите. Но левая солнечная батарея не раскрылась. Значит, «Союзу» не хватит энергии для маневров и стыковки. Вторая неприятность - сбоит система ионной ориентации. Корабль может «ослепнуть» и просто не найти дорогу домой. Третья проблема - не работает солнечно-звездный датчик. Старт «Союза-2» отменен. «Союз-1» нужно срочно возвращать на Землю... Дальше привожу расшифровку переговоров «земли» (позывной «Заря») и космонавта (позывной «Рубин»). 14-й виток - «Заря», «Заря», я «Рубин». 3 часа 48 минут. В правом иллюминаторе вижу нераскрывшуюся солнечную батарею... - Вас понял, прием... - Вижу землю, не покрытую облаками, горизонт... Солнечная батарея направлена тыльной стороной в сторону солнца. (Комаров уже понял - программу полета выполнить не удастся. Он даже стучал ногой по стенке корабля в том месте, где крепится батарея. Может, замок раскроется? Увы...) 16-й виток - «Заря-3», я «Рубин». Перенес всю аппаратуру сюда, в корабль... Люк-лаз закрыт. На борту порядок, как говорят. Параметры кабины следующие: давление 800, температура 17,5. - Готовьтесь к заключительным операциям. Все идет нормально, все спокойно... - «Заря», я «Рубин». Вас понял. На 17-м автоматический спуск с ионной ориентацией... (Спускать корабль решили на 17-м витке, все-таки надеясь на ионную ориентацию. На командном пункте вторые сутки люди без сна. Вырабатывают новые инструкции для космонавта.) - «Рубин», все команды к вам на борт прошли нормально. - Понял. - Ждем тебя на Земле, дорогой. «Кедр». (В разговор включается дублер Комарова Юрий Гагарин. Это его позывной «Кедр».) - До встречи! - Даем сверку времени. (Звучат сигналы «пип-пип-пип».) - Поправка по времени минус одна секунда. - Отлично. Тебе повезло с часами. Хорошие поставили. Не забудь как следует поплотнее привязаться-пристегнуться перед входом в плотные... - Из оборудования научного я только хронограф взял... - На память его привезешь... Тут товарищи передают тебе горячий-горячий привет, самые добрые пожелания мягкой, хорошей посадки. - Большое спасибо. Осталось до встречи немного, скоро увидимся. Желаю вам успехов во всем. Но на 17-м витке корабль правильно сориентировать не получается. Отбой спуска! До полного опустошения энергозапасов остается часа три. Подготовить спуск на 18-м витке «земля» не успевает... 18-й виток - Я «Заря-10». Даю данные ручного спуска. Виток 19-й. Баллистический. Не спеши. Уточняй ориентацию потихоньку. Все должно быть нормально. (У космонавта остается одна надежда вернуться на Землю - вручную сориентировать корабль. Спуск будет более крутым, перегрузки - более сильными. На такой вариант космонавтов даже не тренировали...) - Я все прекрасно понял. Знаю, как быть. Все будет нормально. Я «Рубин», не слышу вас... - «Рубин», я «Заря». Здесь повреждения в наземном канале связи... (В разговор включается Василий Мишин. Он назначен главным конструктором после смерти Королева. Его позывной «двадцатый».) - «Двадцатый», вас прекрасно понял. Я не беспокоюсь, не волнуюсь. Буду работать согласно программе... - «Рубин», как самочувствие, как настроение? - Самочувствие отличное. Настроение хорошее. Система жизнеобеспечения работала прекрасно. - Очень рад. Мы все уверены, что у вас все будет хорошо. Работайте спокойно. При спуске попробуйте вести репортаж. Может быть, тут будет что-то слышно. - Я «Рубин». Через минуту включаю ориентацию. - Понял. Связь с вами кончаем, не будем мешать вашей работе. Давай, работай... - Я беспокоюсь, хватит ли времени на ориентацию... 19-й виток Последние минуты на орбите. - «Рубин», я «Заря-10». Вызываю на связь... - Двигатель работал 146 секунд. Нормально все идет. Все идет нормально! Корабль был сориентирован правильно. (В голосе Комарова слышатся радостные нотки.) Нахожусь в среднем кресле. Привязался ремнями. - Как самочувствие? - Самочувствие отличное. Все в порядке. - Вот тут товарищи рекомендуют дышать глубже. Ждем на приземлении... - Спасибо. Передайте всем. Произошло раз... (Имеется в виду разделение отсеков корабля. «Союз» входит в плотные слои атмосферы). На этом голос Комарова обрывается. Слышно, как на командном пункте операторы, сменяя друг друга, пытаются снова наладить связь с кораблем: - «Рубин», я «Заря». Мы вас не слышим. Как слышите нас? Прием... Прием... Прием... Прием... РАЗБОР ПОЛЕТА Что же произошло с «Союзом-1»? На высоте около 10 километров над Землей у «Союза» отстреливается крышка парашютного контейнера, увлекая за собой вытяжной парашют. Тот тащит тормозной парашют. А уже тормозной, словно в сказке про репку, должен вытянуть из контейнера большой основной купол. Этого как раз и не произошло. «Союз», кувыркаясь, падал... На такой случай предусмотрен запасной парашют. Но из-за вращения корабля его стропы сплелись и «задушили» спасительный купол. Почему так произошло, выясняли десятки комиссий. Модели спускаемых аппаратов сбрасывали с вертолета, пытаясь смоделировать ситуацию. Но всякий раз парашютная система срабатывала. Только в недавно изданной книге воспоминаний конструктор Борис Черток приводит наиболее правдоподобную версию. При подготовке «Союзов» Комарова и Быковского спешили. Крышки парашютных контейнеров не были изготовлены в срок, и сейчас уже не выяснить, чем и как на самом деле закрывали контейнеры... Вот так-то! «Если бы на «Союзе-1» открылись обе солнечные батареи и не было отказа датчиков, состоялся бы пуск «Союза-2», - пишет дальше Борис Черток. - После стыковки Хрунов и Елисеев перешли бы в корабль Комарова. В этом случае они бы погибли втроем, а чуть позднее с большой вероятностью мог бы погибнуть и Быковский...» МИФЫ О чем говорил Комаров за минуту до взрыва? Легенда 1. Он успел попрощаться О последних минутах Комарова ходит множество слухов. Якобы, сообразив, что гибель неминуема, он попросил оператора соединить с А. Н. Косыгиным, членом Политбюро ЦК КПСС. «Позаботьтесь, пожалуйста, о моей семье». Такую фразу молва приписывает Комарову. По другой версии, падая, Комаров насытил эфир отборным матом и проклятиями в адрес той самой КПСС, руководство которой настаивало на запуске еще «сырого» корабля. Этот бред преподнесен в одной из американских книг по истории советского космоса. Легенда 2. Тайна магнитофона На самом деле официальных свидетельств о том, что делал и что говорил Комаров в последние, предсмертные минуты, нет. Доказательство тому - простой расчет. Запись переговоров обрывается в момент разделения отсеков «Союза». Корабль вошел в плотные слои атмосферы, где бурная плазма гасит любые радиоволны. Связь восстанавливается обычно уже после раскрытия парашюта, на стропах которого выводятся антенны. У Комарова парашют «погас», значит, и антенны «молчали». Да, в корабле был магнитофон, и теоретически свои последние слова он мог записать на пленку. Но после удара о землю корабль разорвало, произошел страшный взрыв. От тела космонавта осталось несколько обгоревших фрагментов. Расплавился даже накрепко запаянный «черный ящик». Могла ли в такой аварии выжить магнитофонная пленка? 60 последних секунд Теперь о «последних минутах». Сообразить, что происходит неладное, Комаров мог только после того, как понял: основной парашют не раскрылся. То есть высота около 9 километров. Но оставалась надежда на запасной парашют. Он должен был раскрыться на 6 километрах. То есть тогда космонавт понял: все, кранты. Скорость падения корабля - около 100 метров в секунду. Значит, с момента осознания неминуемости гибели до взрыва могло пройти не больше 60 - 70 секунд. Думаю, вряд ли эту последнюю свою минуту опытнейший испытатель потратил на банальные ругательства. Комаров был не таким. Уверен - до последней секунды он пытался найти выход, чтобы спасти корабль и себя. Подготовил материалы Александр МИЛКУС. Рассекреченная запись переговоров космонавта впервые для публикации в «КП» предоставлена Российским государственным архивом научно-технической документации. Фото из архива Центра подготовки космонавтов.