Пьер Карден забросал «Юнону» и «Авось» орхидеями

Герой Николая Караченцова - граф Резанов - в момент создания спектакля совпал с ним не только по возрасту, но и по имени-отчеству. Оба они - Николаи Петровичи. Первой и самой лучшей Кончиттой была Елена Шанина.

Фото: Александр СТЕРНИН

В июле 1981 года, на излете брежневского застоя, в Театре имени Ленинского комсомола, которым руководил Марк Захаров, шла нервная подготовка к сдаче спектакля приемной комиссии. Ничего хорошего встреча с цензорами из управления культуры не предвещала. Во-первых, сомнительный жанр - рок-опера. Во-вторых, православные песнопения и молитва. Андреевский флаг, пылающий еретик (в этой роли много лет «сгорал» и вновь возрождался Александр Абдулов), обнаженная женская фигура на заднике сцены, эротическое адажио главных героев - графа Резанова и юной Кончитты…

Весь этот джентльменский набор вряд ли мог прийтись по вкусу советским чиновникам от культуры.

- За 35 лет спектакль оброс легендами. Но одно достоверно: в 1981 году никто не ожидал такого успеха, - вспомнила былое актриса Елена Шанина, первая и самая полюбившаяся зрителям Кончитта. - Наоборот, никто не надеялся, что спектакль примут с первого просмотра. Театр Ленинского комсомола находился под очень сильным цензурным прессом. Все предыдущие наши спектакли принимались по нескольку раз. И это было в порядке вещей. Но тут комиссия, словно загипнотизированная, «Юнону» и «Авось» приняла сразу. По-моему, Марк Анатольевич немного расстроился из-за этого.

Самые молодые Кончитта и Резанов - Александра Волкова и Семен Шкаликов.

Фото: Александр СТЕРНИН

ВОЗНЕСЕНСКИЙ ОБРАТИЛСЯ К КАЗАНСКОЙ БОГОМАТЕРИ

Наверное, это было чудо, животворящая сила искусства, подкрепленная поддержкой «с самого верха»: накануне сдачи худсовету тогда еще партийный Захаров и Андрей Вознесенский пошли в Елоховский собор поклониться иконе Казанской Божией матери, которая поминается и в спектакле. Поклонились, купили маленькие иконки и раздали всем актерам. Вот под защитой Богородицы мы и играли перед комиссией.

После страшной аварии в 2005 году, в которую попал Караченцов, на роль графа Резанова пришлось вводить дублеров - Дмитрия Певцова...

Фото: Александр СТЕРНИН

- Наверное, после выхода спектакля на широкого зрителя вы, как говорят в таких случаях, проснулись знаменитой?

- Я вообще не воспринимала себя главной героиней. В центре сюжета был герой Николая Караченцова - граф Резанов. И вообще спектакль был в первую очередь о несбывшихся мечтах, об истории героической личности, о том, как создавали торговые пути между Россией и Америкой… И только потом - о любови дочери губернатора Сан-Франциско Кончитты и русского дипломата графа Резанова. Но зрители оценили именно этот сюжет и преданность моей Кончитты, которая 35 лет ждала Резанова и верила в его возвращение.

Наша любовная сцена с Караченцовым по тем временам была революционной. Очень красивой с точки зрения пластики и хореографии, даже цензоры не увидели в ней уж слишком откровенной эротики.

...и Виктора Ракова. В роли Кончитты - Алла Юганова.

Фото: Александр СТЕРНИН

АБДУЛОВ НЕ ХОТЕЛ ЗАНИМАТЬСЯ ТАНЦАМИ И ВОКАЛОМ

Конечно, Марк Анатольевич, Алексей Рыбников, Андрей Вознесенский и все создатели спектакля открыли новый жанр - драматический спектакль-опера. До нас драматические артисты никогда так не танцевали и столько не пели. Обычно же мы пританцовываем и подпеваем. А тут актеров поставили к станку в балетном классе. И назначили нам репетиции с профессиональными педагогами по вокалу. Коля Караченцов усердно ходил на занятия, а Сашка Абдулов старательно сачковал. По-моему, Караченцов посоветовал Марку Анатольевичу пригласить хореографом-постановщиком Владимира Васильева, который в то время был премьером Большого театра. У Коли мама была балетмейстером и он прекрасно знал мир балета.

Режиссер спектакля Марк Захаров (справа) иной раз и сам с удовольствием пропоет: «Аллилуйя любви, аллилуйя!»

Фото: Александр СТЕРНИН

- После спектаклей в Москве театр обкатывал «Юнону»...» в Ташкенте. Как вас приняла публика в Средней Азии?

- Везде принимали очень хорошо. С первых дней этот спектакль зажил счастливой жизнью. Но больше всего из того времени мне запомнились наши гастроли во Франции. «Юнону» и «Авось» увидел Пьер Карден, влюбился в спектакль и вывез его в Париж. Когда мы вышли на поклоны перед парижской публикой, вдруг с колосников зала на нас посыпались орхидеи. Так Пьер Карден выразил свою любовь.