Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+5°
Boom metrics
Общество17 января 2014 12:39

Искусствовед Владимир Сарабьянов: «Дары волхвов для меня абсолютно нереальная реликвия»

Сегодня в Минск прибывают Дары волхвов
Источник:kp.ru
Владимир Сарабьянов раскрывает ценнейшие фрески в Полоцке.

Владимир Сарабьянов раскрывает ценнейшие фрески в Полоцке.

Фото: Виктор ГИЛИЦКИЙ

Очереди к Дарам волхвов в Москве и Санкт-Петербурге впечатляли своим размером. В пятницу, 17 января, ценный груз прибывает в Минск. О том, ради чего люди выстраиваются в очереди для того, чтобы поклониться кусочкам золота, ладана и смирны, мы поговорили с реставратором высшей квалификации, главным искусствоведом Межобластного научно-реставрационного художественного управления Министерства культуры РФ, членом Патриаршего совета по культуре Владимиром Сарабьяновым. К слову, именно Владимир Дмитриевич руководит тончайшей работой по раскрытию фресок XII века в Свято-Преображенской церкви в Полоцке, давая нам возможность увидеть, как выглядели стены храма во времена Евфросинии Полоцкой.

«В христианской культуре есть масса реликвий, которые не вызывают никакого сомнения»

- Эти Дары и правда великая реликвия?

- Это вещи, которые очень сложно однозначно оценить. С одной стороны, они являются общехристианской святыней. С другой - эти святыни вызывают сомнение. Я могу высказать только свое отношение к этим предметам.

- И какое оно?

- Вообще реликвии - все неоднозначные явления. Реликвия бывает очевидной, бывает не очень очевидной. Бывает для кого-то сомнительной. Может быть для кого-то даже предметом полного отрицания. Реликвия в себе содержит двойственное отношение - это предмет веры. И когда это предмет веры, тогда нет вопросов. Люди верят, люди поклоняются, люди идут толпой к этой реликвии. Простая, элементарная, банальная вера может быть гораздо выше каких-то интеллектуальных раздумий и рассуждений о том, насколько эта реликвия достойна или не достойна поклонения.

Есть отношение очень простое: то, которое мы сейчас видели в Москве и, наверное, увидим у вас в Минске, когда люди идут поклониться этой реликвии. Просто поклониться реликвии как предмету веры, не думая о том, что это за реликвия.

Есть другой ход - более рациональный. Когда человек задумывается, что же это за реликвия, что за предмет такой. В христианской традиции и культуре есть масса реликвий, которые, когда человек верующий им поклоняется, не вызывают никакого сомнения.

«Дары волхвов не были реликвией для тех, кому эти волхвы дары принесли»

- Что это значит?

- Что этот предмет стал реликвией в тот момент, когда он был обретен. Например, Иосиф Ариматийский, которого мы поминаем всегда: «Благообразный Иосиф и сниме тело Христова с креста», и поем о нем в молитвах во время Великого поста, особенно в Страстную седмицу (Страстную неделю. - Прим.), и поминаем Иосифа Ариматийского, который снял тело Христово с креста. Когда он снял тело Христово с креста, он вынул гвозди, которыми Христос был прибит к кресту. Эти гвозди, эти предметы мучения Христа, когда он их вынимал из тела Христова, из креста, он, конечно, понимал, что это уже реликвия. Что это предмет, коснувшийся плоти распятого Бога.

Когда он их вынимал из креста, он это вполне осознавал. То же самое мы можем сказать про массу других реликвий - про Ризу Господню, про Ризу Богоматери. Для меня, как человека с историческим образованием, вполне понятно движение реликвии в истории. Движение этого материального предмета в историческом процессе.

И когда мне говорят, что Дары волхвов - это такая же реликвия, я не могу с этим согласиться. Потому что Дары волхвов не являлись реликвией для тех, кому волхвы эти дары принесли.

- Почему?

- Представьте себе евангельские реалии той ситуации. Для меня моя вера зиждется на абсолютном понимании тех событий как реальности. И вот я представляю себе эту реальность. Я в нее верю. Верю, что Господь родился. Но он родился в хлеве, где был Иосиф, где была Богородица - молоденькая в общем-то девочка, ей было лет 15, судя по всем заключениям историков. У нее родился младенец. Они находятся в хлеве, где единственными свидетелями рождения Христа являются вол и осел, которые склонились так, как это изображают в рождестве. Склонились над этим местом, где родился Христос, и они поклоняются этому Христу. Для меня это реальность. И вот реальность другая. Принесли волхвы дары - и что дальше? Они что, являются для тех, кому они принесли эти дары, какой-то святыней? Какой-то реликвией? Нет. Дары - это подарки. Это не Гвоздь Господень, который вынут из ног Христа, это не Риза Богородицы, это не Риза Господня, это не мощи святых. Это всего лишь дары. Как они могли сохраниться как реликвия? Как они могли пройти по этому очень сложному историческому пути и дойти до нас? Я не могу себе это представить.

Поэтому у меня они вызывают просто смятение чувств. И очень, я бы сказал, сомнительное отношение к их подлинности. Мы прекрасно знаем, что в Средние века масса святынь подделывалась и продавалась за деньги. Не только в Средние века, но и потом. Да и сейчас это происходит.

«Как Дары могли пройти по очень сложному историческому пути и дойти до нас?»

- Как писал крупнейший знаток Средневековья Умберто Эко: если сложить все дошедшие до нас осколки креста, на котором был распят Христос, получится не один крест.

- Если их сложить, то, может быть, и получится один крест. Просто никто не пробовал этого делать. Эко говорил о том, что очень много этих осколков креста, но они такие крошечные и мизерные, миллиграммы такие от древа Господнего. Но Крест Господень для меня абсолютно реальная реликвия. А Дары волхвов для меня абсолютно нереальная реликвия. Я не могу представить ее исторического пути. Я прагматик и историк по образованию и ничего с собой поделать не могу.

Представьте себе нищую семью, которая находится в хлеву. Вдруг им приносит дары. Что они с ними могли сделать? Скорее всего, их потратили на то, чтобы как-то обеспечить свою жизнь. На то они и дары, подарки. Святое семейство не могло относиться к этим дарам как к каким-то святыням. Какие святыни? Они сами только начали себя осознавать как святыню. Только в этот момент они начали себя осознавать как носителя младенца, который и есть Бог. Неужели можно себе представить, что они эти крошечные ладан и смирну берегли? Я не могу это представить.

Евангелие, да и вообще все Священное Писание, часто воспринимают как сказку какую-то, как красивую историю - она и написана таким языком, который предполагает обобщенность. Но для меня это совершенно реальность. Я в эту реальность верю. И если это не реальность, тогда непонятно, во что верить. Моя вера христианина зиждется на реальности того, что там происходило. А если превращать это все в сказку, то какая тогда вера? Это уже не вера - это и есть сказка. Это былина, а она, как известно, быльем поросла.

- Чем же объясняются огромные очереди к Дарам?

- Вот этим они и объясняются - я считаю, люди верят в сказки. Но это мое личное отношение. Когда человек верит в предмет и верит в его святость, это за пределами каких-то характеристик и осуждений. Вера побеждает все на самом деле. Даже когда человек верит во что-то, чего такой скептик, как я, может подвергнуть разбору, а рядом стоит человек верующий - он верит, и его вера на самом деле куда, может быть, крепче, чем моя.

Потому что я подвергаю это все скепсису, а он не подвергает. И тем победит всех. По вере вашей воздастся. Это слова золотые Спасителя. Каждому человеку воздастся по той его вере, по тому его отношению к этому предмету, который держит в своей душе.