Полиграф, ты не прав?

После скандального процесса по делу Владимира Макарова, приговоренного к пяти годам лишения свободы за развратные действия в отношении собственной дочери, таинственный прибор под названием «полиграф» оказался в центре внимания. Тест на детекторе лжи стал важным доказательством виновности осужденного. Корреспондент «КП» попытался испытать полиграф на себе и разобраться, насколько он точен и можно ли доверять полиграфологам.

ВОЛНА И ВСПЛЕСК

Теперь я точно знаю, что чувствую, когда вру. Внутренняя волна, еле заметная, словно рябь на водной глади, прокатывается от груди к горлу и дальше к затылку. Раньше, когда мне приходилось лгать, я просто не замечал ее. Но когда на меня надели датчики полиграфа, на внутреннем мире пришлось сосредоточиться волей-неволей. Тест первый. Полиграфолог Марина Фирсова диктует мужские имена. После каждого я должен отвечать «нет». Делаю это спокойно – до тех пор пока не звучит вопрос:

- Вас зовут Владимир?

Одновременно с отрицательным ответом чувствую ту самую волну в груди. Датчики примотаны к четырем пальцам левой руки. Два фиксируют изменения наполненности сосудов кровью. Еще по двум регистрируются кожно-гальванические реакции - изменение температуры тела и электрического сопротивления кожи. На груди и животе – тоже по сенсору. Они регистрируют сбои верхнего и нижнего дыхания. Дополняют картину два хромированных блина размером с хоккейную шайбу на кресле. Это датчики тремора – непроизвольных движений тела.

Я сначала подумал, что садиться на них придется голым задом. Но оказалось, что их чувствительность позволяет фиксировать движения даже через джинсы. Провода от всех датчиков тянутся к белой коробочке размером с книгу. Не верится, что прибор стоит около 250 тысяч рублей.

Марина Фирсова прогоняет тест на имя трижды. В последний раз она просит в ответ на вопросы молчать. Но даже в этом случае, слыша собственное имя, я чувствую волну. Позже Марина показала мне графики: всплеск реакций трижды зафиксировали все датчики – даже те, на которых я сидел.

ГЛАВНЫЙ ВРАГ - ВРЕМЯ

Когда я готовил этот материал и общался со специалистами, то сознательно решил не вдаваться в детали «дела Макарова». Напомню, обвиненный в насилии над собственной дочерью Владимир Макаров, пытаясь доказать свою невиновность, обратился к полиграфологу и прошел тест. Однако результаты оказались для него неожиданными и в итоге стали одним из доказательств обвинения.

Комсомолка много писала об этом деле (смотри, в частности, материал «Улики против Владимира Макарова нашли в его памяти» в номере от 21.11.2011). В этот раз я просто хотел выяснить, насколько можно доверять результатам тестов на детекторе лжи. Раз суды выносят свои решения, опираясь на такие доказательства, можно ли поставить исследования на «детекторе лжи» в один ряд с дактилоскопией и ДНК-анализом? - Детектор лжи – это не полиграф, - объясняет мне Александр Павлов, гендиректор компании «Ареопаг-Центр», в помещении которой меня тестируют. Эта компания уже много лет производит приборы и обучает специалистов.

– Как слово расшифровывается? Правильно: «много графиков». Прибор только регистрирует физиологические реакции на задаваемые вопросы. А детектор лжи – это человек, полиграфолог. От него зависит, как будут истолкованы эти реакции. Работа с полиграфом – целое искусство, начиная от составления вопросов до трактовки результатов. Опытный специалист всегда может сделать так, чтобы всплески на графиках появлялись там, где нужно. Например, можно пинать тестируемого в нужное время, и прибор будет отмечать всплески. Поэтому-то для того, чтобы тест считался корректным, необходимо вести видеозапись.

- Насколько точны выводы полиграфолога, если все требования соблюдены? – спрашиваю я. - От 70 до 90 процентов, -- ответил Александр Павлов, - больше вам никто не даст. С такой оценкой точности исследований согласна и Ярослава Комиссарова, судебный эксперт 111-го Главного государственного центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Минобороны.

- Любая экспертная оценка вероятностна, - говорит она, - даже дактилоскопическая экспертиза, которую мы привыкли считать надежнейшим из доказательств, на самом деле дает лишь вероятность того, что след пальца на месте происшествия оставил конкретный человек. Правильно оценить заключение эксперта должен суд. И все сомнения трактовать в пользу подсудимого. Да, исследование с приминением полиграфа дает меньшую точность — все, что связано с человеческой психикой, пока не настолько изучено, здесь нет законов, подобных тем, что действуют в области физики или химии. Поэтому не следует абсолютизировать результат и утверждать, что он может быть верен на все сто. Впрочем, Юрий Холодный, работающий с полиграфом более 35 лет, основатель и первый руководитель школы полиграфологов Института криминалистики ФСБ считает, что по точности результаты, получаемые с помощью «детектора лжи», могут не уступать другим методам криминалистики.

- В КГБ мы проводили исследования с использованием полиграфа с 1975 года, - говорит Юрий Холодный. – И работали без права на ошибку. Если все сделано правильно, все реакции получены, то вероятность ошибки – меньше одного процента. Такие данные дают американские специалисты, и мы с ними согласны. Главный враг – время. Если времени достаточно, то тестируемый беззащитен перед полиграфологом, противодействовать не удастся никакими средствами. Иногда тест не получается, реакции не четкие. И тогда начинаешь перебирать один прием за другим, ищешь подход к психике человека, это может длиться день, и два, и три. В конце концов, это дает результат. А сейчас... Как вы думаете, сколько людей можно за день протестировать? Двоих? Известны ситуации, когда горе-полиграфолог прогоняет 15, 20, 25 человек. А если к этому добавить, что такой «специалист» закончил только двухнедельные курсы, то о какой точности можно говорить? Ведь в нашей школе полиграфолог-профессионал проходил курс больше тысячи часов.

НИКАКИХ ЛИЦЕНЗИЙ

Тест номер два. Марина дает мне десяток конвертов с карточками и отворачивается. Я достаю одну и переписываю. Карточку — обратно в конверт, бумажку - в карман. На ней три объекта: треугольник, слово «луитан» и таинственный код D-702. Ничто из этого не должно вызвать у меня ассоциаций. Марина спокойно, с десятисекундными паузами, называет разные фигуры, коды и слова. Мне глубоко наплевать на треугольник, код и «луитан». Мало того, я честно попытался забыть их. И цифру 702 запамятовать даже удалось… Но когда Марина спрашивает, не стоит ли на моей карточке код D-702… Или треугольник… Или «луитан», будь он неладен…

Волна вновь пробегает по телу, и графики регистрируют ее с четкостью светофора. На одной из конференций полиграф назвали цивилизованной заменой пытки. И эту пытку в добровольном порядке сегодня проходят многие. Приговоров по уголовным делам, когда результаты проверки на полиграфе становятся одним из доказательств, сотни – дело Макарова лишь одно из них. Но для полиграфологов оно стало знаковым. Потому что в ходе процесса они настолько разошлись во мнениях, что стало ясно: в королевстве что-то не так.

Так графики фиксируют попытки обмана.

Вопреки укоренившемуся представлению, ни единых стандартов, ни признанных всеми методик тестирования на полиграфе не существует. Лицензии? О чем вы говорите. Чтобы стать полиграфологом, даже учиться не надо – закон этого не требует. - Хоть сейчас можете купить прибор, а завтра дать объявление, -- говорит Александр Павлов. – Формально ничего нарушено не будет. Другое дело, насколько вашим исследованиям можно доверять. Мне это кажется странным.

Разве можно допустить, чтобы в мозгах «копались» случайные люди. И как служителю Фемиды оценить достоверность представленных в суд материалов, если общепринятых критериев нет? Среди специалистов нет единства даже в том, какой теории придерживаться. Этих теорий больше десятка, и авторы каждой отталкиваются от собственного видения происходящих в организме процессов. Методик опросов тоже хватает. ФСБ, МВД, Минюст – каждое ведомство разрабатывает собственные.

- В этом нет ничего особенного, - говорит Ярослава Комиссарова. - Ни у психологов, ни у психиатров нет единой теории. Но это не повод отказываться от психиатрической экспертизы. Полиграф используется уже 80 лет, накоплен огромный массив эмпирических данных. И каждая теория что-то привносит в общий научный процесс. Что касается методик, то ни в одной области человекознания никогда не будет раз и навсегда данного алгоритма действий. Структуру, типы и порядок вопросов для тестов на полиграфе можно стандартизировать. Но реальная проверка на полиграфе – это всегда творчество, многое зависит от конкретной ситуации.

До сих пор полиграфологам удалось выработать лишь свод рамочных правил. Например, о том, что тестируемый должен сидеть так, чтобы не видеть лица полиграфолога. Вопросы необходимо предварительно обсудить с опрашиваемым, а каждый тест надо повторять не один раз, дабы удостовериться в устойчивости реакций. Но эти правила не обязательны. Если кто-то будет проводить опрос, стоя на голове, ему, по большому счету, ничто не грозит.

Фото: Олег РУКАВИЦЫН

ЧЕТКИЕ РЕАКЦИИ

О том, что общие стандарты и правила необходимы, специалисты говорят в один голос. Но кто будет законодателем мод? Уже 10 лет в Госдуме лежит проект закона «О применении полиграфа», и все эти годы вокруг него шли жаркие дебаты. Проект в числе прочего предполагает создание Межведомственной комиссии. Она должна выработать единые правила и методики опросов на полиграфе, а также проводить переаттестацию специалистов. Главными противниками этого стали сами полиграфологи.

- Я не против закона, - говорит мне Андрей Молчанов, директор «Национальной школы детекции лжи», - нужен порядок, надоела уже эта вакханалия. Но регулировать нашу деятельность должен не кто-то со стороны, а мы сами. Можно, например, сделать как у адвокатов. Там ведь присвоением статуса и его лишением занимаются сами адвокаты. Юрий Холодный, один из разработчиков проекта закона «О применении полиграфа» считает, что его коллеги просто боятся потерять «вольницу».

- Полиграфолог – это хирург души, - говорит он, - вы где-нибудь видели, чтобы хирург практиковал после двух недель обучения? Даже фельдшер учится годы и сдает госэкзамены. То, что сейчас происходит в сфере полиграфологии – это полный беспредел. Вы не представляете, какое количество жулья вращается в этой сфере. Они ведь калечат людей. В США было то же самое, но они этот этап уже прошли. Их закон называется «Акт о защите работников от полиграфа», он предусматривает контроль за этой областью со стороны государства.

У нас все говорят о методиках. А она, в принципе, одна. Задаешь вопрос и получаешь реакцию. Но чтобы сделать это правильно, нужно учиться – годы. Поэтому я уверен, нужно как минимум, установить образовательный ценз. А иначе я вижу только один выход – запретить применение полиграфа в негосударственной сфере. А вот Ярослава Комиссарова считает, что в отдельном законе нужды нет. - Если так дальше пойдет, нам придется принимать законы «О рентгене» или «О газовой плите», - говорит она, - право регулирует общественные отношения, а не работу устройств.

Проблемы тестирования на полиграфе – это лишь часть огромной проблемы использования в судах специальных знаний. Сейчас статус эксперта и специалиста размыт. Следователь в качестве таковых может пригласить кого угодно, если считает, что человек компетентен. И нужно прикрыть эту лазейку, сделать так, чтобы в суд попадали только настоящие профессионалы, будь то эксперт-автотехник или полиграфолог. Если уж выходить с законодательной инициативой, то это должен быть закон «О психологической безопасности». Таким образом можно было бы решить много наболевших вопросов, в том числе прописать правила проведения психофизиологических исследований с использованием технических средств…

Перед третьим и последним тестом у меня оставалось одно желание – обмануть полиграф и покончить с этим. Ставлю перед Мариной Фирсовой вопрос: как зовут моего племянника. Пока она настраивает прибор, я пытаюсь убедить себя, что на самом деле он не Антон, а Борис. Представляю себе мальчугана: Борька - ну точно, Борька. Марина произносит имена – Сергей, Николай, Борис… Ничего… Антон…

Когда Марина поворачивает ко мне экран ноутбука, я уже знаю, что увижу на графиках. -- А вас очень четкие реакции, - констатирует полиграфолог, - если, не дай Бог вы что-нибудь, натворите, не советую соглашаться на тест. Так что теперь я знаю: полиграфу можно верить на все сто, если опрашивают меня. Для «внутреннего употребления» я сделал еще один вывод: если от груди идет волна, значит я вру. А если в этот момент я ни с кем не разговариваю, значит вру самому себе.

КСТАТИ

ВРАНЬЕ МОЖНО ОПРЕДЕЛИТЬ ПО ТЕЛЕФОНУ

На Западе сейчас идет активная разработка новых способов детекции лжи. В том числе, негласной. - Дело в том, что физиологические реакции не ограничиваются теми, которые сейчас фиксирует полиграф, - говорит гендиректор компании «Ареопаг-Центр» Александр Павлов, - например, отмечены реакции на ложь в области гортани. Они настолько значимы, что определять скрываемую информацию можно даже анализируя тембр голоса во время телефонного разговора.

Многое может дать мимика лица и реакция глаз – это, конечно, в художественной обработке, показано в фильме «Обмани меня». Когда мы врем, изменяется даже уровень CO2 в нашем дыхании. Так через несколько лет в продаже может появиться карманный или телефонный детектор лжи повседневного пользования.

ВОПРОС РЕБРОМ

МОЖНО ЛИ СТАТЬ ЖЕРТВОЙ ПОЛИГРАФА?

Насколько высока вероятность того, что по результатам теста на детекторе лжи будет осужден невиновный? По общему правилу, во время рассмотрения дела в суде такие исследования не могут быть единственным доказательством. Выводы полиграфолога могут склонить весы Фемиды в ту или иную сторону только как дополнение к другим уликам. Но даже в этом случае судья обязан проверить квалификацию специалиста и оценить полученные результаты. Такая оценка в условиях отсутствия общепринятых критериев – дело довольно трудное.

Но тем не менее в суде опровергнуть результаты возможно. Совсем другая картина во время обследований при трудоустройстве. В этом случае квалификацию полиграфолога проверяет только заказчик, для которого решающим фактором может стать низкая стоимость исследования. Здесь вероятность ошибки гораздо выше. При этом оспорить результаты невозможно – кандидату они просто не сообщаются, а причины отказа в приеме на работу не объясняются.

Между тем детектор лжи может стать весьма эффективным средством доказательства невиновности. Если наличие реакций на вопросы можно трактовать по-разному, то отсутствие реакций – это, по словам Юрия Холодного, неоспоримый результат. Марина Фирсова говорит, что в последнее время поступает очень много заказов от водителей, обвиненных, к примеру, в выезде на встречную полосу. За такое нарушение предусмотрено лишение водительских прав через суд, и водители с помощью теста пытаются доказать, что сотрудники ДПС их оговаривают.

Кстати, тем, кто действительно не нарушал правил, убедить судью с помощью полиграфа удается довольно часто. «Детектор лжи» помогает и в более сложных случаях.

В феврале прошлого года в Гагаринском суде Москвы произошел прецедент. Тест на полиграфе был проведен прямо в зале суда. Разбиралось дело 26-летнего Дмитрия Тихонова, осужденного за убийство на 8 лет. Он уже отсидел три года, и в том заседании дело рассматривалось снова. У суда были серьезные сомнения в виновности Тихонова и одновременно подозрения в отношении его подруги Ирины.

В зал заседания был приглашен полиграфолог. Молодой человек отвечал спокойно, психофизиологические реакции отсутствовали. В то же время девушка нервничала. Когда полиграфолог перешцел к деталям преступления, прекратила опрос. В итоге на 8 лет осудили ее, а молодого человека освободили в зале суда. Кстати, тестирование на полиграфе проводил Игорь Нестеренко – тот самый, по результатам исследования которого был осужден Владимир Макаров.