Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+2°
Boom metrics
Общество25 февраля 2010 22:00

Ярослава Танькова: Как я была колхозницей. Часть 7

Наш спецкор подалась в деревенскую глубинку работать скотником, дояркой и на току [видео]

Продолжение. Начало в предыдущих номерах

Ярослава приехала в колхоз им. Ленина Рязанской области и устроилась скотницей за 4000 рублей в месяц чистить коровник от навоза. Ее посвятили в местную традицию воровать молоко, дрессировать коров скребком и объяснили, что быть скотницей - все равно что жизнь «в навоз закопать». Приютил новую колхозницу дядя Леша, вынужденный вернуться в деревню из-за кризисных сокращений. Уже и слухи - обязательное сельское «приложение» к биографии - про нее пошли, и женихов ей подбирать стали. В общем, обосновалась...

- Скольких родила-то? - Сторож заглядывает к доярке тете Оле.

- Да троих уже, будь оно неладно! - добродушно отмахивается та.

- А за кого рожаешь?

- За Асю. Она на больничном...

- Троих-то маловато... - лукаво улыбается дед.

- Еще чего! Типун тебе на язык! - шутливо замахивается на него тряпкой доярка, и уже в ответ на доносящееся из глубины коровника протяжное «му-у-у...»: - Никаких «му»! Я свой план на сегодня выполнила!

- А я там по левому ряду проходил, у одной явно подхвостница набухла, - не сдается грамотный сторож.

- Иди ты... в подхвостницу! - ругается тетя Оля.

Она - ночная дежурная «родилки». Я часто вместо отдыха забегаю сюда с вопросом: «Ножки есть?» Дело в том, что в отличие от человеческих детенышей новорожденный теленок начинается с передних копыт...

«Родилку» я обожаю! Даже несмотря на то, что из-за ремонта здесь не работает транспортер, жижа чавкает под ногами, к навозу примешиваются кровавые ручьи и витает тревожный запах боли... Несмотря на то, что вольеры для телят похожи на ряды кроваток в детдоме... Все равно именно здесь происходит маленькое волшебство рождения.

Поначалу я удивлялась, что половину коров здесь зовут одинаково - Натальями, только на французский манер - Нетель. И только потом выяснила, что это не имя, а сокращенное «не телившаяся». Настоящие же имена в «родилке» пишут только «заслуженным», рожавшим коровам. По соседству, в загонах, спят, свернувшись клубками, сотни пугливых, тонконогих телят с кружевными от пробитых дырочек ушами. Эти «кружева» - зашифрованный номер животного в стаде.

У меня очередная рабочая ночь. Еле волокусь в комнату отдыха: «Сейчас попью чаю и на «насест» - баиньки...» Но меня поджидает сюрприз: тетя Оля из «родилки»: «Иди, поможешь мне, там очередные ножки!» - улыбается она.

РОДЫ С ЛОМОМ

На полу «родилки», тяжело дыша, лежит одна из молодых нетелей. Из-под хвоста видны скрещенные розовые копытца.

- Телка неопытная... - вздыхает тетя Оля. - Видимо, придется рожать с ломом...

Как же я обалдела, услышав, что коровьи роды бывают с ломом и даже с транспортером! Тетя Оля осторожно вводит руку вглубь коровьего тела. Все это без перчаток, ибо брезгливость в селе - зверь неведомый.

- Это зачем? - лезу я.

- Убедиться, что голова идет правильно и телок живой... - И корове: - Ну что, пора уже, подруга!

Корова старается, напрягая подрагивающие бока. Мы беремся за ножки и начинаем тянуть. Копытца мягкие, как из розового пенопласта. Показался атласный розовый нос и высунутый пятнистый язычок... Однако голова не проходит, как ни стараемся мы в четыре руки. Корова взревывает, но не справляется.

- А ну тужься, а то сейчас лом возьму! - грозит тетя Оля роженице, но той уже все равно. Она устала и расслабилась. Моя напарница, тяжело вздохнув, идет за вспомогательным средством. Ведь если не вытянуть, теленок может запросто задохнуться. Судя по поведению коровы, ей тяжело, но не так зверски больно, как женщинам во время родов. Однако женщину, если что, будут лечить, покалеченную же тяжелыми родами телку просто убьют. Так что я чуть не со слезами причитаю: «Старайся, пожалуйста, ну пожалуйста!» Телка смотрит на меня грустно и устало.

Лом - это палка с веревочной петлей. Петля накидывается на ножки, палка упирается в каменный желоб транспортера, и мы повисаем на ломе. Еще усилие, еще... Наконец на пол выскальзывает вытянутое в струнку тельце. Никаких осложнений. Мы облегченно выдыхаем.

Иногда бывает, что и лом не помогает. Тогда той же веревкой телка за ноги привязывают к ленте транспортера, что выгребает навоз, и включают его. Зрелище страшное: бездушное железо буквально выворачивает наизнанку рожающую корову. Однако на этот раз, слава богу, обошлось.

- На, умывай! - Ногой тетя Оля подталкивает малыша к носу мамы.

И та наперегонки со стоящей рядом, но еще не разродившейся товаркой начинает его облизывать. Более сильная подруга отпихивает нос мамочки и чуть ли не дерется за право возиться с телком, так что мне все время приходится оттеснять ее собственным телом. А теленок - теплый, с курчавой от влаги шерсткой - дрожит от холода, но уже пытается сурово мукать. Бычок. Девчонки молчаливые.

ТРИ МИНУТЫ МАТЕРИНСТВА

По правилам в родилке должны быть миллион условий - подстилка из сена, накрытая мешковиной, зад коровы, мытый обеззараживающими средствами. Но на ферме, где порой рожают сразу восемь коров, к санитарным нормам отношение, как в многодетной семье: «Это когда один ребенок, ты все кипятишь, а когда семь, упавшую на пол соску просто вытираешь о подол...»

Оля идет за «коляской». У рогатой мамочки есть еще три минуты на то, чтобы побыть мамой. Если считать с момента родов - пятнадцать. Всего пятнадцать минут настоящего, пахнущего теплым детенышем материнства. А потом приезжает дребезжащая «коляска» - железная тележка, на которую затаскивают дрожащее тельце теленка и увозят от мамы. Навсегда. Оставляя ее истекать густым желтым молозивом и привыкать к мысли, что она стала не мамой, а просто дойной коровой, в награду которой полагается имя.

Пуповину малыша обеззараживают и заталкивают брыкающуюся будущую единицу стада в узенький домик, устланный сеном. Утром придут телятницы, которые заменят ему маму, и зоотехники, которые пробьют в его перламутровых ушах кровавые дырки. Еще сутки его будут кормить маминым молозивом из соски. А потом - общим парным молоком из ведра. Потом отселят в «детсад» - вольер для телят, который будет граничить со стойлом, где его когда-то разлучили с мамой. Но он уже не будет помнить ее. Да и мама давно будет переведена в общий коровник.

- А бывает, что отелившаяся корова страдает по отнятому малышу?

- Страдает поначалу... А потом не до этого. Одно раздаивание чего стоит! Она ж телка, дура, еще не доившаяся, а ты к ней - с аппаратом. Молокоотсос шипит, корова в ужасе, аппарат летит в одну сторону, доярка - в другую... Какой там материнский инстинкт! Выжить бы в этой войне!