Минтимер Шаймиев - "Комсомольской правде": "Вам первым скажу, что собрался отойти от дел, за республику я спокоен"

Бабай - но не тот сказочный злодей, которым родители пугают непослушных детей. По-татарски это значит – отец, дед, мудрец. К Шаймиеву подходят все три значения.

Несмотря на занятость, вызванную визитом в Казань Владимира Путина, другими делами, Минтимер Шарипович нашел время, чтобы пообщаться с "Комсомолкой".

Увидев их взгляды я почувствовал себя предателем

- Минтимер Шарипович, какие из девятнадцати лет в качестве главы Татарстана были для вас самыми сложными?

- Простых лет не было совсем. Вы же понимаете, что это было за время. Смена политического строя, распад СССР. Никогда не забуду, например, тяжелейший разговор, который мне довелось вести в качестве первого секретаря обкома КПСС в 1990 году. Тогда вовсю шла перестройка, и по стране прокатился лозунг: "Вся власть - Советам!" Партия, не имевшая ранее соперников, теряла контроль над ситуацией. Шансов выжить у нее не было. И я пришёл к выводу, что настало время выбора: по-прежнему делать ставку на партию как на руководящую силу или поделиться властью с Советами. Сам был за второе. Собрал первых секретарей райкомов, горкомов и сказал им: нельзя повторять, что вся власть должна принадлежать Советам, и не делиться этой властью. Затем объявил о своём выборе: остаться Председателем Верховного Совета Татарстана, а секретарём обкома надо избрать на пленуме кого-то другого. Предложил каждому определиться за двадцать дней со своим выбором. Процентов семьдесят из собравшихся тогда решили возглавить Советы. Но это было потом. А во время того разговора в зале была очень гнетущая атмосфера. Смотрели на меня как на отступника, чуть ли не предателя. Вот такой был исторический момент. Я о своём выборе никогда не жалел. Ведь тем своим решением я просто спасал людей, хороших руководителей. Те, кто не поддержал меня тогда, остались в партии, просто потерялись.

- Такой же выбор ведь сделал и первый Президент России Борис Ельцин, когда публично положил на стол свой партийный билет.

- Совершенно верно. И я вам скажу: это личность. Сдать билет на съезде - это поступок! Я первым оказался в кабинете Бориса Николаевича после того, как он ушёл с заседания, принародно распрощавшись с партией. У меня была договорённость о встрече с ним после съезда. Ельцин ходил по кабинету взад-вперёд, был очень взволнован. Я попытался сказать что-то утешительное. Борис Николаевич ответил: "Минтимер (он ко мне всегда так обращался), а ведь мне тяжело. Я этой партии служил всю жизнь. Но так ведь нельзя жить, понимаете!.." Искренне он это произнёс. Этот масштабный человек вообще был очень искренним. А когда последние годы все на него набросились, я даже подумал - вот ведь судьба Христа. Не ведаете люди, что творите.

"До сих пор я помню тревогу в глазах русских"

- Мы вспоминаем сегодня события 90-х, а тогда ведь в Татарстане очень остро стоял национальный вопрос. И не секрет, что сегодняшний авторитет республики, которым мы по праву гордимся, во многом связан с тем, что вам удалось сохранить межнациональный мир...

- Это мы возвращаемся к вашему первому вопросу. Одному из сложных моментов истории республики. Да, нам, к счастью, удалось сохранить добрые межнациональные отношения такими, какими они в целом были во времена СССР. Когда началась перестройка, не всем удалось уберечь это. Мы, например, сегодня не задумываемся, кто живет с нами в одном подъезде - русский или татарин. Для русских и татар - Татарстан, общая родина. Хотя, не скрою, в начале перестройки у нас были сложности. Я - живой участник тех событий. Мы шли тогда по лезвию бритвы.

В то время татарская интеллигенция очень серьезно поднялась. Но я ее обвинять тоже не могу. Вдумайтесь: в Казани на тот момент осталась одна неполная татарская школа! Постепенно исчезал язык, терялись традиции... Но в этом русские люди-то не виноваты -- такая была политика всей страны.

Но решать-то это было нам, на месте. С одной стороны нас тогда атаковали представители татарских радикальных организаций, с другой, меня пугала тревога в глазах русских. И видя ее, я сам себе не находил места. Слава Аллаху-Богу, накал страстей тогда, во время митингов и волнений не переступил грань, не было случаев поножовщины или драки на национальной почве. Вы можете себе представить, что могло произойти, если бы нам не удалось взять под контроль эти процессы. При этом важно было заявить и отстоять суверенитет Татарстана, не обманув чаяний татар, и обеспечить равноправие и мир, оправдав доверие русских. Это удалось. Когда первый срок моего президентства истек, меня спросили: каков главный итог? Я тогда ответил вашим коллегам: главное, что у людей исчезла тревога, и обошлось без межнациональных конфликтов.

Газификация плюс жилье

- Татарстан во многом превратился в экспериментальный регион… Именно в республике обкатываются многие инновации, которые затем успешно используются в остальных российских регионах...

- А вы знаете, что именно Татарстан проторил дорогу программе газификации всей России? Причем в республике она повсеместно была закончена в 2003 году. И мы до сих пор единственный регион в России, кто сделал это на 100 процентов. Я ведь из своего детства помню, как мы топили печи в своих домах. Не было ни дров, ни угля. Кизяком топили. Помню, мы, маленькие, ходили, ждали когда от какой коровы кизяк будет. Потом его нужно было долго обрабатывать, сушить и т.д. Им топили, представляете? Так жили раньше. Поэтому огромное значение предавалось газификации сельских районов. Объявили в республике приоритетную программу, но темпы работ не оставляли надежд на скорое завершение. Средств не хватало. Происходило же все во времена бартеров. И мы договорились с Рэмом Вяхиревым, который предложил завершить газификацию в требуемые сроки, но при условии передачи местных газовых сетей, как оплату за долги, в собственность "Газпрома". Это был уникальный, верный выбор.

- Минтимер Шарипович, программа ликвидации ветхого жилья в республике ведь тоже заработала благодаря вам. Причем, снова первой в стране.

- Это благодаря нашей слаженной работе, команд Правительства, Государственного Совета и органов власти на местах. Она была необходима, эта программа. Ведь немалое количество людей пребывало на дне жизни, когда мы ее запускали. Подключили всех. Крупные предприятия отчисляли один процент от продаж на эту программу. <<Горки>>, <<квартала>>, «Азино» за этот счет построены. Кстати сотрудникам этих предприятий также квартиры выделяли. До 2005 года так и делали. Порядка 16-17 миллиардов собирали. 35 тысяч квартир люди в Казани получили бесплатно, всего 50 тысяч - по Татарстану. Ну а потом мы запустили татарстанскую социальную ипотеку для сотрудников этих самых предприятий, а еще для учителей, врачей, молодых семей - под 7 процентов на 27 лет. Она продолжается и сейчас.

Не ради "спасибо"

- Заработать авторитет такого уровня как у вас, удается редким политикам. А критику в свой адрес тяжело было переживать?

- Особенно трудно было, оставаясь у власти в перестроечные годы, когда градус критики зашкаливал за обычные пределы, добиваться терпимого отношения людей к себе, вот именно терпимого. Я всегда употребляю это слово применительно к руководителям, на другое, думаю, и не должен рассчитывать никто из нас. Терпимое отношение к власти многого стоит! Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что приходя во власть, благодарностей ни от кого ждать не нужно. Не ждал, что спасибо скажут. Ведь я сам шел в эту власть, это был прежде всего мой выбор. А потому роптать, жаловаться на тяжелую жизнь, на чье-то недовольство, просто глупо.

- Минтимер Шарипович, почти три года назад, в январе 2010-го, вы попросили президента России не рассматривать вашу кандидатуру на пост главы Татарстана. Не раскроете секрет, как проходило выдвижение нового президента республики?

- Дмитрий Медведев сказал: "Кого вы назовете, того мы и будем рекомендовать на должность". И я тогда назвал 5 человек. В Москве удивились, были даже поражены, что у нас такая сильная плеяда кадров. Ну, а когда всех изучили, меня спросили: "Кому отдаете предпочтение?" Я назвал Рустама Минниханова. И то, что новым главой республики стал человек, с которым я проработал бок о бок больше десяти лет, мой ближайший соратник, талантливый руководитель, премьер-министр Рустам Минниханов и то, что в Московском Кремле его кандидатуру признали как наиболее достойную -- это, я вам скажу, по душе татарстанцам и мне в том числе. Главное ведь для политика не просто уйти, а еще и сделать правильный выбор относительно будущего. Считаю, что все произошло как нужно. Да и сама жизнь теперь это подтверждает.

"Мы с Путиным за один присест договорились"

- Вы сейчас занимаете должность государственного советника РТ. Когда вы уходили, уже знали, чем будете заниматься?

- Были разные варианты. В администрации президента страны предлагали места на разных уровнях, но я ни на что не согласился, сказал, что останусь только в Татарстане. Я не обвиняю тех, кто стремится уехать, но больше уважаю тех, кто действует по принципу: "Где родился, там и пригодился". Кроме того, я всегда хотел заняться Свияжском и Болгаром. Когда у меня срок подходил, я пошел к Путину. Мы с ним за один присест тогда договорились. Кроме того, проект <<Возрождение>> получил такой широкий резонанс, что его поддержали буквально все. Это подтверждают благотворительные взносы, которые поступают буквально отовсюду. Участвуют все: от мала до велика... Например, Алишер Усманов полмиллиарда рублей дал на строительство Белой мечети в Болгаре. Говорит, что всю жизнь мечтал мечеть построить. Вопрос ведь принципиальный перед нами - возрождать духовность и нравственность. Мы даем сигнал всему российскому обществу. Обретение духовности процесс непростой и мы способствуем этому.

- Побольше бы наших руководителей задумывались о возрождении духовности, вообще о будущем своих регионов...

- Это незабываемый у меня разговор был в Малайзии, куда ездил с деловым визитом. Неделю там был, и тогда уже перед отъездом меня принял Премьер-министр Махатхир Мохамад. Я начал восхищаться их достижениями, а он говорит: "Вы все видели, но, к сожалению, все эти перемены проходят мимо моего народа. Они как собирали пальмовое масло, так и собирают. Уровень образования не тот, высокими технологиями занимаются, увы, иностранные специалисты". Мне это сильно запало в память тогда. А ведь мы - 100-процентно образованный народ, этому народу есть к чему стремиться. И именно это стремление нужно поощрять в наших людях!

Вот и Универсиада... Правильно Путин сказал, что Казань становится спортивной столицей. Благодаря ее проведению мы обречены на успех и в социально-экономическом смысле тоже. Например, останется Деревня Универсиады для студентов. Молодежь приедет, захочет остаться. Создадут семьи, будут воспитывать детей. А закладка Иннополиса? Здесь будет концентрация умов. Перспектива захватывающая. Представляете, какой счастье, когда люди живут перспективами!

- А сама идея, провести Универсиаду в Казани, откуда появилась?

- Я отдыхал в Турции, когда в Измире в 2005 году проходили международные студенческие Игры. Тогда я и задумался, почему бы и в Татарстане, имеющем столько великолепных команд по самым разным видам спорта и исторически студенческой Казани не провести Универсиаду. Уже тогда я понимал, что нам это по силам. А главное – меня дружно поддержали руководители Правительства, Государственного Совета РТ и города Казани. Была политическая поддержка Путина и практические действия Минниханова и Метшина.

"Я каждый день читаю "Комсомолку"!"

- Помнится, вы говорили, что мечтаете больше времени проводить с семьей. Удалось?

- Супруга у меня всю жизнь ждала, когда я уйду на пенсию. Но я все ещё не могу уделить ей то внимание, которое она ждала столько лет. Ее терпением нельзя не восхищаться. Помню, получил в 1966 году, в 29 лет, орден Ленина, это была очень высокая награда, заехал домой, жену не застал и оставил орден на столе, оставив записку: "Эта высшая награда Родины нам обоим в равной степени принадлежит". Когда вернулся, застал супругу, плачущей над орденом и моей запиской. Но, к сожалению, слишком мало времени мне удавалось проводить с семьей. Был только единственный семейный день в неделе – воскресенье, когда я просто запрещал себя трогать. Если, конечно, ничего чрезвычайного не происходило. Несколько утешает то, что мы с супругой ежегодно отпуск проводим вместе. А вот как привыкал в последнее время по субботам на работу не ходить - отдельная песня. Виноватым прямо себя чувствовал.

- Наверное сейчас удается заниматься тем, что раньше не могли себе позволить?

- У нас в детстве во дворе всегда были собаки. Люблю этих умных животных. Но возможности завести не было, ведь ей надо уделять много внимания. Но мечта оставалась. Я её осуществил - за год до ухода приобрел щенка - лайку западносибирской породы. Махмай зовут. Он уже знает и радуется: когда выходные, мы с ним на большую прогулку в лес пойдем, сидит, ждет меня.

- Ходите с ним на охоту?

- Я не охотник, но два раза в год на охоту хожу: на уток, и на кабана. Сейчас и собаку с собой беру. Конечно, для него это праздник! Возим его на облаивание кабана. У Махмая и медали уже пошли. Он - не смертник, он не должен бросаться на кабана, его задача - облаивать, приостанавливать кабана, и лаем давать сигнал хозяину - здесь зверь.

- А что касается более мирных увлечений?

- Без шахмат не представляю жизни в воскресенье - две-три обязательные партии от всех проблем отключают. Ругаемся порой как дети с Захаровым (прим.ред.. Геннадий Захаров - президент республиканской Федерации шахмат). Кроме этого каждый день проплываю по полтора километра в бассейне, ну а на вечер оставляю знакомство с прессой. <<Комсомолку>>, кстати, читаю каждый номер.

-Минтимер Шарипович, к сожалению, нам и трех часов не хватило, чтобы задать все вопросы... Спасибо за интереснейшую беседу! Здоровья!

ПРИЗНАНИЕ НАПОСЛЕДОК

Перед тем как попрощаться, мы спросили Минтимера Шариповича, о чем он больше всего жалеет за годы своего президентства и что хотел бы изменить, если бы вдруг появилась такая возможность?

- Спрашиваете о чем жалею? Жалею, что не смог переломить ситуацию в отечественном авиастроении. И писал, и выступал об этом на всех уровнях. Мы силами республики пытались сохранить авиапроизводство и уникальных специалистов. Было время, когда мы кормили рабочих КАПО (Казанского авиационного производственного объединения) просто так - денег у них не было совсем, заказов ведь не получали. Тогда легендарный директор этого завода даже застрелился, не выдержав такого позора. Самое печальное, не развивая свои технологии, мы потеряли спрос на нашу науку во многих направлениях. Теперь мучаемся, строя Сколково и подобные центры, но это мелкие уколы... Мы автомобили не умеем делать, но ведь самолеты-то строили и ещё какие! У нас ведь такая школа! Переживаю за это сильно. Это судьбоносный вопрос для страны. Мы не должны были это терять.

И еще одно... Никому еще не говорил, вам скажу. Я принял для себя решение отойти от государственных дел. Самоограничиться. Полностью посвятить себя делам возрождения исторического наследия, содействовать нашему духовному оздоровлению.