Актриса в фильме «Флоренс Фостер Дженкинс».
Ее звали Флоренс Фостер Дженкинс, и ее называли худшей певицей в мире. Мэрил Стрип, прекрасно певшая «Аббу» в мюзикле «Мама мия» и отлично исполнявшая рок-баллады в «Рики и Флэш», доказала, что в состоянии петь и строго мимо нот, и исключительно противным голосом, что, конечно, гораздо сложнее. Новый фильм британского мастера Стивена Фрирса («Опасные связи», «Королева») «Флоренс Фостер Дженкинс» - еще один мастер-класс суперактрисы. Стрип не только изменила свой голос для заоблачно ужасного исполнения оперной классики, в роли упомянутой Дженкинс она предстает с голым черепом и нарисованными бровями (певица страдала сифилисом), а также носит «толстинку» весом под 20 кг. Все эти трансформации, столь обожаемые американскими киноакадемиками, не могут не привести к 20-й, рекордной и юбилейной, номинации актрисы на «Оскара».
Между тем, историю Дженкинс уже успели рассказать французы, сняв на ее основе прелестный, умный, легкий, парадоксальный, чуть душещипательный фильм — лучший французский фильм 2015 года «Маргарита» Ксавье Джанноли. Он был тоньше и парадоксальнее картины Фрирса, но, увы, его мало кто видел и оценил.
Игра Мэрил Стрип определенно тянет на номинацию на Оскар.
Вымышленная Маргарита (в исполнении отличной Катрин Фро) тоже пела мимо нот голосом, от которого трескалась посуда. И тоже счастливым образом не догадывалась об этом, поскольку была очень богата, и ее муж (в новом фильме в этой роли выступает Хью Грант) избавлял ее от всяких контактов с реальностью. Вся жизнь и Флоренс, и Маргариты отдана музыке. Купив себе педагогов, светские дамы решают дать отчетный концерт перед обычной, а не прикормленной публикой. Во время выступления, уже осмеянная и освистанная, Маргарита на секунду обретала стопроцентный музыкальный слух и ангельский голос — только для того, чтобы сразу его сорвать...
Хью Грант исполнил роль мужа певицы.
Флоренс узнает о своей бездарности, прочитав газетную критику на свое выступление в «Карнеги-холл». Жизнь в коконе, конечно, прекрасна, но реальность в итоге всегда вмешивается и делает свое черное дело. И если из картины Фрирса, фактически биопика, мы больше узнаем об этой уникальной в истории искусств личности, то «Маргарита» работала на более высоком уровне – она была отличной метафорой творческого процесса, всякой жизни, «отданной искусству», то есть иллюзии. Творец не видит и не слышит себя в момент творчества, не отдает себе отчета в том, что извлекаемые им звуки, быть может, лучше не извлекать, слова — не исторгать, кино — не снимать, и т. д. Он просто счастлив в момент творчества. И мы, разумеется, за него очень рады, но твердо знаем, что момент истины настанет. И для особенно оторвавшихся от реальности он станет и моментом расплаты.