Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+10°
Boom metrics
Звезды31 марта 2010 22:00

Эдуард Хиль: В перестройку я чуть умом не тронулся...

Мистер Трололо удивляется своей популярности в Интернете и пока не хочет ехать в мировое турне - деньги для него не главное [видео]

Эдуард Хиль и сам не знает, радоваться ли оглушительному успеху, который настиг его песню в Интернете спустя сорок лет. С одной стороны, приятно, что миллионы оценили его голос. А с другой - как-то непривычно идти на поводу у интернет-фанатов, которые требуют предъявить им русского Мистера Трололо. Поэтому Эдуард Анатольевич сейчас в раздумьях. А пока он думает, его рвут на части и журналисты, и продюсеры. Жена Зоя Александровна тщательно составляет расписание: в час - телесъемка, в два - интервью, вечером - концерт... Но для беседы с «КП» артист время выкроил. Жена, верная помощница, время от времени принимает участие в разговоре.

Средство от головной боли

- Понимаете, я еще не могу осознать, что происходит, - поделился с «КП» Эдуард Анатольевич. - Мы с Зоей Александровной считаем, что это игра - то, что происходит в Интернете. Это все равно что по телевидению говорят: «На первом месте артистка такая-то, а на 21-м месте - такая-то». Но это ведь очень субъективно. Правда? Поэтому здесь много непонятного нам.

- Но вы сами-то пытались объяснить этот неожиданный успех?

- Песня хорошая. Она специально писалась для тех, у кого депрессия, кто плохо себя чувствует или, может, расстался с любимым человеком. Когда мы работали над ней с композитором Аркадием Островским, про это думали. Он был человек жизнерадостный, я тоже. Это же было сорок четыре года назад! Я ее часто исполнял, даже когда самому как-то невмоготу было. Споешь - и нормализуется давление, и голова проходит.

У Островского много было хороших песен: «Солнечный круг, небо вокруг», «Моряк вразвалочку», «Песня остается с человеком», «Как провожают пароходы», «Лунный камень»... Они все зовущие к свету, солнцу. А эту песню не только я пел - и Ободзинский, и Магомаев...

- Как вы думаете, а если бы в песне были слова, она бы так «выстрелила»?

- Но слова не пропустили, хотя мы несколько вариантов предлагали. Поэтому и появилась смена тональности, и хохотание, и траля-ля, и ага-га, и ого-го. Она получилась - как шампанское. А была бы со словами - трудно сказать. Это как если бы мне вернуть молодость - как бы я жизнь прожил? Одни считают, что на ошибках учатся. А другие, в том числе и я - я бы так же прожил. Все горести и радости - это же и есть жизнь.

- А на ваше настроение что влияет?

- А все что угодно - и погода, и неправильный взгляд, и не то слово. Надо уметь сдерживать себя, но не всегда получается. В творчестве я закаленный. А вот дома иногда бываю злой.

- Вы - злой?! Не верю!

- Вот жену другой раз обижаю (смеется). Скажу ей: «Ты почему мне сегодня драники не сделала?!» А она: «Сейчас! С чем тебе?» «С салом». - «С салом? Так сейчас же пост!»

Маменькин сынок

- Я в детстве был очень застенчив, - признался Эдуард Анатольевич. - Маменькин сынок. А когда война началась, попал в детский дом, и надо было с семи лет выживать самому. В детском доме свои законы. И меня колотили, и я колотил. Голодное было время, жестокое. Я вспоминаю, как бойцы отдавали нам свои сухари, тушенку. А мы ухаживали за ранеными, пели им песни. Мы с моим другом Мишей Хайкиным два раза на фронт убегали, в 9 лет. Нас поймали, вернули. А потом меня мама нашла. Ей отчим написал, он был на фронте, но следил за моей судьбой. Даже денег присылал.

- То есть вас отправили в эвакуацию, а мама осталась в оккупации?

- Нельзя было уезжать тем, кто работал. А детей вывезли. Прицепили последний вагон к санитарному поезду, на котором увозили раненых. И через полтора часа, как нас отправили, немцы уже вошли в Смоленск. По дороге мы видели, как немецкие самолеты летели бомбить Москву. Дети из вагона высыпали, и тут очередь из самолета. Прямо по детям. Хоронили там же, прямо так, без гробиков...

Мама приехала за мной, когда Смоленск от оккупации освободили. В дом-то наш снаряд попал. Так что мы уехали в деревню. Наверно, это и спасло меня. Там и молоко было, и мясо, и рыба. Сначала я даже ходить не мог - дистрофия. Бабушка откормила. Здоровый вырос, сильный. На лыжах любил кататься. Жалею, что сейчас уже не мог нашим на Олимпиаде помочь.

- Неужели на лыжи бы встали?

- Если бы был молодой, почему нет?

Золотая свадьба

- Вот вы говорите: отчим воевал. А отец?

- Отец тоже был на фронте. Но у него уже другая семья была. А потом и третья. И дети и там и там.

- Не общаетесь с братьями-сестрами?

- Даже как-то и не встречался.

- И они не пытались познакомиться?

- А что они будут говорить?

- А вы в отличие от отца как женились - так и на всю жизнь!

- Мы с Зоей Александровной уже 52-й год вместе. На золотую свадьбу даже не смогли в ресторан сходить - у меня концерт был...

- У вас жена - балерина. Как познакомились?

- Сидел в зале, они репетировали. Думаю: какая красивая. Стал ухаживать. Много ли надо холостому студенту? В июле познакомились, 1 декабря 1958 года уже поженились. Мы оба работали в Театре оперной студии консерватории. А когда я стал гастролировать, мы поняли, что надо ей уходить. Вскоре и сын Дима родился. Жена мне помогала как режиссер-постановщик и как директор. И до сих пор иногда вместе ездим.

- Зоя Александровна не жалела, что пожертвовала карьерой ради семьи?

- А для кого жертвовать, как не для семьи?

- Вы сейчас иногда с сыном-музыкантом вместе выступаете, как вам, комфортно?

- Поем иногда вместе. Он человек своего направления. Со многим, что я делаю, не согласен. И это правильно.

Все «сгорело»

- А как вы петь-то начали?

- В детстве-то все мы пели и в детсаду. И в школе. С 16 лет задумал, что, наверно, буду либо в театре, либо в оперном театре. А тут девчонки-однокурсницы привели меня в консерваторию: давай прослушивайся. Ну я шутя прослушался, как-то серьезно не отнесся. А мне говорят: надо поступать. В оперной студии после консерватории пел и Фигаро, и Онегина. А потом стал камерный репертуар петь, западную классику, русскую, а потом уже и песни.

- Эстрада перетянула?

- Перетянула, и я не жалею.

- В Советском Союзе вы были очень востребованны, наверно, по советским меркам считались богатым?

- Ну наверно. Я получал и 300 рублей в месяц, и 400, и 500 мог заработать. Мы с женой ездили, а деньги оставляли на сына и маме моей помогали.

- Как перестройка на вас сказалась?

- А ничего вообще не стало: ни денег, ни работы. Даже те сбережения, которые были на книжке, все «сгорели».

- А психологически как перенесли 90-е годы?

- Чуть умом не тронулся (смеется).

- Шутите?

- Да до сих пор переживаю.

- Почему все-таки кто-то же остался на плаву, а кто-то ушел в тень?

- Ну, значит, так надо.

Значит, другие герои появились. Значит, что-то ты не так делал.

- Это в то время вы уехали во Францию?

- Это не была эмиграция - я уезжал туда несколько раз всего на пару месяцев. Здесь же совсем концертов не было. Но больше чем на два месяца французы визу не давали.

- Остаться не предлагали?

- Предлагали. И в Австралии предлагали. И в Швеции, и в Бразилии!

- В Бразилии? Неужели ничего не екнуло?

- Ну, это несерьезно.

- А как вам сейчас живется?

- Я живу так же, как живет весь наш народ. Переживаю за все, что происходит, и с богатыми, и с бедными.

- А себя вы к каким причисляете?

- Я не могу жаловаться. Мне сейчас повысили пенсию - стала 10 450 рублей.

- Это у вас, у народного артиста?!

- А в прошлом году было 5 тысяч.

- Шесть, - подсказывает жена. - Но лучше не надо опять о деньгах.

- Жена получает больше, чем я. И если бы не концерты... Но их бывает ну два, три в месяц. Так что живу, как все.

- Так, может, все же принять предложение в тур? Кстати, как вы относитесь к тому, что коммунисты Петербурга требуют, чтобы вы не ехали к проклятым империалистам?

- Такое мнение может быть. Только почему же они тогда, когда возглавляли наше государство, не запрещали нам выезжать за рубеж? И петь там «Я люблю тебя, жизнь», «Песня остается с человеком»? А почему они сейчас хотят запретить, я не понимаю. Это не коммунисты. Это, я думаю, какой-нибудь неуравновешенный человек.

Интернет - это как телеграф...

- Как жена и сын отнеслись к неожиданной славе Мистера Трололо?

- Дима рад, а Зоя Александровна переживает. Он современный человек, а мы-то люди XX века, хотя и живем в XXI. Мы пришли к выводу с Зоей Александровной, что Интернет - это такое же явление, как телефон, телеграф, электричество, радио. Если не нравится, нажали кнопочку и выключили, пошли в театр или в парк гулять.

- А почему жена так переживает?

- Вот вы нормальные вопросы задаете, а есть люди, которые, наверно, не знают, кому позвонили. Сейчас время более тусовочное. Всех интересует не жизненное, а что модно, как надо выглядеть. Словечки - тусоваться, оттянуться. Все про это. А мне это совершенно неинтересно.

- Но все-таки приятно, что такой успех?

- Порадовало, конечно. Все-таки это не сто человек посмотрели. Но это же все виртуально. Не как в наше время - за успехом стоял огромный труд, консерватория, репетиции, спевки, генеральные репетиции, концерты, спектакли, поездки. А сейчас р-раз - и через Интернет. И не надо больше ничего. Бери да поезжай. Ну как вам сказать... Очень трудно приспособиться.

- Но ощущаете, что началась новая жизнь?

- Жизнь одна. И смерть одна. Жизнь вообще не идет по прямой. Вот вы едете на ярмарку. А потом с ярмарки уже человек едет. И не бывает так, что раз, и приехал. Бывают скачки, взлеты и падения, разочарования.

- Насчет ярмарки: почему вас совсем в телевизоре не видно?

- Это не ко мне вопрос, это к руководителям канала. А зачем им, чтобы кто-то мелькал со стороны? У них есть свой набор, и они спят спокойно. Дают установку: провести, допустим, концерт памяти Муслима Магомаева. И опять тот же набор артистов. Потом памяти Высоцкого - и опять те же. И так из года в год, из десятилетия в десятилетие, а некоторые, можно сказать, даже из столетия в столетие! (Смеется.) И вроде бы все хорошо. А зачем им пускать еще кого-то?

- Может, они конкуренции боятся? Вы же живьем поете!

- Смешно, да? Теперь уже надо указывать особо: поет живьем! Я с одним олигархом разговаривал в Москве. Спрашиваю: почему у вас выступают только те артисты, которые живьем? Он ответил: мы что же, идиоты? Будем платить деньги, чтобы они открывали рот? Мы и дома можем их фонограмму послушать. Я так удивился! Вот у нас в «Петербург-концерте» - там все вживую. И еще - каждый год музыкальные училища, консерватории выпускают огромное количество артистов. И наверняка там есть высочайшего класса молодежь. Но их нигде не видно!

- А продюсеры вам стали звонить?

- Звонили уж... предлагали одно, другое...

- А всемирный тур?

- Да предлагали... Но я люблю дома. Работать люблю в Петербурге. Недалеко чтобы поехать. Раньше это все было интересно. Отправились на Дальний Восток на полтора месяца. Или на Камчатку на месяц. В Австралию ездили. В Южную Америку. А сейчас: «Вы не можете к нам в Петропавловск-Камчатский приехать на один день?» И больше суток туда придется лететь, потом нелетная погода, а потом назад. Сейчас вот такая работа. У меня сейчас физических сил таких нет.

- Так что, откажетесь от мирового турне?

- Я это сейчас обдумываю. Но я склоняюсь к тому, что в России - самое интересное.

Мнение жены:

- Мне не очень нравится, что Эдуарда Анатольевича воспринимают только как Мистера Трололо. Или как исполнителя «Избушки» и других песен. Он же пел оперные арии, романсы. Ему бог дал такой голос! И в метро его узнавали еще до того, как Интернет взорвался от Мистера Трололо. И за границей поклонники его помнят. Сейчас возможности техники таковы, что можно и в тур не ехать. Нас иногда спрашивают, будете ли вы требовать авторские права за кепки и майки с его изображением. Нам не хочется даже говорить о деньгах. Поверьте, это далеко не главное для нас. Моя задача - уберечь его от лишних нагрузок. Чтобы он еще долго мог петь для нас.