Рейд по горной Чечне

И убедились, что мир в Чечне держится не только на многомиллионных вливаниях в нее, но и за счет простых российских вояк, разбросанных по горам республики.

ВЫНУЖДЕННАЯ СВЕТОМАСКИРОВКА

Праздник в Грозном в самом разгаре. На ура выступила София Ротару. На радость зрителям ногами помахал неувядающий Жан Клод Ванн Дам. Прожекторы устремляются в сторону небоскребов новенького сияющего делового центра столицы Чечни. Прямо над Сунжей на подвешенной к высоченному башенному крану квадратной конструкции пара десятков акробатов в белых костюмах устраивают ослепительный перфоманс. И вдруг, в самый кульминационный момент гаснет свет.

Нет, конечно организаторы не могли допустить такой оплошности на праздновании Дня города и по совместительству 35-летия Рамзана Кадырова. Электричество вырубило в 8 отдельной гвардейской мотострелковой горной бригаде под Борзоем, погасив все телевизоры. Вечерний просмотр телепередач окончен. Отбой.

Свет не появился и с утра. Но в здешних местах, в Шатойском районе, некогда считавшемся вотчиной главаря боевиков Докки Умарова, к этому привыкли и местные, и военные. То какой-то «партизан» решит поупражняться в стрельбе и перебьет ЛЭП, то ураган налетит и посрывает провода. На боеготовность такие «казусы» не влияют, заверил нас замкомандира бригады по работе с личным составом Дмитрий Кутлеметов. Вместе с ним мы обходим огромную территорию части, в которой когда-то располагался чеченский батальон спецназа ГРУ «Восток». Теперь это целый компактный городок с общежитиями вместо казарм, со своим парком техники и системами жизнеобеспечения. Отдельно на пригорке живет только элитное подразделение снайперов. С остальным личным составом оно пересекается только в столовой. Ну недолюбливают их бойцы. Во время боя за ними специально охотится противник, поэтому и на войне, и в быту «лешие» (так их прозвали за специальный костюм, в котором они и вправду похожи на лесных чудищ - Авт.) предпочитают действовать и жить автономно.

«ЖЕНСКАЯ РОТА»

А самый мирный объект бригады расположен в укромном месте, со всех сторон, прикрытом горными склонами, казармами и складами. Это детская площадка. Совершенно обычная, если бы не специальный участок с миниатюрной, детской «полосой препятствий». Не сложно догадаться, кем хотят стать дети, растущие прямо в военном лагере. Командование пошло навстречу «сыновьям и дочерям полка».

- Смена растет – смеются две Юлии, жены офицеров. – Нас здесь, если считать вместе с детьми, почти рота!

Девушки приехали в Борзой вслед за мужьями-офицерами четыре года назад. Юлия Малышева из Брянска говорит совершенно серьезно:

- А как нам было не поехать? Жена должна быть вместе с мужем, хотя он и был против … Правда, мужей мы здесь иногда по два месяца не видим. То на учениях, то на заставах в горах.

- Неужели офицер не может сбежать в самоволку, к семье? Чечня-то маленькая, ее насквозь за четыре часа проехать можно!

Юлия из Благовещенска строго поджимает губы:

- Не положено офицеру покидать расположение. Вот и ждем их, одно легче – рядом они, вооон – за тем горами…

Мы, конечно, ожидали потока жалоб, потому что прекрасно понимали, что жизнь здесь – не сахар. Но от любой московской пенсионерки жалоб услышишь больше, чем от офицерских жен:

- В 2007 году, когда мы сюда приехали, конечно, страшновато было – и постреливали, и машины взрывали. Потом мы привыкли, да и война здесь закончилась. С местными общаемся хорошо, как-то меньше стало и зла и обид. Ну и мы же у них на базаре продукты покупаем, так что чего им обижаться? Вот только дорого здесь все, потому что горы. Воду дают по часам, за территорию части не выходим – это тяжело. Зато курорт и пейзажи! (смеется)

Местные пейзажи, действительно, впечатляют.

– А предложат мужьям еще раз продлить контракт, останетесь? - спрашиваем.

Юлия, с годовалым Максимом на руках, как-то грустно вздохнула, мол, хватит нам экзотики. Но Юлия Зубенко отрезала :

- Как муж скажет, так и будет!

И в принципе, мы догадались, что если выпадет здесь этим женщинам «служить» вместе с мужьями еще десять лет – будут служить, потому что жизнь их здесь, не просто тяжелая женская доля, а настоящая боевая задача.

«ГРАВИЦАПЫ» НА ЗАСТАВАХ

На самом деле бригада стоит в стратегическом месте. До Грузии, откуда, по оперативной информации в Чечню могут просачиваться отдохнувшие боевики - чуть более 30 километров. Здесь же - печально известное по фронтовым репортажам Аргунское ущелье, с дорогой-серпантином вдоль него. В ходе активной военной фазы по ущелью на равнину проходили крупные банды ваххабитов. А на дороге террористы нещадно жгли колонны, в которых погибали десятки наших бойцов. Сегодня такое практически невозможно. Оборудованные заставы 8 бригады теперь стоят вдоль всего ущелья, обеспечивая безопасный проход колонн.

Приехав на одну из таких застав у селения Дачу-Борзой, застаем бойцов за работой. Взвод саперов металлоискателями и щупами проверяет дорогу. Их со скоростью крадущегося тигра сопровождает «Урал», как ежик утыканный антеннами. «Гравицапа», - уважительно поясняют бойцы. Машина глушит радиосигналы, чтобы инженерную разведку не подорвали дистанционно.

- Это довольно опасный участок местности, учитывая горные условия, - признается командир батальона, подполковник Руслан Аслагузин. - Недалеко было совершено известное нападение на колонну 245 полка (один из самых трагических эпизодов первой войны, тогда погибли 73 российских военнослужащих - Авт.).

- А сейчас постреливают?

- Не так часто, но, скажем, чрезвычайные ситуации бывают. Прямого огневого контакта практически нет, но идет минно-диверсионная война. Попадаются и старые закладки, и новые.

Застава усилена минометной батареей и артиллерийскими установками «Гвоздика». Замечаем, что стволы зачехлены. Комбат перехватывает наш взгляд и тут же отдает команду. В течение считанных минут три гаубицы приводятся в боевое положение и даже совершают условный залп по цели, которая может быть километров за 15 отсюда.

В ущелье раздаются одиночные выстрелы, на заставе даже не дергаются: «Чеченские менты резвятся», - пожимают плечами бойцы. Комбат не стал нам рассказывать, что за месяц до нашего приезда заставу снизу по ночам обстреливали из пулемета «Печенег». Практического толку от таких пострелушек для боевиков мало - слишком укреплен батальон. А вот натаскать молодых, не нюхавших пороха рекрутов бандподполья - в самый раз. Пулеметчиков вычислила как раз чеченская полиция, забрав себе «Печенег» как трофей. Справедливости ради надо сказать, что такие обстрелы по нынешним временам большая редкость. Бойцы 8 бригады больше привыкли совершать рейды в сопредельные республики.

ИНСТИНКТ ОХОТНИКА

Одну из групп спецназа, вернувшейся с выхода в Дагестан мы встретили уже приехав с заставы в бригаду. Крепкие парни, с хмурыми усталыми лицами и килограммами экипировки и амуниции, шли строем в свое подразделение. Интервью на ходу с не самыми разговорчивыми людьми, несколько часов назад побывавших в бою, - затея практически бесперспективная. Но мы попытались.

- Не тяжело в такой «збруе» до Дагестана топать? - спрашиваем одного.

- Да нормально, часов 12 ходьбы.

- А страшно не бывает? - пытаем наивными вопросами другого бойца.

- Нет таких людей, которые не боятся, - откровенно признается тот. - Просто в первый раз страх тяжело перебороть, а сейчас хладнокровнее ко всему относимся. Постоянные тренировки, да и в бою чему-то новому учишься.

- Боевики тоже ведь обучаются...

- Ну да, становятся более опытными, грамотнее действуют. Если нарываешься на хорошо подготовленных наемников, с ними тяжелее, на равных воюем, как спецназ со спецназом. А если просто местный партизан, то попроще.

Исполняющего обязанности начальника штаба батальона спецназа 8 бригады гвардии майора Владимира Пищулина удается вытянуть на более предметный разговор. В армии он с 93-го года, и, хотя окончил Военную академию ПВО Сухопутных войск, всю жизнь прослужил на Северном Кавказе в пехоте, разведке, спецназе... Встретишь такого на улице - и не подумаешь, что матерый вояка. Скорее учитель в очках с добрым лицом. Но как только он начинает отрывисто говорить, тщательно подбирая и четко произнося каждое слово, понимаешь, что это «спецназер» до мозга костей.

- Что за задачи вы выполняете в Дагестане, - спрашиваем в лоб.

- В Чеченской республике порядок относительно наведен. Банды загнаны глубоко в горы, в леса и свою террористическую деятельность совершают только методом маленьких тараканьих вылазок. А в Дагестане ситуация нагнетается, антироссийские, силы пытаются разжигать там межнациональную рознь, отрабатывают деньги, которые получают из за границы, хотят запалить новый пожар на территории Кавказа. Экономическая почва там для этого плодотворная, горные селения, где мы были, удаленные. Люди там низко образованные. Поэтому направление туда нашего и таких же батальонов из других частей целиком и полностью оправдан.

В спецкостюмах «леших» снайперы не только оттачивают мастерство в стрельбе, но и учатся преодолевать препятствия

- Крайний рейд оказался удачным?

- Во взаимодействии с силами ФСБ, а также МВД Дагестана была уничтожена часть группы, которая в Кизляре нанесла урон одному из подразделений антитеррора. В селе были уничтожены три члена бандгруппы. Причем задержанные оставшиеся в живых пособники рассказали, что были уверены, что по ним работает «Альфа» и «Вымпел». А работала группа нашего батальона и с задачей справилась на отлично. У нас постоянно идет планомерная, тяжелая боевая подготовка. Личный состав у нас не моложе 25 лет, все имеют опыт боевых действий, владеют как обычным, так и специальным вооружением.

- А вы свой первый бой помните?

- Конечно. 11 января 2000 года. Колонна 696 отдельного мотострелкового батальона попала в засаду в Шатойском районе между Кири и Химой. С нашей стороны погибших тогда было 10 человек, но засаду мы уничтожили. Потом через два дня еще один бой. Потом захват населенного пункта Шарой. Потом замерзание в снегу, опять бой, опять...

- Ощущения от первого боя какие остались?

- Первое впечатление - не может быть! Второе - я хочу их убивать, потому что они убивали моих друзей. Третье впечатление - я схожу с ума, потому что огонь велся непрерывно в течение пяти часов. Потом уже осознание того, что я должен жить, у меня есть семья, и я должен повести за собой людей. Ну а позднее уже только злость, злоба и продуманность каждого шага.

- Страшно не бывает?

- То, что я сейчас скажу знакомо каждому человеку, который воевал и применял оружие по живым целям. Это чувство охотника, все уходит на второй план. Охота, охота и еще раз охота на тех, кто пытается тебя убить.

- За такую работу ваши «охотники» и получать должны соответственно...

- 25-30 тысяч у нас получает контрактник, офицер - 28, 36, 40 тысяч. В основном батальон состоит из чеченцев, в том числе и из бывшего батальона «Восток», есть выходцы из Дагестана, центральной России. Но никаких конфликтов на национальной почве у нас не бывает. Мы всегда к бойцу относимся, как к человеку, а не машине для убийства.

В РАЗВЕДКУ «на всякий случай»

Разведчики - это еще одно элитное подразделение 8 бригады. Они тоже заверяют нас, что в этом глухом углу Чечни тихо и спокойно, но мы уговариваем разведвзвод «прогуляться» по окрестностям. «Превентивные меры безопасности» еще никому не мешали.

Выходим под вечер. Хотя нас предупредили, что всего на несколько часов, собирались мы по совету специалистов обстоятельно, в расчете на ночевку в горах. Служба в этих местах непредсказуема.

Разведчики тренируются чуть ли не ежедневно. В учебный рейд взяли и спецкоров «КП»

Разведка ждет нас за территорией части, в высоченной траве. На нашу гору садится невысокое облако, и в одну секунду все покрывается мелкой водяной пылью. Разведчики в пейзаже просматриваются с трудом. Глаз лишь цепляет «неуставные» элементы формы – особый «разведчицкий» шик.

Командир, в новомодном камуфляже «флектарн» издает совершенно непередаваемый звук «ч-ч» - то ли ветка сухая упала, то ли осенний лист. Два туманных силуэта поднимаются из травы, и, превратившись в боевое охранение, выдвигаются впереди основной группы. Скользя по мыльной шатойской грязи, мы сворачиваем по чуть хоженой тропке в лес. Хотя, скорее это джунгли с непроходимым подлеском. За несколько минут движения мы вымазываемся в грязи, промокаем и окончательно сливаемся с окружающей природой. Мы видим лишь спину впереди идущего, и редко-редко, сзади моргает красный огонек видеокамеры – наш оператор пытается что-то снимать.

В задачу нас не посвящали, но по пройденному маршруту догадываемся, что обходим расположение бригады по периметру, выбираемся на какую-то высотку, с нее возвращаемся на грунтовку и - домой.

На себе ощущаем привычный литературный штамп – «сердце выскакивает из груди»: это мы уже минут тридцать, карабкаемся вверх по склону, разойдясь цепью. Мы, журналисты, идем чуть сзади – нас закрывают своими спинами. И, как оказалось, не случайно. Автомат разведчика продирающегося слева от нас и чуть впереди, вдруг стегает очередью и на головы сыпятся горячие гильзы. Секунда, и вся наша цепь расползается, сливается с землей и исчезает. А автомат слева бьет и бьет куда-то в распадок склона. Там, внизу, судя по звуку огрызается пулемет, причем стрелок патронов не жалеет. И в те долгие секунды, пока он меняет короб, в распадок со всех сторон полетели дымовые шашки. Туман и химические дымы смешиваются в какое-то непроницаемое адское варево. «Невидимки» из кустов открывают шквальный огонь из автоматов. Кто-то тянет нас за собой вниз. Мы отходим по склону обратно. Едва слышно бормочет рация - разведка по-видимому вызывает подкрепление чтобы устроить этому холму тотальную зачистку.

Конечно, это эффектное шоу разведчики заготовили для нас заранее. Еще на выходе по пламегасителям для стрельбы холостыми мы поняли, что рейд будет учебным. Однако от боевого он отличался лишь тем, что все гарантированно вернуться на базу. Но так происходит не всегда...

Данные о потерях бригады засекречены. Однако памятники погибшим товарищам, да и более 40 награжденных орденами Мужества, медалями «За Отвагу» и «За боевые заслуги» красноречивее штабных бумаг говорят о гвардейцах Борзойского форпоста юга России.

Фильм о 8-й бригаде - на телеканале в 15.06