Дочь Маяковского: "Мой папа не покончил с собой, его убили"

Эллен Патрисия Томпсон просит называть ее Еленой Владимировной Маяковской

Никто и никогда не ставил под сомнение факт ее родства с великим русским поэтом Владимиром Маяковским. Разве что Евгений Евтушенко как-то потребовал у нее документы. Встав во весь рост, доставшийся ей от отца, она заставила Евтушенко смутиться. «Да, определенно что-то есть», - признался он. Никто не называл ее самозванкой – ни исследователи творчества Маяковского, ни его душеприказчики. В одном из московских музеев хранится записная книжка, где рукой поэта рядом с ее американским адресом написано «Дочка». Оказавшись впервые в Москве, она заплакала, увидев эту запись…

Эллен Патрисия Томпсон просит называть ее Еленой Владимировной Маяковской. Она признается, что вряд ли когда-нибудь поменяет типичную американскую фамилию, полученную при рождении, на русскую, громкую, узнаваемую в мире русской поэзии, ведь родилась она и всю жизнь прожила в Новом свете. В Нью-Йорке ее мать, эмигрантка из России Элли (Елизавета) Зиберт была гидом и переводчиком Маяковского, приехавшего в 1925 году в США в творческую командировку. Годом позже родилась Эллен Патрисия, в первый и последний раз увидевшая своего отца в возрасте трех лет во французской Ницце, куда отправилась с матерью на отдых. О том, кто ее настоящий папа, девочка узнала в 6-летнем возрасте и молчала об этом более полувека. Говорит, что мать до самой смерти просила ее не являть миру главную семейную тайну: «Она всегда избегала всяких разговоров по поводу ее романа с Маяковским. Плюс я не хотела предательства по отношению к отчиму, который был замечательным человеком».

Недавно профессор Патрисия Томпсон оставила преподавательскую работу, уйдя на заслуженных отдых. Ее академическая карьера была сосредоточена на проблемах феминизма и социологии. Она является автором 15 книг, главная из которых, по ее собственному признанию, книга об отце, которому в этом году исполнилось бы 120 лет, – «Маяковский на Манхэттене». Гордится тем, что русская по отцу и матери. Убеждена в том, что XXI век станет веком России.

- Моего отца знают, помнят и любят не только в России. Вот буквально на днях мне пришло письмо из Буэнос-Айреса, в Аргентине, оказывается, тоже есть его почитатели. Почему его помнят? Быть может, не в последнюю очередь потому, что он был красивым мужчиной.

- Но ведь его творчество было частью советской идеологии…

- Моя мать встретила Маяковского, когда ей было 20 лет. Это была встреча двух молодых сердец, а не рупора эпохи и его почитательницы. Поэтический талант отца явился миру не благодаря социализму, он появился на свет вместе с ним, задолго до Октябрьской революции. Я храню последнее письмо отца, которое он написал нам, и думаю, что во всем его наследии нет ничего похожего на этот трогательный монолог, в котором он выплакал свое сердце. Мне очень нравится его любовная лирика. Особенно «Облако в штанах».

- Почему Маяковский не остался в Америке?

- За ним следило НКВД. Изъяви он желание остаться за границей, его бы ликвидировали.

- Возможно, одной из главных причин, по которым он всегда стремился домой, в Россию была его муза Лиля Брик?

- У меня сложное отношение к Лиле. Она была очень опытной женщиной и манипулировала моим отцом. Ее муж Осип – тот, да, был ментором Маяковского, в хорошем смысле этого слова, то есть, наставником - помогал ему, направлял его.

- Вы пытались установить контакты с Лилей, ее пасынком – исследователем творчества Маяковского, Василием Катаняном?

- Как-то не сложилось. Лиля ведь долгое время была основной наследницей и душеприказчицей Маяковского. Я не получила ни копейки и всего добилась в этой жизни сама. Говорят, что Лиля пыталась найти нас, но отчим дал мне свою фамилию, и искать меня было делом бессмысленным.

- Вы считаете себя русской, но на русском не говорите…

- У меня русская душа! Когда я была маленькой, то общалась с мамой на русском, французском и немецком. Мама знала четыре иностранных языка, у нее было хорошее образование. Да, я прожила в Америке всю свою жизнь, большая часть которой прошла вне пределов русскоязычной общины. Все складывалось в мире так, что мы просто были уверены в том, что никогда не вернемся домой. Плюс в Америке целые десятилетия симпатизировать России было делом опасным.

В один из своих приездов в Россию я побывала в Башкирии, в Давлеканово, где сохранился дом, в котором жили мои дедушка и бабушка, в котором родилась моя мать. Зайдя в него, я почувствовала, что вернулась домой. Позже написала книгу «Мое открытие Башкирии», устроив своеобразную перекличку с отцом, написавшему «Мое открытие Америки».

- Вы относите себя к русским американцам или к русским эмигрантам?

- Моя мама была своего рода народным дипломатом, проводником русской культуры в Нью-Йорке. Вот и я на склоне лет, после того, как рухнул железный занавес, поняла, что тоже многое могу делать в этом направлении и стала активисткой Русско-американского культурного центра «Наследие», который активно работает в Городе Большого Яблока. Никогда не пропускаю встречи ветеранов Второй мировой войны, всегда стараюсь прикоснуться к их боевым орденам и медалям и сказать «спасибо». Многие американцы не знаю, что США с Россией никогда не воевали. Холодная война, да, была, никакой другой не было.

- А к патриотам России себя относите?

- Я – патриот России, и патриотом можно быть, проживая вне пределов своего отечества. Я помню, что когда работала в одном из академических издательств, то редактировала учебники, в которых тогда о России писали по любому поводу только в негативных тонах. Я не раз и не два делала так, что, в итоге, все звучало совсем по-другому. Помню, в одну из глав, описывающую историю рабства в США, я вписала: в России крестьян освободили от крепостного права куда раньше, чем в Америке отменили рабовладение. Я даже иллюстрации для учебников о России выбирала самые красивые, чтобы никто не думал, что по улицам российских городов бродят медведи и коммунисты. Вот так вот я тогда защищала родину своих предков. Для того, чтобы быть патриотом, вовсе не обязательно становиться шпионом, достаточно просто быть интеллектуалом. Хорошо это или плохо? Интеллектуал – точно не капиталист. И скромная пенсия – единственный и последний источник моего дохода - это одна из причин, по которой я давно не была в России.

- Вы выбрали для себя в этой жизни какую-то определенную миссию?

- Вся моя жизнь – это выживание, а я прожила долгую жизнь. У меня замечательный сын, замечательный внук. Занимаясь вопросами феминизма, никогда не относила себя к женщинам, которые не любят мужчин. На эту тему я написала несколько книг. Первая стадия феминизма – это идея равенства полов. Я на этой стадии и остановилась… Женщина имеет большую власть над мужчиной, но это не значит, что она должна его эксплуатировать.

Отец уехал, мама не могла о нем говорить, потом она небеспочвенно опасалась за нашу жизнь, ведь многие близкие друзья отца стали в Нью-Йорке бесследно исчезать. Но, стоит признать, многие люди на имени Маяковского сделали карьеру, и многие исследователи говорят о том, что он не стрелял в себя.

Моя миссия – это оправдание отца. Я хочу, чтобы все знали главное – мой отец Владимир Маяковский не совершал самоубийства! Он знал, что у него есть дочь, он стремился жить, жить ради меня и говорил своей друзьям, показывая на мою фотографию: «Это мое будущее!». Когда он понял, что его мечта об идеальном обществе неосуществима на деле, то стал об этом говорить, перестал писать, и его ликвидировали. Даже если он все-таки это сделал, то этим положил конец бесчестию, в которое Советы пытались его вовлечь.

ПРИГЛАШАЕМ:

В театр имени Владимира Маяковского!