Никита Михалков - о Людмиле Гурченко: «За хорошую роль она может поджечь дом. Потом будут раскаяние и суд, но роль она сыграет!»
Людмила Гурченко - большая и неотъемлемая часть советской и российской культуры
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
Зритель помнит много разных Гурченко. И «девушку с гитарой» из комедий конца 50-х. И обычную, умеренно замученную жизнью советскую женщину, которую любили механик Гаврилов или осужденный пианист в «Вокзале для двоих». И неотразимую заграничную фифу из телевизионных мюзиклов вроде «Соломенной шляпки». И исполнительницу песен военных лет. И трэш-диву 2000-х (тогда всегдашняя склонность Людмилы Марковны чуть-чуть переигрывать развилась в нечто злокачественное - и при взгляде на нее порой хотелось перекреститься). Но стоило щелкнуть пультом от телевизора - и на экране появлялись героини «20 дней без войны» и «Пяти вечеров», от которых нельзя было отвести глаз.
И все эти разнообразные Гурченко - что в пухе и перьях, что с короткой стрижкой и полным боли взглядом - большая и неотъемлемая часть советской и российской культуры.
«ЭЛЬДАРУ РЯЗАНОВУ НЕ НРАВИЛИСЬ МОИ ШТУЧКИ-ДРЮЧКИ»
Гурченко приехала в Москву из Харькова абсолютной провинциалкой. Она сама потом с улыбкой и стыдом вспоминала свои дикие манеры на вступительных экзаменах. На вопрос «Вы хотите работать в кино?» ответила что-то вроде «Та шо ш там работать! Та рази ж это работа? Буду актрисой, вот!»
Она явилась во ВГИК, «покрытая ржавчиной провинциальных опереточных штампов», с аккордеоном, в платье из зеленого китайского шелка с жуткими розочками (дизайн, «фантазию в стиле Ришелье», придумал ее отец - мягко говоря, не прирожденный модельер). Прочитала басню Михалкова про крысу и мышь, изображая обеих. Вопреки протестам комиссии подбежала к роялю и начала, наигрывая, петь все, что знала из репертуара популярных певиц. Потом зачем-то пошла танцевать.
Гурченко приехала в Москву из Харькова абсолютной провинциалкой
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
Ее харьковский выговор производил поистине чудовищное впечатление - при том, что для будущего актера ростовский, харьковский или одесский диалект был «как инвалидность третьей группы». Члены приемной комиссии захлебывались хохотом. И, тем не менее, Гурченко повезло: среди экзаменаторов были актриса Тамара Макарова и ее муж, режиссер Сергей Герасимов; они-то и разглядели в смешной девчонке талант. Макарова вскоре лично подыскала для Гурченко первую роль в кино - эпизод в фильме «Дорога правды», где сама играла главную роль.
Кадр из фильма «Дорога правды»
Фильм вышел на экраны в 1956-м, и тогда же вышли еще три картины, к которым имела отношение Гурченко. В «Сердце бьется вновь» роль была подраматичнее и побольше. В фильм «Человек родился», поставленный ее первым мужем Василием Ордынским, ее не взяли из-за украинского «говора» - но, по иронии судьбы, к моменту окончания съемок она от него избавилась и в итоге озвучила Ольгу Бган, сыгравшую ту самую роль, о которой она мечтала. Ну и, наконец, она чудом попала в «Карнавальную ночь» к дебютанту Эльдару Рязанову. Чудом - потому что изначально ее пробы никому не понравились («на экране моська какая-то получилась», как рассказывала Гурченко в интервью).
Гурченко чудом попала в «Карнавальную ночь»
Положение поправил директор «Мосфильма» Иван Пырьев, который, по сути, выступал в роли продюсера «Карнавальной ночи» и столкнулся с Гурченко в коридоре студии. Увидев Пырьева, она «от волнения «завиляла юбками вовсю» и начала гримасничать. Он остановился, разговорился с ней, отвел в съемочный павильон и попросил другого оператора чуть иначе выставить свет: «Поработай над портретом - и будет человек».
Эльдару Рязанову актриса все равно не казалась идеалом («ему категорически не нравились мои штучки-дрючки»), но он не мог спорить с Пырьевым. И когда через несколько месяцев «Карнавальная ночь» вышла в прокат, Гурченко вмиг стала одной из самых знаменитых молодых артисток в СССР.
«САМА ТОЩАЯ, КАК ГНИДА, НО ЗАТО ПАЛЬТО ИЗ ТВИДА»
В капстране эта слава принесла бы ей деньги, как минимум - возможность заработать. В Советском Союзе это было невозможно. Гурченко стала участвовать в «левых» концертах, за которые ей платили наличными в «голубых конвертах». И в «Комсомольской правде» вскоре появился фельетон «Чечетка налево».
«Еще год назад комсомольцы Института кинематографии предупреждали увлекшуюся легкими заработками Людмилу Гурченко. Ее партнеров наказали тогда очень строго, с Людмилой же обошлись мягко: все-таки талантливая, снималась - в главной роли, неудобно как-то. Снисходительность товарищей не пошла молодой актрисе впрок. Для виду покаявшись, она вскоре снова отправилась в очередные вояжи. Концерт в клубе шпульно-катушечной фабрики, о котором мы уже рассказали. Концерт в Подрезкове. Концерт в Апрелевке. Концерт в Дубне... И в помине нет уже у начинающей двадцатидвухлетней артистки робости перед зрителем, того душевного трепета, который переживает каждый настоящий художник, вынося на суд зрителей свое творчество. Какое уж тут творчество! Людмила снова и снова рассказывает эпизоды из своей биографии, а так как говорить-то ей, собственно, пока не о чем, и сделано ею еще очень мало, она дополняет этот рассказ исполнением все тех же песенок из кинофильма "Карнавальная ночь»…»
Эффект от этого фельетона был страшный. Все, кто только что обожал молодую артистку, повернулись к ней спинами. На концертах даже спустя полгода после публикации ее освистывали. Когда она отдыхала на пляже, буквально бросали в нее камни - маленькие камушки, но реально бросали. Фильм «Девушка с гитарой», сам по себе очень слабый и вторичный, был встречен холодно: девушка оказалась плохой, в центральной прессе ведь врать не будут…
Вообще самой яркой ее ролью за долгие годы стала «несравненная Аграфена Заволжская», шансонетка из «Короны Российской империи»
Принято считать, что потом в жизни Гурченко начался «страшный период забвения»: 15 лет она будто бы нигде не снималась. На самом деле снималась она достаточно много. Конечно, фильмы типа «Роман и Франческа», «Белый взрыв» или «Взорванный ад» не остались в истории кино, - и вообще самой яркой ее ролью за долгие годы стала «несравненная Аграфена Заволжская», шансонетка из «Короны Российской империи». Конечно, играла она в 60-е и начале 70-х вовсе не то, что хотела, и искренне страдала из-за этого. Но, возможно, если бы этих страданий не было, не появилась бы и совершенно новая Гурченко, отличная актриса, не имеющая ничего общего с легкомысленной пухленькой Леночкой из «Карнавальной ночи».
Нынешний зритель не помнит «Старые стены» (1973) - а именно в этой картине Гурченко триумфально вернулась на экран в роли директора подмосковной текстильной фабрики (звучит страшновато, но это неплохая роль и неплохой фильм).
Нынешний зритель не помнит «Старые стены» - а именно в этой картине Гурченко триумфально вернулась на экран
«В единственном я была уверена на сто процентов: что это ошибка, что эта роль не моя, что это блажь режиссера. Представьте себе: моя фамилия тире директор. Представили. И можно получить приз «армянского радио» за самый короткий анекдот» - так отнеслась Гурченко к сценарию. И худсовет «Ленфильма», просмотрев пробы нескольких актрис, пришел к выводу, что снимать Гурченко в главной роли не стоит: за ней тянется шлейф шансонетки. Она, во-первых, ассоциируется с «Карнавальной ночью» («эта картина к тому моменту уже превратилась в моего врага» - вздыхала актриса), а во-вторых, с тех пор успела заработать репутацию артистки эпизода, «спринтера», которая не в состоянии тянуть на себе целый фильм.
«Если проба лучшая, значит, эта актриса будет сниматься. Меня не смущает то, что она снималась в комедии» - отрезал режиссер Виктор Трегубович. И ее утвердили. Гурченко не могла поверить, что получила большую, серьезную, драматическую роль, не очень понимала, что с ней делать. Когда увидела себя, загримированную, в зеркале, подумала, что ничего про эту женщину не знает. Но режиссер ей помогал (хотя и дразнил песенками «Сама тощая, как гнида, но зато пальто из твида», доводя порой до слез). И у нее получилось. Вскоре уже никто не будет сомневаться, что «певичка» может одинаково здорово играть и в «Соломенной шляпке» с «Небесными ласточками», и в самых суровых драмах.
Ну, а насчет «тощая» - Гурченко действительно всю жизнь старалась оставаться максимально стройной (по легенде, талия у нее всегда оставалась 48 сантиметров, хотя цифра 68, озвученная в интервью ее костюмером, кажется больше похожей на правду). Урмас Отт в знаменитом интервью 1986 года спросил ее, придерживается ли она диет. Гурченко ответила: «Никогда! Я есть всегда хочу. И сейчас хочу».
«Я ЗАДЫХАЮСЬ В РОЛИ, ПОКА НЕ ЗАШИПИТ КИСЛОРОД ПРАВДЫ»
Среди ее «легких» картин - советско-румынский мюзикл «Мама» по мотивам «Волка и семерых козлят» (у нас он полузабыт, а в Норвегии, например, по необъяснимым причинам стал главным рождественским телехитом). Гурченко он запомнился навсегда. В картине были танцы на льду. Актрисе врезался в память момент, когда она стояла на коньках в состоянии безмятежного блаженства: все прекрасно, она снимается в симпатичной картине, ей только что предложили отличные роли в нескольких других фильмах, «вот я и дождалась своего счастья»… Через десять минут начали снимать сцену, и не нее налетел клоун Олег Попов, игравший Медведя. Кость в ноге была размозжена на девятнадцать осколков. Впереди были месяцы в больнице и несколько многочасовых операций - ногу лишь чудом удалось спасти. Гурченко потеряла из-за этого роли, о которых мечтала (например, в «Неоконченной пьесе для механического пианино» Никиты Михалкова), а когда вернулась в кино, была вынуждена сквозь слезы ходить перед камерой, не хромая: зритель не должен был замечать, как ей больно. Так было, например, в «Сибириаде» - хотя Андрей Кончаловский разрешил ей хромать, и она хромала на репетициях, полетела вприпрыжку, как только раздалась команда «Мотор!»
Среди ее «легких» картин - советско-румынский мюзикл «Мама» по мотивам «Волка и семерых козлят»
Став суперзвездой, Гурченко относилась к работе предельно серьезно. «Однажды на встрече со зрителями Никита Михалков сказал, что есть актрисы, которые семью, ребенка не променяют на хорошую роль, и, покосившись в мою сторону, сказал, что «она» за хорошую роль может поджечь свой дом, сама принесет керосин, – потом будет раскаяние, суд, но роль она сыграет». Сама она несколько пышно выражалась о себе: «Я кручусь в сценарии, задыхаюсь в роли до тех пор, пока не зашипит кислород правды и не забьется спокойно сердце».
Зрители это чувствовали и отвечали ей взаимностью. Однажды ей пришло письмо из колонии: «Людочка! (…) Недавно зашел в библиотеку, взял журнальчик, где Вы на обложке в красном. На шейке у вас фуфло, а вот в ушках вещица стоящая, верьте, я в этом разбираюсь. За это и получил свое. Короче, я в этом профи. Ну что ж, думаю, сидеть мне осталось девять месяцев. Решил, как выйду, первую, кого очищу, это Вас. А тут завезли к нам Ваш фильм «Вокзал для двоих». Смотрел я его два сеанса подряд, ночью не спал. Все разглядывал Ваш портретик, вспоминал картину и думал о Вас. Кровью, кровью и потом зарабатываете себе на жизнь, честно, как говорится, живете. И вот что я решил, — живите спокойно. И всем своим наказал, чтобы порог Вашего дома не переступали».
ЛУЧШИЕ ФИЛЬМЫ
«Карнавальная ночь» (1956)
«Корона Российской империи, или Снова неуловимые» (1971)
«Соломенная шляпка» (1974)
«Двадцать дней без войны» (1976)
«Небесные ласточки « (1976)
«Сибириада» (1978)
«Пять вечеров» (1978)
«Любимая женщина механика Гаврилова» (1981)
«Вокзал для двоих» (1982)
«Полеты во сне и наяву» (1982)
«Любовь и голуби» (1984)
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Из воспоминаний Людмилы Гурченко: Маша бывала по целым дням одна. Когда ей становилось невмоготу, она звонила моим друзьям
"Комсомолка" перечитала книгу "Аплодисменты", в которой знаменитая актриса вспоминала как воспитывала (подробности)