Кондуктор, который продаёт билеты в Зазеркалье

В Москве триумфально прошёл концерт оркестра MusicAetetna под управлением Теодора Курентзиса. ФОТО Ольга ИГНАТЕВА

Две тысячи зрителей аплодировали стоя минут пятнадцать, хотя 30-градусная жара и духота в Большом зале консерватории 2 июля 2016 года должны были уже давно гнать их к выходу. Оркестранты тоже аплодировали - правой рукой смычком по пюпитру, как положено, в левой - ноты вместо веера.

Такую овацию БЗК устроил кому бы вы думали - дирижеру из Перми. Ну как из Перми... Это просто его нынешнее место дислокации. Понятно, что грека по имени Теодор Курентзис в российскую глубинку занесло исключительно ветром судьбы. Траектория была причудливая: Афины (окончил консерваторию), Петербург (учился дирижировать), Новосибирск (оперный театр), Москва (Большой театр, филармония) плюс зарубежные гастроли, и вот Пермь, где он возглавил самую настоящую культурную революцию. Туда на его премьеры едут не то что из Москвы и Питера, из Европы летят, не жалея денег и времени. Зайдите на сайт пермского оперного театра и наверняка увидите извинялку: "Билетов нет". Нет, видите ли, у них билетов! В Перми! Да что там происходит?

Теодор Курентзис. ФОТО Ольга ИГНАТЕВА

А происходит там чудо, которому есть, конечно, объяснение, но оно сложное. Проще всех объяснил сам Курентзис: "Дирижёр - это проводник, который ведёт по таким тропинкам воображения, о которых вы даже не подозревали". Дирижёр по английски, кстати, conductor -проводник, кондуктор, в-общем. У каждого своя точка прибытия. С Курентзисом прибываешь прямиком в зазеркалье.

Больше всего мне нравится история, как Курентзис уезжал в Пермь. За ним поехали музыканты из Новосибирска. Вот снялись и уехали из города трех академий в город-катастрофу (в их представлении). "Похуже там, конечно - говорят между собой. -Экология ужасная, на улицах какие-то гопники...". Мало того. Уехали студенты Новосибирской консерватории, так и не окончив это достойное заведение. Плюнули на диплом. В-общем, товарищи, история мировой музыкальной культуры такого энтузиазма не видывала.

"У него музыканты ходили как под гипнозом", - говорили мне те, кто остался, и слышался в их словах какой-то укор. Мол, никакого чуда нет и не было, Курентзис нашаманил, а так ничего особенного. Он вообще без палочки дирижирует, где такое видано. Фрак не носит, может выйти в майке, джинсах и наглых ботинках с красными шнурками. Анархист!

А он и правда анархист. Состоял по молодости в греческом протестном движении. И до сих пор внутренне свободен. Например, на этом концерте в паузе между третьей и четвёртой частями симфонии взял да и сел на помост дирижёрского пульта, чтобы выпить воды из бутылки. Не потому, что анархист. А потому, что финал симфонии длинный, звучит почти столько же, сколько три предыдущие части, и не выпить воды в такой духоте - значит, просто упасть в обморок. Он ведь даже не дирижирует - он танцует, и весь оркестр танцует с ним. Он делает какое-то сложное движение рукой - и оркестр отзывается как волна на море. Они одно целое, это и видно, и слышно.

А вот как его музыканты стали такими необыкновенными, это ключевой вопрос. Не все из них гении. Но теперь их руками словно играют ангелы. И не играют даже, а поют. Отличный пример всем руководителям, и не только музыкальным. Ему никто в Новосибирске и Перми звёзд на тарелочке готовых не приносил. Он их сам притянул. И снял заклятье с академической музыки, той самой, которая "скучная и непонятная".

И стоило снести этот мавзолей к чертовой матери, как концертные залы стала атаковать молодёжь. В БЗК они так и вломились весёлым табором - в майках, шлёпанцах и с рюкзаками, сели на ступеньки (входные билеты дешёвы, кажется, тысячи по три, а в первых рядах партера доходило до 35 тысяч) и кайфовали.

Теперь о тропинках, куда завёз нас conductor Курентзис. Я детально знаю Шестую симфонию Малера, но почему-то не засекла, как она началась и как закончилась. В этом зазеркалье время остановилось, как будто его и не было. Да и звука-то иногда почти не было, если сравнивать с другими исполнениями. Эту симфонию испокон веку называют "Трагической" (хотя Малер открещивался от такого названия) и включают трагедию по полной программе. А здесь грань, где кончается тончайший звук и начинается тишина, как-то странно размылась. Что и дало почти медитативный эффект (возможно, слово "почти" тут и не нужно). С этого курорта не хотелось возвращаться. А пришлось, когда грянули знаменитые малеровские литавры и вывели зал из массового гипноза. Вместо трагедии в нашем понимании (непоправимая беда, катастрофа, кирдык), Курентзис вернул нас к трагедии в её древнегреческом смысле (там все хорошо кончается, хотя приходится сначала и пострадать, чтобы заслужить катарсис).

В третьей, медленной части симфонии и вовсе проваливаешься в какую-то кроличью нору. А звуки превращаются в разноцветные конфетти, рассыпающиеся по всему залу. Я не знаю, как отчитаться за эту галлюцинацию. Всегда считала цветной музыкальный слух выдумкой. И вот тебе на. Нота "ля" была белого цвета, "ре" - красного и далее по радуге. Что за фокусы? Спишем на гипноз. Или на духоту. А ещё лучше - на необыкновенно качественное исполнение, которое должно быть нормой.