Эдвард Радзинский: «Не раскланивайтесь с горем, пока оно за углом»

Эдвард Станиславович не склонен сейчас к интервью. Он всегда перекрывал вопросы о юбилеях - «Юбилеи должны отмечать города, страны и линкоры», - отшучиваясь фразой в своем духе. А сейчас и вовсе игнорирует свой день рождения - из-за тяжелой ситуации, в которой он находится с июля в связи с аварией, в которой погибла девушка. Да и вряд ли у именинника сейчас праздничное настроение. Но все же несчастья не отменяют его книг, его таланта, его «театра одного актера» на ТВ и… в жизни.

Думается, что очень редко один человек занимал сразу столько ниш в области культуры. Он, пожалуй, самый популярный российский драматург после Чехова, писатель, сценарист и телеведущий.

Радзинский и сам над собой подшучивает - многостаночник, мол. Хотя какие уж тут шутки. Сейчас вот образ Мольера не дает ему покоя, он подумывает вернуться в театр - не просто на сезон, пьесу поставить, а серьезно, может, режиссером, да еще и - чем черт не шутит?! - в качестве актера. Его идея с актерством - недавняя, хотя артистом Эдвард Станиславович был всегда: маска - его вторая натура (эх, если не первая!). А вот про режиссуру Радзинский поговаривает давно. И постоянно - с той поры, с 2008-го где-то, как в Театре им. Моссовета начали ставить его пьесу «Палач: разговоры по пути на гильотину». Спектакль сложный, рискованный - время Французской революции, исторические персонажи, казни и кровь. Главную роль, а она двойная, палач и режиссер М (то есть Мейерхольд - Радзинскому неинтересны просто выдуманные герои), начал репетировать Домогаров. Но потом все забуксовало. Эдвард Станиславович тогда говорил, что режиссер должен быть диктатором в труппе. А уж он-то знает толк и в режиссерах, и в диктаторах - его пьесы ставили Эфрос, Фокин, Виктюк, а его яркие романы о Сталине и других тиранах в жанре фолк-хистори вызывают нешуточную реакцию и переиздаются, и переиздаются, и на разных языках…

Мне лично жаль, что Эдвард Станиславович сейчас не пишет о любви. Наверное, считает, что вырос из этих «пеленок». Но с удовольствием слушает, когда ты в запале и с восторгом начинаешь пересказывать ему его же пьесы - «104 страницы про любовь», «Я стою у ресторана, замуж поздно, сдохнуть рано».

Он сам признавался всегда, что женщины его привлекают своей стихийностью, хаосом.

- Она может быть проста, но и в этой простоте - сложность. Писать мужчине о женщине - это путешествовать на другую планету. Моя героиня - это Женщина, которая не может жить, если нет Любви… она, как ванька-встанька, после каждого поднимается и - продолжает делать то же самое.

Оставляя право на хаос женщинам, сам Эдвард Станиславович - очень дисциплинированный человек. Зимой - лыжи, гимнастика круглогодично. С едой тоже все строго. Вместо мяса - рыба, вместо кофе - чай. Никакого алкоголя и сигарет. Писать нужно на трезвую голову. И при этом Эдвард Станиславович всегда выглядел щеголем с налетом бонвиванства. Элегантная шляпа и длинный плащ - его фирменный стиль, за версту узнаешь. Даже если рядом еще десяток шляп и плащей. Эдвард Станиславович инакий и эту свою инаковость сознает, но ни бравады, ни рефлексии на этот счет вы никогда в нем не заметите. Скорее небрежность удачливого человека. Баловень судьбы - это, наверное, любимая его маска. Эдвард Станиславович как-то сказал в интервью «КП»:

- Я всегда помнил замечательную фразу Сенеки: живи так, чтобы тебя хотя бы узнавали. Я защищался и никогда не позволял обстоятельствам себя менять. Я умел быть легкомысленным в трудные минуты и гнал от себя тяжелые переживания - они не по мне. Я старался не понимать того, что угрожало, потому что знал: никогда не раскланивайтесь с горем, пока оно за углом...

Марии было всего 24 года, вся жизнь впереди

Фото: ТАСС

А В ЭТО ВРЕМЯ

Сестра погибшей: «Нам не нужны извинения Радзинского, пусть ответит по закону!»

Мы позвонили родственникам погибшей 24-летней Маши Куликовой, чтобы узнать, как сейчас продвигается следствие.

- Мы ждем результатов экспертизы автомобиля и места аварии, - рассказала нам сестра погибшей девушки Яна Куликова. - Следователь нам сказал, что все это может затянуться на 3 - 4 месяца. Получим результаты экспертизы и с ними пойдем в суд.

- Я понимаю, что это очень сложный вопрос. Но историк сказал в интервью «КП», что чувствует себя очень виноватым, он очень переживает. Вы смогли бы простить его?

- Как мы его можем простить? Тем более что сам он ни разу не позвонил нам, не принес соболезнования. Правда, недавно его жена позвонила нашему адвокату, передала извинения от Радзинского. А почему он сам не мог позвонить нашим родителям? Что ж, пусть это останется на его совести.

- Яна, скажите, а чего вы ждете от Радзинского? Просто извинений, слов раскаяния, сожаления?

- Мы уже от него ничего не ждем. Ведь нашу Машеньку уже не вернуть...

Мария РЕМИЗОВА