Рецензия на фильм «Хитровка. Знак четырех» Карена Шахназарова: криминальная Россия, которую мы потеряли
Кадр из фильма «Хитровка. Знак четырех»
На экраны выходит картина, снятая автором гениальных «Курьера» и «Города Зеро» по очеркам Владимира Гиляровского и повести Артура Конан Дойла. Насколько хорошо сочетаются эти блестящие, но очень разные авторы, проверил кинообозреватель «КП» Денис КОРСАКОВ.
Карен Шахназаров не первый, кто соединяет документальную прозу Гиляровского с фантазиями Конан Дойла. На эту комбинацию давным-давно наткнулся Борис Акунин: в его волшебной «Коронации» Гиляровским были вдохновлены описания Хитровки и Ходынки, а Конан Дойлом — злодей, как бы профессор Мориарти (по воле автора чудовище поменяло имя и пол, да еще и стало напоминать Миледи, — но все равно, гены самого умного и безжалостного врага Холмса спрятать было невозможно). Собственно, это любимый акунинский прием: взять что-нибудь известное заграничное, будь то Джек Потрошитель или японский ниндзя, да и перетащить в дореволюционную Москву. Так уже давно развлекаются и авторы сериалов: именно с легкой руки Акунина в Москве царских времен стали действовать и вампиры («Карамора»), и натуральный Холмс («Шерлок в России»).
До какого-то момента история, изложенная в фильме Шахназарова, абсолютно реальна. Владимир Гиляровский был фанатиком театра, однажды познакомился с Константином Станиславским, провел для него и актеров МХТ экскурсию по Хитровке (чтобы лучше прониклись образами горьковских обитателей ночлежки в спектакле «На дне»). Но дальше начинается сказка, — то есть повесть Конан Дойла «Знак четырех», адаптированная к российским реалиям.
Откуда-то на Хитровке взялся индиец-сикх, живущий в роскошной квартирке, напоминающей лавку древностей. Почему, уехав из Индии, он выбрал новым местом жительства холодную и крайне экзотическую для него Москву? (Ах, это не важно). Главное его сокровище — бесценное колье с громадными изумрудами, и сразу несколько человек ведут за ним охоту. Сикха Гиляровский и Станиславский встречают уже в мертвом виде: кто-то выстрелил в него отравленным шипом. Скоро выясняется, что шипами стреляет маленький босой человечек устрашающего вида, прислуживающий таинственному англичанину, решившему заполучить колье во что бы то ни стало. Британец безупречно, хотя и с легким акцентом говорит по-русски. Как он сумел так хорошо выучить один из сложнейших языков на свете? (Ах, это не принципиально).
Станиславский и Гиляровский выступают в «Хитровке» как Шерлок Холмс и доктор Ватсон, но трудно понять, кто из них — кто. Они оба — сыщики-любители, не знакомые с дедуктивным методом, и, случайно наткнувшись на уголовное дело, расследуют его лишь благодаря везению и интуиции. А в качестве простоватого Лестрейда (ну, или, точнее, детектива Скотланд-Ярда Этелни Джонса, который заменял его в конкретном «Знаке четырех») выступает городовой Рудников, и тут вышло обидно: это тоже реальный человек, Гиляровский описывает его как сурового, но справедливого дядю с пудовыми кулаками, наводившего ужас на Хитровку, всех там узнавшего за двадцать лет службы, способного моментально найти любую украденную хитрованцем вещь и пользующегося большим уважением среди душегубов. Недалекий, простенький персонаж Евгения Стычкина ни на кого страху никогда не наведет, ни одного дела толком не расследует, и невозможно понять, с чего бы ворам, бандитам и каторжникам относиться к нему с почтением.
От повести Конан Дойла в фильме остаются рожки да ножки — вообще-то только человечек, плюющийся ядовитыми шипами. Прелестную девушку, любовный интерес Ватсона, в «Хитровке» заменяет шикарная маруха, воровка и певичка, в совершенстве владеющая французским и в силу тяжелых жизненных обстоятельств пошедшая на панель еще в детстве (Анфиса Черных). Ларец с сокровищами Агры заменен на одно-единственное, пускай и крайне тяжелое, дамское украшение. Подзаголовок «Знак четырех» тоже выглядит странновато — потому что четкого объяснения, кто такие эти четверо, не дается.
Все это, конечно, не преступление. Над Конан Дойлом кинематографисты за последние 120 лет издевались так изощренно и так часто, что на их фоне Шахназаров кажется почти дотошным иллюстратором (сохранил ведь жуткого пигмея с Андаманских островов, а мог превратить, например, в великана!) Вот только швы между двумя замечательными авторами, Гиляровским и Конан Дойлом, не просто бросаются в глаза, а иногда расходятся и лопаются у нас на глазах.
Конечно, главное в фильме, который называется «Хитровка» — сама Хитровка, одно из самых отвратительных и одновременно живописных мест в Москве рубежа XIX-XX веков. Гиляровский и Акунин описывали ее так, что она завораживала: сущий ад на Земле, с невыносимыми миазмами, грязными и страшными людьми с провалившимися носами, гнилой пищей, которой торгуют на улице, тусклым светом в поганых кабаках. У Шахназарова Хитровка выглядит неожиданно светлой, почти нарядной, полной пусть оборванцев, но в броских одеждах. По-настоящему жутких ее обитателей можно пересчитать по пальцам. Она никого не ужаснет. Ну, вот такая криминальная Россия, которую мы потеряли.
Но, конечно, Карен Георгиевич имел право на свое видение «Знака четырех». Имел право идти по пути, открытому Акуниным. Имел право воссоздать в огромных мосфильмовских декорациях Хитровку такой, какой она ему представлялась и была интересна. Да и весь этот фильм не вызывает какого-то резкого отторжения: люди красивые, изумруды крупные, место экзотическое. Просто ни до Гиляровского, ни до Конан Дойла это не дотягивает: у обоих все было в десять раз мрачнее, напряженнее, и в силу этого — ярче.
Спасибо, что вы с нами!
