– Ты про «Энигму» слышал что-нибудь? – спросил Одинцов.

– Само собой, – Мунин даже обиделся. – Во время войны у немцев была такая шифровальная машинка суперхитрая. Англичане перехватывали сообщения, но прочесть так и не смогли. Код «Энигмы» раскололи всего несколько лет назад.

– Вот именно. Союзники провозились чуть не семьдесят лет, хотя заполучили машинку и разобрали её механизм. То есть ключ оказался у них в руках. Что ж так долго-то? Ведь и компьютеры у них уже были. Не подскажешь?

Историк промолчал, а Одинцов добыл из пачки сигарету и продолжил:

– С «Энигмой» всё не так просто. Но это прошлый век, а сейчас есть штука ещё более надёжная. Называется – асимметричный код. Ключ к нему можно передавать по открытому каналу. Хоть в ту же шифровку включить, хоть на бумажке написать и положить на самое видное место. По-настоящему он становится ключом только для того, кто знает, как этот ключ сгенерирован. Для остальных это набор цифр, и всё.

– Обычно ключ – это результат вычисления какой-нибудь функции, – Одинцов на мгновение задумался, – например, экспоненты или логарифма. Ты ведь логарифмы в школе проходил?.. Ну, не важно. Функция может быть любая, хоть игрек равно икс квадрат. Дешифровщик заряжает это число, которое ключ, в свой компьютер, и пытается нащупать функцию. А на самом деле никакой функции нет и ключ получен перемножением двух простых чисел, по десять знаков каждое. Причём знают эти числа только автор шифровки и тот, кому она адресована. Понятно?

– Не очень, – признался Мунин. – Но звучит убедительно.

– Ещё бы! Даже самый мощный компьютер будет много лет перебирать варианты, пока не найдёт алгоритм, по которому сгенерирован ключ. А до тех пор – вот он, ключ, у всех перед глазами. – Одинцов снова прихлопнул ладонью листок с каракулями и постучал пальцем по открытке. – Вот она, шифровка, тоже смотри – не хочу. Только её код никому не по зубам.

– А вы откуда знаете код Вараксы?

– Делом займись, – посоветовал разом помрачневший Одинцов. – У тебя ещё книг навалом... Была у нас переписка. Гоняли друг другу шифровки, когда я в тюрьме сидел.

– Вы? Сидели в тюрьме?!

Поражённый Мунин уставился на Одинцова.

– Мы же в России. От тюрьмы да от сумы не зарекайся. Не слыхал? – Одинцов тут же пожалел о сказанном: не иначе гибель Вараксы подействовала, расклеился. – Сидел, сидел. Только это было давно и неправда. И к нашему делу никак не относится.

Под утро Мунина сморило. Одинцов вышел на крыльцо флигеля. Зачерпнул обеими руками полные пригоршни снега, окунул в него лицо, потом утёрся и хотел закурить, но передумал и вернулся обратно в дом: даже во мгле раннего утра не стоило здесь маячить.

Вопреки ожиданиям расшифровка тезисов Вараксы мало что прояснила, зато вызвала шквал новых вопросов. И оказалось, что давняя тюремная отсидка Одинцова имеет к делу самое непосредственное отношение.

Для начала Варакса признался, что в девяносто первом году похитил у эфиопов и перебросил в Союз что-то очень ценное. Одинцов тоже вышел из КУОС и понимал – такую операцию должны были санкционировать на самом верху. Речь ведь явно не о серебряных блюдах или кофейниках из дворцов, как было в Афганистане. Тогда начальство просто закрывало глаза на экзотические сувениры спецназа, который выполнял боевую задачу. А кто отдавал приказ по Эфиопии? Какую именно ценность захватил Варакса или почему захваченное считалось очень ценным? В шифровке об этом ни намёка.

Тезис второй – как обухом по голове: Одинцов оказался нежелательным свидетелем, и вскоре Варакса от него избавился. То есть вот кто подставил Одинцова и упёк в тюрьму?! Ведь после возвращения из Эфиопии ему вручили правительственную награду и повысили в звании, но потом... Признание Вараксы многое расставляло по местам.

Тезис третий: со временем у Вараксы заговорила совесть, и он горы свернул, чтобы вытащить Одинцова на волю, уничтожить в его документах следы тюрьмы и помочь встать на ноги. Здесь ничего нового, кроме причины такой заботы – помогал-то Варакса действительно здорово. Только не в благодарность за то, что Одинцов дважды спас ему жизнь в Эфиопии, а тайком замаливал грех предательства. Вроде как откупался.

В следующем пункте Варакса принёс извинения, не высказанные при жизни. И пояснил: это не потому, что духу не хватило, а потому, что начнёшь говорить правду – придётся рассказывать от начала до конца. В его планы это не входило. Варакса многие годы из тщеславного азарта пытался единолично разгадать какую-то тайну – только не успел, раз Одинцов читает эту шифровку. О какой тайне упоминал Варакса? Ответ придётся искать в стопках книг со стола.

Дальше в тексте зачем-то упоминались реставрационные работы в старинном петербургском дворце, которые спонсировал Варакса, и перечислялись несущественные мелочи, странные для прощального письма.

В конце было сказано, что теперь всё в руках Одинцова: получится – молодец, не получится – значит, не судьба. И может, так оно даже лучше. Жить спокойнее.

Одинцов взглянул на книги, сложенные у дверей. Не только Мунина, но и его тоже удивил непонятный принцип подбора литературы и разнообразие тематики. В увязанных стопках оказались книги Ветхого Завета, средневековые рыцарские романы, издания по истории России и эзотерические брошюры... На нескольких обложках Одинцов отметил фамилию автора – Арцишев. Значит, Варакса был знаком с его научно-популярными трудами намного лучше, чем хотел показать в недавнем разговоре. И всё это добро теперь придётся читать-перечитывать вместе с выписками и таблицами...

...только не здесь. Раз академики вычислили Вараксу, они быстро докопаются и до его дачи в Старой Ладоге. Место засвеченное, так что надо убираться, пока не нагрянули люди Псурцева. Поменять машину с помощью Сергеича со станции «47», забиться в какую-нибудь глушь и там спокойно разбирать библиотеку Вараксы.