Больного раком ребенка били, чтобы «не распространял заразу»
Толя сбежал из больницы, чтобы посмотреть в «Современнике» спектакль «Голая пионерка». Чулпан Хаматова, играющая в нем главную роль, много времени посвящает благотворительности. И сама пригласила ребят из больницы, где мальчик лечится от лейкоза, в театр - тех, кому доктора позволяют выходить на улицу.
Правда, 14-летнему Толе выходить нельзя: после пересадки костного мозга и многочисленных сеансов химиотерапии у него очень слабый иммунитет. Но для подростка, жизнь которого переполнена больничным запахом хлорки и лекарствами, любой шанс сменить обстановку - на вес золота...
Неудивительно, что при первом же удобном случае парень смылся из больницы. Единственной мерой предосторожности была надетая маска - защита от вирусов, смертельно опасных для ослабленного организма. Кто бы мог подумать, что сама эта защита обернется дополнительной опасностью.
Все произошло на Чистых прудах. На улице, куда Толя вышел из метро по дороге в театр. К нему подскочил не очень трезвый, но вполне крепко стоящий на ногах мужчина.
- Он преградил мне путь и стал допытываться, зачем мне маска и чем я таким страшным болен, - рассказывал потом Толя. - Я пытался уйти, но он не отпускал. Тогда я объяснил, что у меня рак крови, то есть я не заразен. И что маска мне нужна только для того, чтобы самому не заразиться. А он в ответ заорал: «Так вот ты какую заразу распространяешь!» - размахнулся и ударил меня кулаком в глаз.
Прохожие возмутились. Разгорелась перепалка. А Толя благодаря суматохе вырвался и убежал. В театр он все же пришел - с распухшим фиолетовым лицом. Дело в том, что для такого больного, как Толя, удар в глаз не заканчивается простым фингалом. Ведь вместе с опасными раковыми клетками химиотерапия убивает и здоровые клетки крови: лейкоциты и тромбоциты. Поэтому любой синяк, любая царапина могут перерасти во внутреннее кровотечение, остановить которое можно только с помощью переливаний донорской крови. Слава богу, у Толи, кажется, обошлось.
Скандал в больнице был жуткий. Влетело всем: и врачам, и охране. Но дело-то не в том, что кто-то не уследил за ребенком! А в том, как приняли мальчика по эту сторону больничной стены.
За десять лет работы волонтером и безвозмездной помощи тяжелобольным детям я привыкла к тому, как выглядит среднестатистический узник детской онкобольницы. Меня давно не пугают ярко-малиновые полосы на головах - разметки для лучевой терапии, а сами безволосые от химии головушки кажутся не лысыми, а бархатными от нового пушка. И маски усиленной защиты, несмотря на их устрашающий вид, я, как и все волонтеры, привыкла ласково называть «щечками». Но точно так же я привыкла слышать рассказы мам больных детей, как другие мамы оттаскивают от них своих здоровых малышей за руку: «Еще заразишься!» Как прохожие тычут пальцем на улицах, как друзья перестают ходить в гости «на всякий случай», как над лысыми девочками смеются одноклассники...
Я не знаю, как рассказать вам о горьких слезах наших беззащитных лысых детей: «Я некрасивый! Надо мной все смеются. Меня никто не любит». Но если бы вы хотя бы раз увидели это и услышали... Я очень завидую, читая в дневниках американских родителей лейкозных детей о том, как из солидарности с больной девочкой весь класс приходит в шапочках и масках. Чтобы дать ей понять, что они с ней, на ее стороне, единым фронтом против болезни. И девочка не чувствует себя изгоем. Ее душа здорова, а врачам остается только вылечить тело. Эта задача гораздо проще, чем у наших врачей, которым приходится порой лечить детей, которые не хотят жить, потому что вокруг враждебный мир, выталкивающий их то колкими словами, то неприязненными взглядами, а то и кулаками, как в случае с Толей.
Например, сейчас мы вот уже месяц ищем квартиру для иногородних детей, вынужденных лечиться в московских онкологических клиниках амбулаторно. Эти малыши умрут, если уедут домой, потому что на периферии нет жизненно необходимых им процедур, а в больнице их не могут держать постоянно: нет мест. Денег на съем квартиры, естественно, тоже нет. С огромным трудом волонтеры находят спонсоров, которые готовы оплачивать эти «амбулаторные квартиры». Но ужас в том, что, даже найдя деньги, очень сложно найти людей, готовых сдать больным малышам свое жилье.
- Здесь будут жить дети, больные раком? - испуганно уточняют хозяева квартир. - Нет, извините, мы не можем сдать вам квартиру.
- Но почему? - пытаются понять наши волонтеры. - Ведь рак не заразен! Мы гарантируем стерильную чистоту...
Рак не заразен! И по большому счету все об этом знают. Просто многие боятся не столько чужой болезни, сколько чужого горя. Иногда это выражается в молчаливой брезгливости к больному ребенку. Иногда - в попытке не замечать и не думать об этом. Иногда в агрессии - как у пьяного зверя, избившего Толю... Но горем и болью нельзя «заразиться», их можно только разделить, посочувствовав и подбодрив попавшего в беду. И если каждый из нас возьмет на себя по кусочку одного большого горя больного ребенка, его - горя - просто не останется.
Если вы готовы сдать свою квартиру для наших детей или приютить кого-то в одной из комнат, пожалуйста, позвоните: (499) 246-22-39 или (499) 245-58-26.
ВОПРОС ДНЯ
Почему люди становятся все более жестокими?
Леонид РОШАЛЬ, детский врач, директор Московского НИИ неотложной детской хирургии и травматологии:
- Не знаю, насколько жестокость этого года отличается от прошлого. Такой статистики нет. А что вы хотите? Посмотрите, что показывают по телевидению - кровь, убийства... Вы хотите, чтобы люди вырастали добрыми?
Владыка Марк, зампредседателя отдела внешних сношений Русской православной церкви:
- От несбывшихся надежд. Людям в рекламе внушают: «Бери от жизни все!» Их манят примитивными и поверхностными сладостями. А потом человек сталкивается с реальностью. И при отсутствии духовности возникают неудовлетворенность и жестокость.
Анатолий КУЧЕРЕНА, адвокат, член Общественной палаты:
- Все зависит от конкретного человека, от его воспитания, совести, доброты... Но это правда, что жестокости в нашей жизни все больше. Может быть, пора вводить какие-то инъекции культурные...
Михаил ВИНОГРАДОВ, психиатр, доктор медицинских наук:
- Мы, к сожалению, вошли в эпоху крайней жестокости и недоброжелательности друг к другу. И в воспитании этой недоброжелательности виноваты в том числе СМИ и государство. Мы изменили стиль жизни, утратили нравственность и мораль.
Алексей МИТРОФАНОВ, экс-депутат Госдумы:
- Это не жестокость, это невежество. В Японии можно часто увидеть человека в маске - он не хочет заразить окружающих. У нас же - трудовой героизм: у меня температура 38, а я пришел на работу. Человек в маске у нас ассоциируется с угрозой, такое у нас общество.
Борис ГРАЧЕВСКИЙ, режиссер, руководитель киножурнала «Ералаш»:
- Я работаю с детьми, поэтому для меня очень тяжело комментировать этот ужасный случай. Мы, например, наоборот, стараемся окружить любовью таких деток, приглашаем на различные мероприятия, ухаживаем... Мне очень горько и обидно, что наши люди так озверели.
Илона БРОНЕВИЦКАЯ, певица:
- Мне кажется, что такое будет всегда, к нашему общему сожалению. У нашего поколения все потеряно. Видимо, у таких людей нет совести, жалости, сострадания, ни малейшего воспитания... Родители просто обязаны вбивать в головы своих детей, что от них зависит будущее!
Аптекарь, читатель сайта KP.RU:
- Потому что никто не рассказывает, как строить взаимоотношения с больными людьми. Никто не рассказывает, что заразно, а что нет. Люди раздражаются из-за мелочей и не готовы менять свое мнение.