"Немец закрыл меня собой от осколков в "Домодедово"

На 40-й день после теракта в аэропорту "Домодедово", в редакцию "Комсомольской правды" позвонил мужчина и скупо сообщил: "Я один из пострадавших в этой жуткой трагедии. Можно, я вам пришлю свою историю - как оно на самом деле было?" "Да, конечно," - ответили мы.

И получили вот такой рассказ:

Хендрику Миндеропу 1976г.р. рейс № 8394 из Дюссельдорфа и моим сослуживцам. Посвящается.

«Я так надеялся Его спасти, а спас меня Он.»

24.01.2011. 16:15 Стою в зале прилёта из зарубежья в аэропорту Домодедово, упрямо смотрю на информационное табло состояния рейсов. В голове повторяется одно и тоже:- Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешнаго… Отче наш, Иже еси на небесах! Да святится имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли… Пытаюсь не очень заметно креститься.

Через небольшой промежуток времени повторяю всё сначала. Не могу понять причину беспокойства, рейс прибыл, багаж видимо получили уже все, стою в первом ряду встречающих с яркой табличкой, ровно посередине, не промахнуться, беспокоиться вроде не о чем. Ну наверно психоз. Несколько дней назад примерно в 2:30 ночи нужно было встретить представителей одной из компаний. Ехал по Домодедовской трассе времени свободного предостаточно.

С другой стороны трассы знакомая заправка, сворачиваю в специальный тоннель под Трассой , и глухо сажусь на брюхо. Оттепель, во льду колейность 50-60 см , разбил местный тракторист. Почти три часа возимся по колено в ледяной воде, и с помощью Кудринского полноприводного коня, я на свободе.

А вот сейчас стою и повторяю: "Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешнаго…".

24.01.2011. 15:15 У меня заказ от компании , лечу. Пересёк МКАД, еду встречать представителей Германского капитализма в Домодедовский аэропорт. Настроение хорошее, на небе не так сумрачно, дорога чистая, колёса довольно шуршат по асфальту.

Слышу по рации, прибытие урожайное, ещё два сослуживца спешат туда же на встречу. Лечу дальше, пролетел поворот на Молоково, проплыла Пахра, смотрю на неё зимой с тихой грустью, в школе с классом ездили на Пахру в походы, всегда с удовольствием купались. Промелькнули, полные нетерпеливого ожидания стайки машин, не за долго от аэропорта. Вот и пост ГАИ, после него километра 3-4 и я на месте.

Подъехал к въезду в аэропорт, нажал кнопочку, шлагбаум гостеприимно распахнулся. Поворачиваю налево, проезжаю мимо высаживающихся и отъезжающих пассажиров, заезжаю на платную стоянку.

Ё..перный театр, какое то сумасшествие, стоянка переполнена, свободного места приходится искать минут 10-15. Хватаю табличку с названием компании, бегу мимо лифтов по лестнице на второй этаж в зал прибытия из дальнего зарубежья.

Яркий свет, просторный холл, приглушённый говор пёстрой толпы, и похожее на закинутый невод, ограждение для встречающих. Вывеска прилёта, радостно заявила, что рейс № 8394 из Дюссельдорфа прибыл. Встречающие непослушны, всё время пытаются пробраться за ограждение, поближе к прибывающим. Один представитель аэропорта безнадежно пытается навести порядок. Вдоль ограждения с сосредоточенным видом , прохаживается высокий итальянец, везя за собой чемодан на колёсиках. «Маоро, ну!? А я тебя ищу!»-сквозь толпу встречающих протискивается, круглый человек, в немного неряшливом треухе, с радушной улыбкой и такими же, разведёнными в сторону руками.

- Ну, скоро и наши пойдут, - сказал слева от меня высокий здоровяк, радостно потирая руки.

- Я их по физиономиям узнаю, - закончил он.

- Да бросьте, - удивился я. - Неужели европейцев можно отличать, друг от друга, по физиономиям?

- А вот и мой, - радостно возопил он, и подавшись вперёд, стал обниматься с человеком совсем небольшого роста.

Со стороны это выглядело немного комично, будто снежный человек обнимается с волшебником изумрудного города. Счастливчики, подумал я, провожая их взглядом к выходу на стоянку.

Меня перебил звонок не первый раз связывающейся со мной представитель компании отвечающей за встречу клиента: «Дмитрий вы же англоговорящий о.к., я позвоню в вашу компанию, нужно организовать встречу клиента с Москвой, Воробьёвы горы, Красная площадь и т.д,- всё Дмитрий, он Вас видит. отключаюсь, до связи».

И тут я увидел справа от меня приближающегося, подстриженного под ноль, счастливого молодого человека, лет 30-35, с роскошной улыбкой. Он остановился прямо передо мной, в левой руке он держал телефон, а правую, поставив передвижной чемодан протянул мне. Произнеся:- «I’m glad to see you, I mast meet you»-я с радостью её пожал.

Всё! Тут лирика кончилась! Всё как то произошло одновременно. Жужжание как от возгорания петард типа «Жука», небольшое свечение, переросшее в ярко-жёлтую вспышку, вынырнувшую из за головы , и левого плеча Хендрика, переросшую в глухой хлопок. Сразу наступила кромешная темнота.

Страшная боль правого уха (ощущение, что в ухо загнали кол, по диагонали до противоположенной стороны челюсти), и сильнейшая тупая боль, вывернувшая во внутреннюю сторону всю внешнюю часть правой стороны ног (ощущение, что тебя огрела бревном огромная механическая тварь, вынудила меня отлететь метров на 7 к выходу с оплачиваемой стоянки. В углу, рядом с выходом на стоянку, располагалось что-то вроде бара. Только там продолжала работать какая то подсветка. Из за нагромождения расшвырянного оборудования, поднялась взъерошенная, дымящаяся от пыли барышня и удивлённо оглянулась. По полу катались разные напитки, я взял 0,5 бутылку Кока Колы, и спросил её, можно взять, я заплачу? Вместо ответа она мне кивнула и протянула бумажное полотенце. Тут я увидел, что из пальца руки фонтанчиком бьёт кровь, а откуда то сверху кровью залило мою ярко-жёлтую куртку, особенно правую сторону с рукой, и грудь. Но сверху ничего ни капало, я понял, что кровь льётся из правого уха.

Первые минуты после взрыва

С меня не сходила странная улыбка, я думал сказать Хендрику, мол ничего себе встретили?

Я был сначала уверен, что взорвалась контрабандная коробка с петардами.

Но Хендрика нигде рядом не оказалось. Я обернулся назад в центр зала, и пошел на блеск висящей разбитой решётки от дневного света. От сплошной стены дыма и взвешенной Извёстки вокруг ничего не было видно, нос пронзила острейшая вонь от сгоревшей селитры, и механической смеси. Рядом опять никого не было, и я нырнул вперёд и вниз Завесы. Увидеть тела лежащих людей, оказалось, можно только наклоняясь вниз.

Сразу же наткнулся на лежащего ничком Хендрика. Дышал он очень глубоко. И медленно, я пытался его растормошить, но он ни как не реагировал. На затылке у него было ранение в виде уголка 3*4см, оно меня испугало, но я сомневался в его тяжести.

Было желание его перевернуть на спину, но чтобы меньше причинить вреда, стал оттаскивать его за плечи в сторону лифтов. В постепенно рассеивающейся взвеси стало видно, что лифты выведены из строя и тащить раненного по лестнице, значит причинить ему ещё больший ущерб.

Постепенно ко мне стали возвращаться здравые мысли, что это не война и раненных никто не будет добивать, хотя пугала возможность второго взрыва в месте между залом для прибывающих и основным холлом аэропорта, откуда должна подойти основная медицинская помощь. Успокоило то, что, как мне показалось там достаточно пустынно и при взрыве осколки пойдут по восходящей не причиняя решающего вреда лежащим раненным. Встал, стою тупо глядя перед собой. Простоял несколько минут…

Внезапно вздрагиваю от взрезавшего, глухо свистящую тишину, телефонного звонка. Первая связь с той стороны перекосившейся реальности.

«Алло! Ну что? Ты где?» - Жанна, жена, почувствовала наверное? Соображать приходиться с трудом, мозгам явно не так комфортно как раньше.

«Я типо в Домодедово, тут ну… типо терракт, я типо чуть-чуть»-пытаюсь её не очень шокировать.

«Не мели чепухи, если бы был теракт СМИ давно бы раструбили!».

Объяснять, труднее чем стоять, предложил ей послушать радио, сказал, что потом всё. Подробно расскажу. Пытаюсь сосредоточиться на реальности. Неожиданно опять зазвонил телефон, но в руке Хендрика, пришлось сказать, что он не может ответить, будучи тяжело раненным и что в аэропорту произошёл теракт. Там бросили трубку решив наверное, что это глупая шутка. На служебный звонок ответил ещё короче. Сказал только, что теракт, клиент ранен.

Постепенно стали приходить в сознание некоторые раненные. Метрах в десяти позади меня, ближе к лифтам, лежал поднявшись на локтях и удивлённо озирался мужчина, глаза его были целы, но по окровавленному лицу было понятно, что в голову осколков ему пришлось больше чем мне. Потом я его, по моему, узнал лёжа в нейрохирургии им.Бурденко. Дым стал рассеиваться больше стало видно, как многие люди лежали рядами, словно лепестки ромашки, ногами в сторону взрыва. У многих были ни чего не выражающие лица, некоторые лежали вряд, аккуратно одетые с открытыми глазами, лицами присыпанными известью, со странными, то ли улыбками, то ли оскалами, обнажавшими зубы похожие на спелые кукурузные зёрна. Только потом я обратил внимание на то, что вся одежда, сплошь, была усеяна отверстиями размером с боб или горошину, мне стало ясно, шансов у многих не было ни каких.

Через какое то время появились два хмыря, постояли, поснимали на телефоны и ушли. Потом появились ещё двое или трое мужчин с девушкой, пытающихся помочь раненным. Судя по форме это были сотрудники аэропорта. Потом появились представители служб безопасности стали всех выгонять, ссылаясь на угрозу второго взрыва.

Я им сказал, всё что угодно, но своего немца я не брошу. Они меня оставили в покое. Я всё не мог сообразить как мне транспортировать Хендрика в большой зал, ко входам которого могут подойти машины скорой помощи. Вскоре служащие опять стали помогать раненным, некоторых стали пробовать погрузить на тележки для багажа. Я упросил помочь мне посадить Хендрика на такую же тележку, ссылаясь на то что он жив, просто без сознания.

Один мужчина тянул спереди, я толкал сзади, таща за собой скарб Хендрика.

Дорога к основным выходам, куда могли подойти машины скорой, напоминала мне минное поле, усеянное останками человеческой плоти, которое нам приходилось преодолевать на этой печальной телеге. Тело Хендрика было очень не послушно всё время приходилось поправлять то одно то другое, левая нога часто подворачивалась под колесо.

В очередной раз когда я поправлял ногу, мы столкнулись с другой тележкой везущей раненного, хотя в районе метров двадцати ни кого не было. Тележку толкали двое мужчин и женщина, скорее всего местный медик.

«Куда прёте, что переехать не можешь?» - почти прошипела на меня женщина.

Лицо её было красное и сморщенное, толи от злобы толи от физического напряжения.

На мгновение я даже оторопел, но сразу понял, женщина сама находилась в глубочайшем шоке. Мы поправили тележки и неуклюже завихляли дальше.

Вот наконец и крутящиеся ворота входа в аэропорт, от машин скорой с пандуса бегут врачи с квадратными чемоданчиками, и сразу в бой. Занялись и Хендриком, когда к нему подбежали врачи из под куртки на пол вытекала сплошной густой струйкой кровь. Меня терзали самые тревожные сомнения, сколько металла ему досталось. Его положили на пол, вставили в трахеи трубки и стали реанимировать несколько человек.

Сколько это продолжалось времени не могу точно сказать, вышел на пандус вдохнуть свежего воздуха, кругом раненные их тоже выносят на воздух. Полная женщина лет 35-40 сидела на полу правая нога до пояса была бурой от крови. Она с мольбой меня спрашивала: "Молодой человек, девочку, девочку лет 12 не видели? Девочку?".

Я сказал, что специально смотрел и точно её там не было… Соврал. Правда мне потом сказали что среди пострадавших действительно такой девочки не было.

Рядом с дверью, облокотившись на стену сидел в сером костюме человек, он скромно просил о помощи у пробегавшей мимо девушки медика: «Девушка! Не могли бы вы уделить мне пару секунд, для оказания помощи?».

- Да, да,- сказала девушка, обернувшись, и исчезла в дверях. В руках у неё был медицинский инструмент, было понятно, она с кем то уже работает, и вернётся позже.

Я был поражён мужественному терпению этого интеллигентного человека, ведь у него почти полностью была оторвана икроножная мышца правой ноги. Стало жутковато, что при таком серьёзнейшем ранении до выхода он добрался сам.

Вдохнув воздуха я побрёл обратно к вещам. Хендрик лежал один, лицо его выражало крайнее удивление, казалось он с интересом рассматривал потолок, рядом с крутящейся дверью выхода из аэропорта. Я подошёл к девушке медику, она казалась занятой и избегала моего взгляда.

- Ну что? - спросил я.

- Нет, всё кончено, он умер,- холодно сказала она, и отвернулась.

Потом минут пятнадцать меня расспрашивали ребята из спецслужб, потом меня смотрели Медики, все стали говорить, что надо ехать. Навалилась какая то усталая апатия, правая Нога жутко потяжелела и приходилось её подволакивать, левая тоже побурела и обленилась, с новой силой заныло ухо, зазвенели в голове осколки, надо лезть в скорую. «Не отдам, это со мной!»-вцепился я в вещи, когда кто то пытался их вынуть из машины скорой помощи,-«это моего немца!»-Уселся я рядом с ними и стал ждать.

Первые кареты скорой помощи были готовы к отправке, к нам посадили двух лёгких, и мы поехали в видновскую больницу. Там я сразу предупредил, не сохраните вещи, будут неприятности. Не знаю, что произвело впечатление на работников видновской больницы, но к поручению они отнеслись с полной ответственностью. Долго мне выпендриваться не дали, повезли на компьютерную томографию, рентген, замотали ноги от пят до паха, мокрыми с лекарствами бинтами, руку, и обезболили шишки на голове. Пытались вынуть осколок из за уха, цепляли, цепляли, не получилось.

Чувствовалось как стальной зажим хватает осколок, а потом соскакивает, чтобы предотвратить сильное кровотечение зашили как есть. Потом прибыли скорые из НИИ нейрохирургии им.Бурденко, и нас троих человек отправили туда. Позже один из нас умер, а при моей выписке другого перевели из нашего девятого отделения в реанимацию. Это как раз был тот мужчина, который, очнувшись лёжа после взрыва удивлённо осматривался.

Пришла беда, отворяй ворота.

Первое время в госпитале им. Бурденко, я радовался, думал что наши сослуживцы попали на встречу российских, а не международных рейсов. Оказалось не так. Представитель руководства, который не раз навещал меня в госпитале, поведал, что один наш сотрудник погиб, остались детки, родители когда узнали, у отца отказало сердце. Это даже не трагедия, это катастрофа. К чести компании, она проявила внимание и такт, взяла на себя полагающиеся расходы на организацию мероприятий, и не только.

Вещи Хендрика через неделю лежания в госпитале, пришлось их и сюда брать с собой, я сдал по описи представителю компании, куда направлялся Хендрик.

Чемодан на колёсиках, наплечную сумку, фотоаппарат и телефон. Телефон был единственным из этой компании, кому не досталось осколков. Я посмотрел на него с некоторой теплотой, он помнил руки хозяина, а теперь на нем осталось лишь высохшее кровавое пятно. Мы положили его в сумку, вместе с несчастным, растерзанным осколками фотоаппаратом. Так решил представитель компании, для удобства транспортировки. Он достал книгу на немецком языке толщиной пять сантиметров, она вся была в сквозных, и слепых «ранениях». Пуля может увязнуть при такой толщине.

Осколки оказались колотыми подшипниками, а это легированная сталь, кошмар. Я подумал о изощрённом вкусе этих существ, спланировавших такое. Молния на сумке медленно застегнулась, и веши Хендрика отправились в свой последний путь.

Многое из увиденного и пережитого мною, я описывать не стал. Ни к чему. А в остальном, я просто воссоздал, пронёсшуюся передо мной картину.

P.S. Жив я благодаря Хендрику Миндеропу, он невольно закрыл меня своим телом.

После причастия, я спросил Батюшку Отца Серафима, стоило ли мне этим поделиться с людьми? Батюшка мне ответил, что людей сейчас много и часто обманывают, а люди должны знать правду!

На всё Воля Твоя Господи.

Смотрите фотогалерею: Теракт в Домодедово, десятки погибших