Василий Белов остался в Тимонихе. И не хочет знать, что все вокруг изменилось...

Отправляясь в Вологду, я готовилась к худшему. Давно уже слухи ходят, что Василий Белов журналистов не любит и иногда их даже палкой гоняет. Но... не поверите: ничего такого со мной не приключилось. Правда, нашла я Василия Ивановича не в Вологде, а в его родовом «гнезде» - деревне Тимониха, куда перебирается обычно на лето писатель. Здесь я и заночевала... Бревенчатый дом с резными наличниками. Запах свежих простыней смешивается с тонким ароматом сухой травы. Где-то за печкой трещит сверчок и тонко-тонко пищит комар... Далеко осталась душно-бетонная Москва. А в Тимонихе так сладко спится! Это ведь и не деревня даже, деревенька. В ней сейчас пять домов. До недавнего был один постоянный житель. Но, видать, сильно запил - и дом, и теленка спалил. Автобус из Вологды в Тимониху ходит только по пятницам и субботам. И все равно к Белову любят приезжать столичные гости. А мне повезло вот в чем: командировка совпала со съемками фильма о Василии Белове. Так что я неожиданно для себя прибыла в Тимониху в составе съемочной группы... Как гостей водкой отогрели Первое, что мне пришлось делать в Тимонихе, - чистить картошку. - Я вам свежей картошечки в огороде накопаю. - Сестра писателя, худенькая загорелая Лидия Ивановна, вернулась в три секунды с ведром картошки и большущей охапкой зеленого лука. И пока мы с Галиной Сергеевой, директором фильма, соскребали с клубней кожуру, она достала из печи горшочки с топленым молоком. - Свет, накрывай на стол, - говорит хозяйка, - мужчинам из молодых рук всегда приятней. Конечно, первую тарелку - Василию Ивановичу. - Неприхотлив я в еде. И ничего нет для меня вкуснее свежей картошки, - он поднимает стопочку беленькой. - Ну, за встречу! Крякнул. - Все. Больше не буду. Лида не разрешает. Сестра не только бдительно следит за здоровьем Василия Ивановича, но и помогает разбирать его рукописи. Уже лет десять печатает их на машинке, разбирая каракули. Иногда подключается и жена - Ольга Сергеевна. Бригада киношников активно работает ложками. И вдруг режиссер Антон Васильев (между прочим, сын русского поэта Сергея Васильева и родной брат актрисы Екатерины Васильевой. - Авт.) выдает: «Василий Иванович, а помните, как в 66-м году вы отогревали меня водкой?» - Да-а?! - изумляется Белов. - Мы с Натальей, дочерью поэта Александра Яшина, несколько километров в мороз по снегу топали в Тимониху. Пару раз сбились с пути, пока не подобрал один тракторист. Потом вы с Яшиным нас еле отцепили от бревен, которые трактор волоком тащил. Налили водки и заставили выпить залпом. Я тогда первый раз в жизни попробовал спиртное. - Ну, Антончик! - улыбается из-под белых усов Белов. - Запо-о-омнил. Антончик-то на две головы его выше и в плечах пошире. Как я щеголяла в беловских штанах Слепней, надо заметить, в Тимонихе тучи! Лидия Ивановна, оглядев мои тонкие бриджи, достала из сундука плотные с сиреневым отливом штаны. - А брюки Васины еще ничего, - оценила она обновку на мне. - Надо ему сказать, вполне можно носить. В писательских штанах я стала продираться вслед за Василием Ивановичем сквозь заросли к дальней баньке. - Вот здесь я и родился, - говорит он. - Прямо в бане... Бывало, в детстве, выбежишь - и в речку Сохту. Я любил нырять с открытыми глазами. Видишь рыбку. Можно иногда ее даже там проглотить. А неподалеку от баньки - «зимовка», которую срубили отец и мать Белова, когда молодоженами были. - Они тут устроились, а потом вмешался колхоз... И война. Отец был убит немцами. Мать подняла нас. Родила шестерых, а выкормила пятерых. Работала в магазине. И я помню, как воровал у нее конфеты. Шоколадные. Голодные были. Она знала, но ничего не говорила... Хотя иногда, может, и не знала. Я же был хитрый. Родительская «зимовка» едва не сгнила. Но Василий Иванович обшил ее «вагонкой» и сделал внутри... клозет. - Хотел, чтобы мне в деревне подражали. Но, увы, никто не подражает. Клозет, скажу вам, замечательный. Любому человеку в нем приятно посидеть, подумать. Даже японскому профессору Рехи Ясуи из Токио, который шесть раз уже приезжал в Тимониху вместе с женой. Как прожить без мату - Вон в той деревне, - показывает мне на далекие домики Белов, - недавно умер мужик, который мог стать писателем лучше меня. Но он мужик, когда ему было писать? Им и в голову не приходит. Это я использую их бухтины. - А что такое бухтины? - Это сельский анекдот. Ненавижу я анекдот сальный и городской. А деревенский юмор присутствует в жизни отдельно. Частушки всю жизнь сочиняли женщины. И моя мать Анфиса тоже. И мужчины соревновались между собой, кто скажет интереснее. Это сейчас матерятся. А раньше очень хорошо люди и без мату обходились. - Ну как же, скажите еще, что и на кулаках отношения не выясняли? - Другие, может, и участвовали в драках. Я же только одну запомнил. Встретились мы с приятелем уже взрослыми. Напились. И подрались. Все. - А в статьях вы такой задира. Как ругались, чтоб землю крестьянам отдали бесплатно!.. - Землю надо отдать тем людям, которые работают на ней. Но меня никто не слушает. - Ну хоть что-то сейчас меняется? - На мой взгляд, разруха полнейшая. Мы встречались с губернатором, он понимает и все видит. Хотя я прямо ему говорил, что голосовать за него не буду. А он меня даже защищал от нападок. От своих же демократов. На демократов у Белова «зуб»: в самый разгар перестройки они арестовали его машину. «Нива» ремонтировалась в обкомовском гараже - а его опечатали со всем содержимым. Вернули потом - только как депутату. - Одно время у меня был даже «УАЗ». Но «Нива» - самая удобная для наших мест. А потом надоела мне эта машина как горькая редька. Продал ее за бесценок. И так обрадовался! Теперь не надо ни запчастей искать, ни рисковать. А то ведь я и переворачивался. По своей вине. Почему про любовь говорить стыдно Еще в Вологде дозвонилась до жены Белова - Ольги Сергеевны. Она только что вернулась от дочери. Анна осталась в Москве после Суриковского училища, семь лет проработала в Рублевском музее искусствоведом. А сейчас ушла из-за мизерной зарплаты... Ольга Сергеевна в Тимониху в этот раз не поехала. Я все же спросила у Василия Ивановича, часто ли жена бывает с ним в деревне. - Да нет, не едет она сюда. Она городская, видишь ли. Грязовецкая. Мещанская это среда. Она оканчивала педагогический институт и однажды увидела в районной газете стихи молодого автора. Со слов Ольги Сергеевны, «стихи были не про любовь, в них серьезные проблемы ставились». Автор оказался корреспондентом газеты. В феврале 58-го они поженились в Грязовце. - Не знаю, почему ей не нравится моя деревня... - вздыхает Василий Иванович. - Однажды я уезжал от своей Ольги Сергеевны. Она мне это запомнила. Злопамятная. Но этот факт был. - Почему уезжали-то? - Дочка родилась только через 15 лет после нашей женитьбы. В этом конфликт основной был. Она не хотела иметь ребенка. Ну вот, получается, что я жалуюсь на жену. Это нехорошо. Я хотел утаить этот факт от вас. Но вы видите какая... А у меня ведь комплексы были. Значит, я виноват. Не воспитал жену. - А кто решил назвать дочь Анютой? - Заранее решили: если дочь - будет Анна по моей прабабушке. Если сын, назовем Федором. Тоже по моим корням. Родилась девка - чему я был счастлив... Сейчас ей 28 лет. ...В магазине, в соседней деревне, встретилась нам старушка, на язык очень спорая. Лидия Александровна Черняева до 70 работала в сельсовете, а сейчас ей уж 82. Присев с ней на завалинке, Белов откупорил пиво. - Ну, как здоровьечко-то, Лидия? - Ничаво. Моему ровеснику Михалычу вон жилу вырезали на одной ноге. А я бегаю. Вась, а любовь-то твою первую, Серафиму, уж похоронили. Помню, как ты к ней через весь лес бегал. - Было такое. Умерла она в Таджикистане уж давно. Тогда нельзя было говорить - почему. Но я слышал, что она погибла во время таджикских событий. А влюбился в Серафиму Василий Иванович в 6-м классе. Видно, первая любовь крепкая была. - Анька, дочка, в меня пошла. Помнится ей, видимо, лишь первый. Больше не хочет замуж ни за кого... Вообще я про любовь ничего не хочу говорить. - Почему? - удивляюсь. - Ну, стыдно же, стыдно. - А вы же про любовь писали. Герой вашей повести «Привычное дело» Иван Африканович вон как свою жену любил - девятерых нарожали. - Все равно стыдно говорить об этом. - Но дети же как-то появляются? - Дети появляются от секса и от любви. Ну я же не буду вам объяснять, почему это разные понятия. Не хочу... Когда я прочитал у Хемингуэя «они занимаются любовью», я возненавидел этого автора. Ну что такое «заниматься любовью»? Это же похабщина. Секс есть секс. Нельзя путать его с любовью. Но без него настоящая любовь не обходится. Вот про это я и говорю. Как он борется со своими недостатками Побродив по Тимонихе, я спустилась к небольшому озеру. Трава выше пояса. Вокруг все чавкает. А у самой воды берег вдруг стал уходить из-под ног. - Ой, как же ты туда забрела? - Лидия Ивановна была в ужасе. - Там ведь иногда и затягивает. Это место люди называют Чертовым... А совсем рядом, на пригорке, - Никольская церковь. Ее, кстати, Василий Иванович сам восстановил. Своими руками, топором и молоточком. Здесь крестили его отца и мать. И его самого. А потом здесь была школа. - Помню: нас загоняли в один класс и заставляли петь «Интернационал». Девочки некоторые пели, а мальчики только рты разевали. Я ведь долго был атеистом. Но, когда начал храм восстанавливать, что-то во мне проснулось. И сейчас я уже почти закончил статью «Теряют ли русские веру в Бога?». - А что еще нового написали? - Книгу о композиторе Валерии Гаврилине. Хотел было публиковать, но случился у меня конфликт с его вдовой. Женат Гаврилин был на женщине, которая старше его на 15 лет. Она не разрешала даже с ним поговорить по телефону... Меня не любит и разносит всякие небылицы. Что я - антисемит. И все такое. Помните газету «Москоу ньюс»? Одна дамочка написала абзацчик маленький, что Белов - человеконенавистник, он выпустил роман «Все впереди». Хватило одной публикашки, чтобы зарубежные издательства поставили на мне крест... А какой я антисемит? Но приходится оправдываться. Я свои недостатки знаю не хуже, чем они. И отнюдь от них не в восторге... - Какие, например? - Пьянство. - А сами говорили, что лет 15 уже не позволяете себе спиртного. - И сейчас идет борьба с ним. Курить я вот дважды бросал. Один раз в армии. Но как пошел в увольнение, выпил «Зубровки» и закурил. А второй раз уже сейчас бросал. И бросил... Возле Никольской церкви - маленькое сельское кладбище. - Здесь с каждой могилой связано воспоминание. Отец только похоронен на Смоленщине. А мать, Белова Анфиса Ивановна, лежит здесь. Я написал на камне: «В 37 лет она стала солдатской вдовой». Хочу, чтобы меня похоронили здесь, а не в каком-либо другом месте... Послесловие Перед отъездом мы пили чай с морошкой в сахарном сиропе. Признаюсь: я впервые в жизни попробовала морошку. Потом, в Москве, я вспомнила, что сказала мне дочка Белова - Анна: - Папа создал свой мир. Он так и остался в деревне Тимониха. И не хочет знать, что все вокруг изменилось. Может, оно и так. А мне понравился мир Белова. Чистый и светлый, как ягода морошка. ЛИЧНОЕ ДЕЛО Василий Иванович БЕЛОВ родился 23 октября 1932 года в деревне Тимониха Вологодской области. Мальчишкой начал работать в колхозе. Учился в школе ФЗО на плотника и столяра. После службы в армии работал в районной газете. По совету земляка, поэта и писателя А. Яшина, поступил в Литературный институт. Первую известность принесла ему повесть «Деревня Бердяйка». Позже вышли повести Белова «Привычное дело», «Плотницкие рассказы», цикл юмористических миниатюр «Бухтины вологодские», роман «Кануны», сборник очерков «Лад» и «Дорога на Валаам». По его пьесам «Над светлой водой», «Семейные праздники» поставлены спектакли... Живет в Вологде. Женат на учительнице русского языка и литературы. Имеет дочь.