История российской разведки от Дзержинского до Берия
История российской разведки от Дзержинского до Берии
Панкин:
- У нас историко-политическая программа, мы, говоря об истории, обязательно проводим параллель в наши дни, в современность. И сравниваем. Вот сегодня мы будем говорить про разведку. В студии Иван Панкин и Павел Пряников, историк, политический журналист, основатель портала Толкователь.ру. Полгода программа «Совок», которая имела очень большую популярность у нашей аудитории, несмотря на свое достаточно претенциозное название, спустя полгода, возвращается в эфир радио «Комсомольская правда» по многочисленным просьбам наших слушателей. С чем я, Паша, тебя и поздравляю. Я обозначу нашу сегодняшнюю тему. Говорить мы будем про разведку, начиная с 1917 года и, я думаю, дойдем до второй мировой войны, да. А уже про «холодную войну» будем говорить в следующих наших выпусках… Персоналии эфира это, конечно же, Дзержинский, отец-основатель, потом Менжинский, Ягода, Ежов и Берия.
Пряников:
- Да, все правильно.
Панкин:
- Начинаем с Дзержинского.
Пряников:
- Дзержинский основатель не только советской разведки, но и основатель внешнеполитического курса, потому что мы все помним, что начало 20-х годов – это идеологические, теоретические метания в советском руководстве – какую внешнюю политику выбрать? Это и политика мировой революции, которую исповедовал Троцкий, это политика изоляционизма – то, что исповедовал Сталин. Это политика некая гибридная – то, что исповедовали Зиновьев, Бухарин. А вот Дзержинский с самого начала понимал, что советская Россия, тогда еще РСФСР, что она всегда будет жить во враждебном окружении. И лучшая оборона, как известно, это наступление. Советская разведка отличалась от других разведок тем, что она вела активную политику в зарубежных странах, вмешиваясь в политические процессы. Не только добывая секреты, как делают все разведки, - какие-то технические документы, компрометация кого-то, а плотно внедряясь даже в политическое руководство. Вот мы, спустя 80-90 лет, начинаем только об этом узнавать, что, к примеру, многие члены английского кабинета министров, в частности, министр Маклин, они были советскими агентами. Сложно представить, что в 40-50-е годы министр во враждебном окружении был советским агентом. А это было. Сложно назвать – если мы не будем про 37-й год, признательные показания во время репрессий – чтобы министр советского правительства был чьим-либо агентом. А в советской разведке это было. Вплоть до генералов, депутатов, кардиналов католической церкви. То есть, активная внешняя политика.
Панкин:
- Ты заговорил про внедрение, теперь самое время озвучить вопрос к аудитории и провести нашу традиционную историческую параллель. На что сегодня нам надо делать ставку? На привычную разведку с ее резидентами, явками, паролями, вербовками или делать ставку на кибершпионаж? В одном случае, конечно же, это угроза для жизни агентов. Во втором случае, это в принципе ничем не грозит тому человеку, который сидит за компьютером. За него, по идее, государство заступится, да?
Пряников:
- Да, да.
Панкин:
- Вот ты говоришь, что Дзержинский сказал о том, что нужно наступать, ни в коем случае не надо сосредотачиваться здесь и искать шпионов, но шпионов кругом было очень много. Враги были повсюду. Потому что советское государство было очень раздроблено в те годы, разве нет?
Пряников:
- Да, да.
Панкин:
- Тогда объясни мне, каким образом нас не разорвали, например, немецкие шпионы, английские?
Пряников:
- Придумали очень интересную тактику. Кстати, вот мостик перекинул из той, царской России в советскую Россию такой шеф жандармерии Джунковский, который не очень был любим царем, вел в царское время, в 1910-е годы, большую борьбу против Григория Распутина, считал, что это бич божий, который принесет одни беды России, был отстранен от руководства и, когда произошла революция, он сидел в Смоленской области, в своем имении, и Дзержинский решил его привлечь к консультированию ЧК. Это не очень известный факт, но это так и есть. И Джунковский как раз сказал – друзья, не надо бегать отдельно за каждым зайцем. Давайте создавать некую приманку и на нее ловить целую кучу шпионов. Им, например, была придумана та самая знаменитая операция «Трест-2», когда был создан псевдомонархический союз, на который выманивались из Европы белогвардейцы, бывшие террористы, как, например, знаменитый Борис Савенков. То есть, они клевали на эту организацию, приходили из-за границы, - они обеспечили приезд Шульгина, пробный приезд, - когда он посмотрел, что он легко въехал в СССР, легко выехал, что действительно здесь есть какие-то люди… в общем, брали пачками. И эта система сохранялась даже во время Великой Отечественной войны в 40-е годы. Знаменитая операция, когда в Москве была создана якобы русская фашистская партия, которая базировалась в одном из монастырей на базе каких-то недобитых монархистов, и на нее выманивались те агенты абвера, которые забрасывались сюда. То есть, опять мы приходим к той самой тактике, даже стратегии, а не тактике, - о том, что разведка должна быть наступательной.
Панкин:
- Разведка должна быть шпионажем?
Пряников:
- Да, шпионажем. И наступательной. То есть, не выискивать там крупную или мелкую рыбешку, а на приманку десятки и сотни людей приманивать. И потом мы знаем, что за границей было создано таких много организаций. Там, например, организация Союз друзей советского народа. Которая вот таким агентом была советской разведки своего рода, в нее пытались белогвардейские элементы внедриться, их выявляли… то есть, двойное назначение. Одновременно это как бы такая внешнеполитическая сила, пиар-сила, как сейчас сказали бы, с другой стороны, и немецкая, и французская разведка, где в основном базировался этот союз, пытались внедрить туда своих людей, их выявляли и очень удобно это было сделать…
Панкин:
- Артур нам пишет: «Мне кажется, киберразведка прежде всего, но и без старого формата не обойтись, поэтому, как ни банально, но оба формата нужны». Вот старый формат сказал Артур, но мне кажется, что он вовсе и не старый. Кибершпионаж кибершпионажем, но без тех самых нижеупомянутых мною двойных рокировок – вспомните фильм «Отступники», например, не обойтись, когда двойной агент воспитывается на чужой стороне и проходит 20-30 лет, он взращивается на чужой территории, а работает на тебя. Вот это да! И все равно он как был популярен вот этот вид шпионажа, так он и будет популярен. Павел, я надеюсь, ты согласишься?
Пряников:
- Да, да, согласен. И тот, и другой тип разведки, конечно, будет востребован еще долгие годы.
Панкин:
- Но при этом шпионаж будет развиваться?
Пряников:
- Конечно.
Панкин:
- У нас кто сегодня кибершпионажем активно занимается? Викиликс?
Пряников:
- Занимаются спецслужбы в первую очередь.
Панкин:
- Кстати, кибершпионов тоже вербуют, как думаешь? Среди них есть двойные агенты?
Пряников:
- Кого-то вербуют, конечно.
Панкин:
- Павел, как Дзержинский вербовал агентов? Это начало 20-х годов, как я понимаю, да?
Пряников:
- Да, да. Конечно, не сам Дзержинский, но под его руководством. Уже в конце 1920 года был создан так называемый иностранный отдел ВЧК, который послужил основой для будущей внешней разведки, которая сейчас называется СВР, в разные годы она по-разному называлась. А основная вербовка шла, конечно же, по идеологическим признакам. Нам сейчас тяжело будет в 2016 году понять, когда сотни тысяч людей работают на тебя бесплатно, просто за идею. Причем, сами приходят и упрашивают – возьми меня в разведку. Ищут контакты в Берлине, в Вене, в Лондоне, симпатизируя коммунистической идее, симпатизируя первому государству трудящихся. Это вот реальные случаи 20-30-х годов ХХ века. Это продолжалось вплоть до 50-х годов. То есть, вот эти 30-40 лет, до прихода Хрущева, все базировалось не на деньгах, как сегодня, когда тебя разведка вербует или на каких-то неблаговидных делах, обещая раскрыть компромат, либо прельщая деньгами.
Панкин:
- Вот «холодная война» так и строилась на таких взаимоотношениях. Вербовали с двух сторон за доллары.
Пряников:
- Да, да. Поэтому никакого дефицита кадров у советской разведки в 20-40-е годы не было, а, наоборот, был переизбыток.
Панкин:
- Причем, выбирали из лучших.
Пряников:
- Да. Вот недавно я прочитал мемуары советского разведчика Кирилла Хенкина – у него удивительная биография. Родители белогвардейцы, уехали во Францию, в Париж, он в 1936 году в Париже познакомился с мужем Цветаевой Сергеем Эфроном, который был агентом НКВД, загорелся идеей советского государства, прошел Испанию, интернациональные бригады, кружными путями приехал в Советский Союз, в 1941 году, в самом начале, здесь закончил разведшколу. И вот таких судеб было множество. Кстати, если говорить про этого Хенкина, он обратно уехал, стал секретарем академика Сахарова – здесь сложно сказать, от души он работал на Сахарова или нет, но вот в 1973 году эмигрировал…
Панкин:
- А бывших разведчиков не бывает.
Пряников:
- Да, да. И вот таких судеб были сотни и тысячи. Когда, например, читаешь о вербовке знаменитой кембриджской пятерки, которая была внедрена в 30-е годы в высшие эшелоны английской власти, вплоть до того, что был завербован даже троюродный брат королевы, как я уже говорил, - Маклин, Филби и другие…
Панкин:
- Ким Филби, Дональд Маклин, Энтони Блант, Гай Бёрджес и Джон Кенкрос.
Пряников:
- Да. Никаких усилий не нужно было для того, чтобы завербовать этих людей. Наоборот, они говорили – пошлите нас в Испанию, мы хотим подрывное дело узнать, хотим пострелять, и вообще в полевых условиях пройти вот такую практику. И вот это был основной способ вербовки. Не говоря о том, что и внутри Советского Союза находились тысячи людей, которым одновременно легко было проникнуть на запад, потому что границы были полупрозрачные, визовая система была упрощенной, документы легко подделывать…
Панкин:
- Плюс советское государство в то время не было признано мировой общественностью и другими странами.
Пряников:
- Это да. Легко было затесаться под белогвардейца, легко было затесаться под беженца из Советского Союза. То есть, это была идеальная среда, такой вот питательный бульон, из которого выросла советская разведка. Сейчас такое, конечно, повторить вряд ли удастся. Это бывает раз в тысячу лет…
Панкин:
- Я предлагаю послушать комментарий директора института социоэкономики Александра Бузгалина. Он об идее и идеологии разведчика нам расскажет.
Бузгалин:
- Советская разведка, родившаяся в 20-е годы прошлого века, опиралась на великую идею. Идею социального освобождения. И ради этого люди шли на смерть, ради этого они выбирали очень тяжелую жизнь. Поэтому у них находились друзья. У советской разведки было много друзей. Это была неслучайная классовая солидарность, люди боролись за дело социализма и тогда это было очень серьезно. Потому что тогда впереди еще был вопрос о 8-часовом рабочем дне, о профсоюзах, о минимальной реальной демократии для трудящихся. И вопрос защиты первого государства, в котором все это начали делать. С противоречиями, с трагедиями, с проблемами, но начали делать. 30-е годы оказались чем-то другим. Они оказались периодом, когда доверять центру, доверять самому дорогому, что может и должно быть у разведчика в стране, ради которой ты рискуешь жизнью, оказалось почти невозможно. Идее – да, доверять можно. Но даже в рамках идеи раскололся Коминтерн, раскололись друзья и сталинская модель оказалась ударом не только по внешним врагам, но и ударом по внутреннему дружественному кругу. Кругу работников разведки в том числе. И вот это недоверие, эти репрессии очень сильно и болезненно сказались на самом принципе дружеской, товарищеской атмосферы, которая была основой побед советской разведки до этого.
Панкин:
- На что сегодня нашей разведке делать ставку? На привычную разведку, какой мы ее знаем и понимаем, то есть, с ее резидентами, явками, паролями, вербовками, двойными рокировками или на кибершпионаж? Ну и вот нам, конечно же, пишут и пишут достаточно много. Артур пишет: «Если можно, хотелось бы задать вопрос эксперту. Всегда интересовало – завербованных агентов кто и как контролировал? Вдруг прожив в другой стране несколько лет, он перейдет на сторону врага и будет их агентом под видом нашего?». Я подозреваю, что речь идет как раз о временах, когда разведку курировал Дзержинский.
Пряников:
- Ну, это во все времена было. И 20-е, и 30-е, и 50-е годы. Вот знаменитый есть пример такого Орлова, глава резидентуры советской разведки в той самой революционной Испании, которого вызвали в 1937 году в Москву, он понял, что сейчас дело закончится плохо, собрал свои вещички, жена и дочь у него находились во Франции, он взял их и отплыл в Америку. И написал еще письмо и положил в сейф, что, дорогие друзья, да, я покидаю Советский Союз, у меня остаются родственники в СССР и я обещаю ничего не рассказывать за границей о Советском Союзе, но вы не трогайте мою мать и моих родственников. И он свое обещание сдержал. До смерти Сталина и до смерти своей матери в 1953 году – так совпало, и мать умерла, и Сталин – он ни слова не сказал, находясь в Америке, не сдал ни одного агента. Поступил честно, да. По-человечески его, может быть, даже и можно понять.
Панкин:
- Конечно, такие были и среди нас, и среди американцев во время «холодной войны», да?
Пряников:
- Да. А были люди, которые сдавали сотни агентов. Это и знаменитые провалы и в Америке, и во Франции, и в Германии. Для этих случаев опять же у внешней разведки была так называемая группа ликвидации. Часто ее называли «группа Яши» или «группа дяди Яши». Руководил ею чекист Яков Серебрянский. Бывший левый эсер, боевик, который проводил еще теракты в царское время. Он создал группу людей, которые убирали перебежчиков и таких случае десятки были.
Панкин:
- И не только перебежчиков.
Пряников:
- Предателей.
Панкин:
- Троцкого тоже группа дяди Яши убрала.
Пряников:
- Да. И вот наш слушатель задает верный вопрос – как противостоять? В том числе противостояли таким способом, что перебежчик знал, что, если он что-то рассказывает, его ждет смерть. И здесь надо уже глубоко подумать – говорить или нет. Или, как я уже говорил, тот же Орлов тихо-мирно куда-то уехал, поменял фамилию и тихо жить… Можно по-разному относиться к этому – и к убийству Троцкого, и к убийствам других людей – но факт остается фактом.
Панкин:
- Вот нам еще пишут. «Кибершпионаж в нашем мире действеннее. Человек сидит дома и чувствует себя защищеннее, тем самым легче подвергается влиянию, нежели при общении с чужим человеком. Одной надписью в соцсетях можно настроить в нужном направлении тысячи людей». Олег до нас дозвонился.
Олег:
- Добрый вечер. Сейчас управляют одни и те же масонские организации, которые хотят захвата мира. Вообще глобального мира. Сталин сопротивлялся этому, но он не смог ничего сделать против них.
Панкин:
- В связи с недавними новостями, о том, что, например, Нарышкин назначен главой СВР, о том, что «Вашингтон пост», авторитетнейшее американское издание, написало о том, что США усиливают шпионаж в отношении России сильнее, чем во времена «холодной войны», верите ли вы в то, что российская разведка способна противостоять западной?
Подведем, Паша, итог работы Дзержинского на посту главы разведки. Коротко итоги и переходим уже к преемнику.
Пряников:
- Итоги – по всему миру были созданы ячейки внешней разведки – сотни и тысячи людей, хотя официально считалось, например, к середине 30-х годов там 485 человек официально работало в иностранном отделе сначала ГПУ, а потом НКВД, но в реальности этих людей были тысячи. Это разветвленная сеть по всему миру. Это главный итог. И люди готовы были работать за идею. Никогда не было недостатка в кадрах, в том числе, в самых высокопоставленных.
Панкин:
- А до нас дозвонился Алексей. Здравствуйте.
Алексей:
- Здравствуйте. По поводу того, что кибер или не кибер. Кибер – это что или кто? Это в первую очередь люди, которые делают программу, которые создают все эти технологии…
Панкин:
- Да, только их жизни меньшая угроза в данном случае.
Алексей:
- Да. Тем не менее, когда шла речь у спецслужб по поводу агентов и прочих, кого в первую очередь спасали? Спасали носителей технологии. И в последнюю очередь, к сожалению, последних исполнителей. Я считаю, что в данном случае носители информации технической первостепенны.
Панкин:
- Спасибо вам за ваше мнение. Итак, Паша, переходим к Менжинскому. Коротко историю преемственности.
Пряников:
- Меньше всего, конечно, известно его имя… Это человек аналитического склада ума, в отличие от Дзержинского. Человек, который предпочитал мыслить стратегически, а не тактически. Потому что уже до 1926 года было много сделано и плюс к этому у него было всего лишь три года активной деятельности, в 1929 году у него был инсульт и фактически руководителем ГПУ тогда еще стал Ягода. Хотя формально в 1934 году, но с 1929-го он начал формировать свою группу. Группа, кстати говоря, в противоречие со многими другими группами приходила. В первую очередь, с разведуправлением РККА. Здесь вообще нужно было бы сделать отступление небольшое, просто я кратко скажу, что существовала не одна разведка с самого начала, а три разведки. Была разведка при ВЧК и там далее НКВД, была разведка при Министерстве обороны, это называлось разведуправление, при РККА. И разведка Коминтерна. Причем, разведка Коминтерна, нам кажется, что это что-то такое эфемерное, а на самом деле нет. Например, та самая кэмбриджская пятерка и практически вся агентура в Англии в 30-е годы была завербована именно разведкой Коминтерна. А если кто-то думает, что разведуправление РККА это тоже что-то такое эфемерное, ничего подобного. Если мы вспомним, что Рихард Зорге был из этой группы, и 90% атомных секретов были добыты именно ГРУ. Не НКВД, а ГРУ. И вот Ягода очень сильно враждовал с этими двумя разведками. И его предшественники очень сильно враждовали, и его последователи. Дошло до того, что в 1935 году, ближайший сподвижник Ягоды Берзин был назначен из НКВД, уже ГПУ было переименовано в НКВД, он был назначен руководить разведкой Красной Армии. Потому что дела в разведке Красной армии шли довольно плохо, как считало советское руководство. И этому были причины. Основные перебежчики в 20-х и начале 30-х годов – вот эти кроты – были именно в разведуправлении Красной Армии, а не в НКВД. Там первый случай был в 1921 году и практически каждый год. В 30-е годы провал за провалом был у разведуправления Красной Армии. Это Маневич в Италии, Талнынь в Финляндии, Бронин в Шанхае, Аболтынь в Австрии, ну и т.д. И доходило до того, что в 1933 году был такой агент Дедушок в Австрии, он принялся вербовать высокопоставленного агента авбера – немецкой разведки – по фамилии Протц, и сверху, кстати говоря, от Ягоды, когда эта информация доходила в ГПУ, 33-й год, что, ребята, не делайте этого, не надо вербовать этих людей высокопоставленных, особенно в Германии, потому что это фанатики. И дошло до того, что сам Протц перевербовал этого нашего агента. То есть, в ГПУ и НКВД оказались правы. Вот мы в самом начале говорили о том, что очень многие высокопоставленные люди служили Советскому Союзу, а вот Германия – обратный пример. Там крупных людей не удалось завербовать. Система была похожа на советскую в том смысле, что она была идеологически очень сильно накачана. Не удалось в Германии. В Англии удалось, во Франции, в Америке, высокопоставленных людей завербовать и сделать советскими агентами, а в Германии нет. И вот Ягода запомнился высшему руководству как такой скандалист, и это, возможно, и имело под собой основание, если мы говорим о внешней разведке, он хотел подмять под себя эти две внешние разведки – разведуправление Красной Армии и разведуправление Коминтерна. И это ему удалось. Берзину удалось перестроить с 1035 по 1938 год армию очень серьезно, когда еще Ежов был, придал, так сказать, новый импульс. И в смысле внешней разведки Ягода, конечно, сотворил много хорошего. Он смог поднять вот те две разведки. А вот если мы говорим о Ежове, то это, конечно, полный развал. Был уничтожен весь цвет. Ничем хорошим он не запомнился.
Панкин:
- Причем, НКВД при нем превратилось в карательный орган.
Пряников:
- Да. Но мы сейчас даже о внешней разведке говорим. Простая цифра. Из 475 агентов, находившихся за рубежом, 250 человек было расстреляно. Больше половины. Еще около 120 человек были отстранены. Вызваны в Россию и отстранены. Например, знаменитый наш разведчик, Вилли Фишер, его миновала чаша сия, его не расстреляли, но его выгнали из разведки. И человек пошел работать токарем на завод. И только с приходом Берии вот эти кадры оставшиеся были возвращены в разведку. То есть, разрушено при Ежове было практически все. Например, был период уже в самой кончине правления Ежова, перед приходом Берии, когда 127 дней советское руководство не получало ни одного донесения от внешней разведки. Это 4 с лишним месяца. Ни одного донесения не было. То есть, агентура была почти вся уничтожена.
Панкин:
- И тогда он агронома и бухгалтера подключил к разведработе?
Пряников:
- Да. И, как ни странно, это сработало. Кстати, слова Дзержинского, когда он Ягоде это говорил, говорят, что это даже в дневнике Дзержинского было зафиксировано в 1924 году, что вот когда у тебя будет дилемма, кого брать – идеологически нашего человека, но слабенького, или хорошего специалиста, но идеологически неверного нам, возьми слабенького и воспитай из него сильного. И вот Фитин Павел, агроном, да, он действительно агрономом был, вообще удивительно – с приходом Берии агроном возглавил внешнюю разведку. Оставшиеся кадры, которые там были, смеялись и не доверяли, и даже руку не подавали ему… А оказалось, что человек за полгода настроил разведку и руководил ею до 1946-го – в самые сложные годы – да, бывший агроном… И атомный проект, и годы войны – это как раз пришлось на время руководства агронома Павла Фитина.
Панкин:
- Вот есть такое ироничное сообщение у нас. «У них спецслужб, слыхал я, хорошие связи с сектой Рона Хабарта, которая раскинула щупальца по всему миру, с масонами шуры-муры, так что наши Штирлицы, я в это надеюсь, победят штатовских шпионов».
Пряников:
- Да нет, использовать надо всех, кого можно. У разведчика не должно быть брезгливости.
Панкин:
- Масонов не надо недооценивать, Павел. Ни в коем случае. Кстати, а что самое главное для разведчика?
Пряников:
- Отсутствие брезгливости. Отбросить какие-то свои личные комплексы, которые препятствуют работе. Кто-то может руку гомосексуалисту не подать, кто-то сектанту, кто-то там женоненавистник, но им всем приходится работать с этими людьми. Им всем приходится быть толерантными. Разведчик должен быть толерантным ко всем проявлениям жизни.
Панкин:
- Надо заметить, что самый, пожалуй, мифологизированный политический деятель не только советской истории, но и мировой, достаточно много привнес в эту самую советскую разведку, поднял ее даже не с ноля, а с минус сто, когда она не просто была развалена после творчества господина Ежова, который превратил НКВД в карательный орган, был Берия. И, конечно же, мы затронем сейчас разведку российской империи, которая, на мой взгляд, была просто великолепна. Куда делись ее кадры?
А сейчас я напомню наш вопрос. Верите ли вы в то, что российская разведка сможет противостоять американской на фоне ухудшения российско-американских отношений? Александр, здравствуйте.
Александр:
- Добрый вечер. Я верю в нашу разведку и считаю, что он всегда была сильная при любых ее руководителях, и сейчас она очень сильная. А у гостя я хотел бы спросить – я много очень читал про Фраучи, если можно, пусть пояснит, все-таки он принес пользу или больше о нем романтики? И второе – вот Вилли Леман большую пользу принес нам или нет?
Пряников:
- Артур Артузов, Фраучи, действительно легендарный руководитель внешней разведки, Артузов это его псевдоним, Фраучи это его настоящая фамилия, так как он был сын швейцарских сыроделов, приехавших в 19 веке. Умный человек, закончивший политехнический институт, стратег, который в середине 30-х годов очень верно оценил и даже в начале 30-х годов, что основным противником будет Германия, за что и пострадал. Тогда превалировала точка зрения, что война будет с Англией, с Антантой так называемой. Сначала это малая Антанта – боялись Румынии, Польши, Финляндии, а потом вот и большая Антанта. Артузов в 1932-33-м году с приходом Гитлера верно оценил, что следующий противник он будет. Этот человек был Ягодой направлен в ГРУ в разведуправление Красной Армии и наводил там порядок. Пострадал он тоже в жерновах репрессий, действительно, один из лучших людей был. Вилли Леман действительно один из самых высокопоставленных завербованных в Германии сотрудников гестапо был. Ну, относительно высокопоставленный. Пользу он принес, конечно, до 1937 года. Если вы знаете, что, когда разгромили почти всю агентурную сеть в Германии, у Лемана был полтора года период, когда он не мог связаться с агентами и передать им важную информацию. И доходило до того, что он через каких-то людей посылал в Москву весточку. Его информация в основном касалась внешнеполитических планов Германии – о том, будет война с Советским Союзом или нет. И в частности, о планах немцев вовлечь в войну Турцию. Пожалуй, это одна из таких важных вех Второй мировой. То, что Турция не вошла в эту войну. Если бы вошла, я думаю, что это очень плохо закончилось бы для Советского Союза. Вот, пожалуй, его главная роль, когда он сказал, что Турция, хотя и колеблется, но понимает, что с Советским Союзом ей не совладать и будет больше минусов, чем плюсов.
Панкин:
- Ну а теперь про Берию. Мы уже много чего сказали, но нужно подытожить его работу.
Пряников:
- Берия действительно человек, вокруг которого накручено много мифов. В частности, о том, что он причастен к репрессиям к основным. Ничего подобного. 1939 год, приход Берии это, наоборот, нормализация в НКВД, нормализация во всех этих карательных органах. Это первая амнистия, о которой мало кто упоминает, когда было выпущено в 1939-1940 годах 240 тысяч человек. Это как раз в основном по политическим делам. И около 200 тысяч человек были либо сокращены сроки, либо переведены на более простые режимы. Вместо лагеря, например, была ссылка. Берия буквально в течение года, до конца 1940 года, воссоздал внешнюю разведку. Привлек старые кадры. Вот я упоминал Якова Серебрянского, просто легендарного человека, который был взят при Ежове, которого не успели расстрелять и который был реабилитирован при Берии и возглавил группу диверсантов, которая действовала во время Великой Отечественной войны. И там десятки сотрудников, которые сохранили свою жизнь, они действительно вошли в новую жизнь. Это, безусловно, легендарная разведчица Зарубина, у которой сложная судьба, о которой надо отдельно рассказывать. Это бывшая жена Якова Блюмкина, советского разведчика. Настоящая ее фамилия была Розенцвейг…
Панкин:
- Напомним, что Блюмкин работал как раз на Дзержинского.
Пряников:
- Да. И на Троцкого потом. Он тоже легендарный разведчик. Зарубина создала ту самую сеть в Америке, шпионскую разведывательную сеть, которая на 90% способствовала тому, что у нас появилась атомная бомба. Вот у нее было несколько агентов, которые 12 лет были спящими, попали в 20-е годы в США, один на деньги ГПУ как раз выучился на зубного техника, стал зубным техником как раз в той самой лаборатории при Манхэттенском проекте. То есть, все знаменитые физики, которые делали атомную бомбу, проходили через его зубоврачебный кабинет. И во многом что-то выбалтывали либо ему, либо его медсестре. Это легендарная разведчица Зарубина, о которой не слишком много известно.
Панкин:
- Кстати, надо вспомнить историю с Эйнштейном, когда вывели наши спецслужбы на него и как у него выманивали информацию.
Пряников:
- Через любовницу. Зарубина завербовала женщину, жену скульптора Коненкова, которая стала любовницей Эйнштейна, а потом еще и Опенгеймера.
Панкин:
- Да, вот она как раз была русской шпионкой.
Пряников:
- Да.
Панкин:
- Очень интересная история! А теперь давай вернемся в российскую империю. Чудесная, великолепная разведка, которая долгие годы работала на благо великой империи. Куда она делась потом, уже начиная с 1917 года?
Пряников:
- Часть перешла. Вот я упоминал уже Джунковского. Игнатьев знаменитый, который перешел и в Генеральном штабе, в министерстве обороны, в Красной Армии, возглавлял аналитическую группу и учил наших командиров. Большая часть либо погибла в гражданской войне, либо ушла с эмиграцией. Почему не получилось у нашей разведки в 1917 году предугадать того, что будет революция и планы Антанты не отдавать проливы, ну, вот, на мой взгляд, не было единой разведки, в отличие от советского времени, когда хотя их и было три, но они были централизованы. У каждого ведомства была своя разведка. Была разведывательная сеть у министерства финансов, министерства промышленности, у Генштаба, у Военно-морского флота. И каждая из разведок поставляла информацию наверх, где это часто утопало в каком-то бюрократическом аппарате.
Панкин:
- Ну что ж, подведем итог. Я спрашивал – верите ли вы в то, что российская разведка сможет противостоять американской?
Пряников:
- Да, безусловно, может противостоять. В том числе и благодаря той самой школе, которая была почти за сто лет наработана. Я думаю, еще агентов много осталось со времен «холодной войны», тех самых спящих агентов, о которых мы говорили.
Панкин:
- И как сказал Феликс Эдмундович Дзержинский, у чекиста должна быть холодная голова, горячее сердце и чистые руки. Чекист – он же разведчик, как известно.