Владимир Познер, «Их Италия»

Прочитать книгу.

Много лет назад я была еще начинающей журналисткой, делала интервью с телезвездами и писала репортажи со съемок. Для одного материала мне довелось побеседовать с Владимиром Познером. Мне было 19-20 лет, юная девчонка, я бы сама сейчас, наверное, той себе не стала давать интервью. Масштаб журналиста должен быть хоть немного приближен к масштабу личности автора, хоть какой-то личный опыт должен быть у человека, чтобы понимать своего героя. Так вот тогда меня поразило, с каким вниманием Владимир Владимирович слушал мои вопросы. А я, конечно, робела, путалась в словах, хоть перед этим и готовилась к интервью, как отличница. Но он терпеливо и с уважением ждал, давал мне пространство, чтобы точнее сформулировать мысль... Это был потрясающий урок глубины и чуткости, урок профессионализма.

И вот сейчас, спустя 13 лет, я увидела, почему он был столь деликатен тогда. Оказывается, ему это состояние хорошо знакомо. «Их Италия» стал третьим документальным фильмом в этом жанре. Уже были сняты документальный фильм «Одноэтажная Америка» и 14 серий о Франции «Тур де Франс». Но к Италии он подступался словно был начинающей журналисткой, робеющей перед главным телеведущим страны. Потом уже, после успеха, в интервью журналистам он рассказывал, как задолго и тщательно начал готовиться к съемкам фильма. В результате которого и появилась одноименная книга «Их Италия».

- Во-первых, я учил язык. - рассказывал он. - Я его не знал и решил выучить. Настолько, что я понимаю теперь процентов 90 того, что мне говорят по-итальянски. Причем не в магазине, а в интервью. И могу говорить. Я влез в язык и потом стал влезать в литературу, которую мало читал. Прежде чем поехать, я стал перечитывать много вещей, которые вроде бы читал. Но оказалось, что я вроде бы читал...

Он изучил массу литературы, не раз сам бывал в Италии как турист. Но не чувствовал права рассказывать о стране от себя. Ведь в Америке и Франции он вырос, он знает эти страны с детства. А Италия для него - чужая страна. И тогда он нашел, на мой взгляд, гениальное художественное решение, не придраться. Выбрал 15 самых известных и интересных итальянцев, с которыми съемочная группа договорилась об интервью. Но самыми главными были два вопроса, которые он задавал своим героям. Первый: представьте, что перед вами стоит человек, который никогда не был в Италии, но может увидеть лишь одно-единственное место в стране. Куда бы вы его направили? И второй: представьте, что я могу съесть лишь одно единственное итальянское блюдо. Скажите, что это за блюдо и где его лучше всего готовят?

Книжная Италия Познера

На обложке крупным планом лицо Владимира Владимировича. На заднем плане кривляется балагур и весельчак Иван Ургант. Красивая обложка, в очень итальянском стиле. Она состоит из трех частей. Каждая часть - словно отдельная книга в своем жанре. Каждая интересна по своему. Первая - публицистическая. В ней Владимир Владимирович рассказывает о том, как готовился к съемкам, о съемочной группе. О «своей» Италии и «своих» итальянцах. Он мастерски жонглирует терминами, датами, именами, цитатами, историями, сюжетными поворотами... Он так рассказывает про Никколо Маккиавелли или про Леонардо да Винчи, что немедленно хочется узнать о них больше. Я лично сразу же скачала себе на планшет книгу Маккиавелли, который, как приводит цитату Познер, писал следующее: «Многие вообразили республики и княжества, которые в реальности не видел никто и которые никогда не существовали; ибо то, как мы живем, настолько отличается от того, как мы должны были бы жить, что тот, который бросит то, что сделано, в пользу того, что следовало бы сделать, скорее поспособствует собственной гибели нежели сохранению».

- Мне кажется, что ни Маркс, ни тем более Ленин не читали этого. - комментирует это высказывание Владимир Владимирович. Добавляет, что хотел бы с ним побеседовать. И кто знает, мол, а вдруг это возможно.

Вторая часть - это собственно расшифрованные интервью с героями фильма «Их Италия», более расширенный вариант, что ли. То, что в при просмотре фильма может ускользнуть, при прочтении останется.

Но самая удивительная часть, совершенно неожиданная, третья. Это дневник путешествия, который вел Познер для себя все 38 дней. Не сокращенный, неправленный, с пометками лично для себя. Вот как он предваряет эту часть: «Читатель, конечно, понимает, что дневник ведется не для широкого чтения; в нем многое зашифровано или упомянуто вскользь, поскольку сам автор не нуждается в разъяснениях. Когда я вел этот дневник, то совершенно не думал, что он может войти в состав книги – но вошел. Поэтому прошу у Вас, читателя, извинения за то, что наверняка, читая его, Вы споткнетесь о какие-то непонятные для Вас вещи. Поверьте: они не имеют большого значения, так что Вы ничего не потеряете. Зато дневник предстанет перед Вашими глазами именно таким, какой он есть на самом деле безо всяких поправок, подделок и подработок».

Ценность дневника - в потрясающей искренности, словно тебе разрешили заглянуть в приватные записи, с настоящими эмоциями автора, внутренними отношениями в съемочной группе, живыми оценками и легким хаосом живой реальности, не залакированной телекамерой.

Итальянские открытия

Владимир Познер о том, что его более всего удивило во время создания фильма и написания книги (дословно из его интервью, опубликованных на сайте автора и Первого канала)

- Во-первых, в Италии все мужчины — и на севере, и на юге — умеют готовить, и вообще в домах готовка — чаще всего мужское дело. Есть даже несколько блюд, к которым женщин не подпускают. Во-вторых, их еда удивительно бесхитростна. Какой бы аристократ ни отвечал на мои вопросы (а там аристократов — как в Грузии князей), все называли очень простую в приготовлении пищу. Я пришел к мнению, что в Италии вообще нет того, что во Франции называется «от кюизин» (haute cuisine — высокая кухня). Но все равно потрясающе вкусно, я даже поправился на четыре килограмма. Потом их сбросил благодаря усилию воли и моему любимому большому теннису — я ведь по-прежнему трижды в неделю провожу интенсивные полуторачасовые тренировки.

- Когда я стал присматриваться к этим людям, понял, что вот эти представления, мои и легенды, они далеки от истины. Я для себя открыл совсем другой народ. Я понял, почему они не исчезли. Другие древние народы, как греки, их же нет. Те люди, которые живут в Греции, ничего не имеют с теми греками. Почему римляне сумели выжить? Почему они не вымерли? Притом, что эту страну завоевывали неоднократно самые разные завоеватели. Для себя я нашел ответ в том, что они почти никогда не сопротивлялись физически и всегда приспосабливались. Приспосабливались они как? Улыбались, служили, не возражали, внутренне презирая, внутреннее насмехаясь, но соблюдая. Это сформировало этот народ. Там не два дна, а их множество. То, что внешняя приветливость, эта симпатия, это не стоит ломаного гроша. Под этим лежат другие вещи. Конечно, итальянцы, чем они похожи на русских? Тем, что им плевать на законы. Закон для других. Вот это ядро, это семья, это свои, вот это совсем другое дело. Там другой итальянец, менее улыбчивый, очень мужественный. Будет защищать до последнего, очень верный. Так, в жизни тебе пообещают, да, конечно, и забыли вообще, как тебя зовут. Тут нет. В семье совершенно другой народ. Это постепенное ощущение, понимание этого, когда я разговаривал, я пытался задеть вот эту сторону. Потом уже на Сицилии я особенно это почувствовал. Это и есть плод моих размышлений. Я открыл для себя другую страну. Я хотел поделиться, что у нас почти у всех очень поверхностное представление об очень древней многострадальной стране, которая до сих пор с трудом понимает, кто она. Даже в таких вещах, как мой любимый вопрос, когда я делаю фильмы и беру интервью, и спрашиваю, завершите для меня предложение: для меня быть американцем означает... Так вот американцы в подавляющем большинстве говорят, что это означает быть свободным, жить в демократии. Это означает то, что я могу добиться того, чего хочу. Француз скажет, что это означает, принадлежать к великой культуре, к великому искусству. Итальянец вам говорит, что я вообще не итальянец, я флорентиец, я римлянин. А в последнюю очередь, ну да, я итальянец. Когда ты понимаешь, что 22 страны, в каждой из которых говорят на своем диалекте, и другие не понимают этого. Они решили в один прекрасный день взять тот язык, на котором говорят в Тоскане и сказать, что это будет итальянский. Между собой они говорят не на этом языке. Зачастую они говорят на непонятном языке. Этому государству 152 или 153 года. Недавно праздновали полуторавековое существование Италии как государства. Но оно разъединено. Оно есть, но его нет. Оно есть, когда играет сборная Италии по футболу, разумеется. Но Север относится к Югу с презрением.

- Конечно, пленит красота. Невероятная, которая есть у любого крестьянина. Это поразительное ощущение красивого, будь то в одежде, будь то в дизайне автомобиля или телефонной трубке. Это невероятная вещь. Это надо понимать. Это как-то влияет на человека, не говоря о том, что они сумели сохранить старые города, не разрушив почти ничего. Осовременив внутренние части здания, но внешне все оставив. Когда ты понимаешь, что люди в этом рождаются, в этой поразительной красоте, причем индивидуальной. Когда ты в этом рождаешься и растешь, то это не может не повлиять на твои взгляды.