Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+10°
Boom metrics

Виктор Васильев: Жалею, что не встал на коньки раньше

Квнщик, актер, юморист и ведущий рассказал о своём дебюте в шоу «Ледниковый период» и месте юмора на нашем ТВ [аудио]
Виктор Васильев выступает в новом сезоне шоу «Ледниковый период» с Албеной Денковой

Виктор Васильев выступает в новом сезоне шоу «Ледниковый период» с Албеной Денковой

Фото: Первый канал

Садков:

- У нас в гостях Виктор Васильев, актер и, что важно, на данный момент – участник шоу «Ледниковый период». Я вас скромно представил – актер.

Васильев:

- Причем в дипломе этого нет.

Садков:

- А что у вас в дипломе?

Васильев:

- Экономист.

Садков:

- Я так и думал. Очень логично.

Васильев:

- Похож.

Садков:

- Виктор, вас привыкли видеть в юмористических программах. Поэтому ваше появление на льду как-то немножко неожиданно. Вы первый раз встали на коньки?

Васильев:

- Да, первый раз встал на коньки. Думал, что уже не встану в 40 лет. И очень пожалел, что не сделал это раньше. Потому что когда ты, по большому счету, ничего не делаешь и вдруг едешь… Ну, оттолкнулся тихонько. Но это все, конечно, с тренировками. Если каждый день тренироваться, то можно поехать так, чтобы получать удовольствие. Причем я рекомендую всем, в любом возрасте можно встать. Главное – хорошие тренеры, такие, как у меня.

Садков:

- У вас тренер не только хороший, я считаю, что вообще потрясающего уровня и титулов. Кстати, как вам с Албеной работается?

Васильев:

- Очень легко. Человек, с которым можно договориться обо всем. У нас нет разногласий ни в чем. Если какие-то есть, то это даже не споры…

Садков:

- Что значит ни споров, ничего?

Васильев:

- Ну нету.

Садков:

- Мне кажется, вы должны ее раздражать в плане вашего катания.

Васильев:

- Нет, это невозможно. Мы же не на соревнования готовимся. Мы за эти 4 месяца катанием зрителя не удивим. Поэтому в этом проекте очень важен сам номер. То есть можно придумать номер, где я буду сидеть, читать какие-то стихи проникновенные, а Албена при этом будет с бешеной скоростью ездить, и все скажут: вау, какой номер. Главное – придумать идею. Поэтому обыграть твое не очень хорошее катание можно с любой стороны.

Садков:

- Я вам скажу, что зрители уже эту фишку раскусили.

Васильев:

- Понятно, что есть какие-то номера лучше, какие-то хуже, но если подумать, за сезон, то есть за год, делается около 200 номеров. То есть 200 разных номеров. По большому счету, просто маленький номер, с началом, с концом, если кто-то не понял, потом кто-то может объяснить. Это интересно. С такой периодичностью номера у нас ни в одной программе юмористической не выходят. А здесь приходится чем-то удивлять. И если во всех других программах может появиться третий, то здесь нет, здесь только мужчина и женщина, всё уже обыграно – он ушел, она ушла, они пришли, она умерла, она не умерла…

Садков:

- Я понимаю, что в любом случае какая-то спортивная подготовка у вас должна была быть для этого.

Васильев:

- Конечно. Мне кажется, что легко дадутся коньки тем, кто занимался хоть раз в жизни каким-либо видом спорта, не считая шахмат, конечно. Илюша меня увидел в июне месяце, надел на меня коньки, посмотрел. Он как-то поверил, сказал: Витя, я в тебя верю?

Садков:

- Илюша – это Илья Авербух?

Васильев:

- Да. В общем, он поверил в меня, пошли тренировки, футбол. Он сказал: ноги сильные, типа, устоишь. Есть секрет. Чтобы научиться кататься на коньках, надо научиться приседать на одной ноге со второй ровненькой сзади.

Садков:

- Ерунда какая.

Васильев:

- Ну да, поприседал на одной ноге и всё.

Садков:

- Сам момент, когда задача поднять партнершу над собой, еще проехать и проделать все это на коньках, даже подумать об этом страшно.

Васильев:

- Мне кажется, со стороны всегда так выглядит. Думаешь: господи, он еще и на коньках, как он ее держит. А при хорошей партнерше, как у меня, например, она и ляжет правильно, и где-то ручкой аккуратненько себе поможет. Ты вроде ничего не делаешь, стоишь, а она как-то забралась и уже наверху. Это все-таки фокус. Кажется, что тяжело, а на самом деле можно…

Садков:

- Сейчас мы разоблачим всё.

Васильев:

- Да, все секреты.

Садков:

- Так называемое шоу «Ледниковый период»…

Васильев:

- И никто из них не умеет кататься на самом деле.

Садков:

- Как вы относитесь к оценочной системе шоу? Главный его недостаток, как считают многие, что эта бесконечная патока, которая идет от судей, она просто раздражает: он еле выполз, а ты ему все равно 6.0 ставишь.

Васильев:

- Мне кажется, что жюри тоже надо делать элементом шоу. Чтобы это были яркие люди, чтобы они были в хорошем настроении, чтобы они понимали, что им никакой номер не может испортить хорошего настроения, они пришли отдохнуть. Да, какой-то хуже. Ну и скажи об этом с улыбкой, весело. Здесь есть такой момент, что ты можешь очень хорошо кататься, но судьи поставят тебе плохие оценки, потому что они не поняли, о чем вы танцевали. А может быть, люди вышли, катаются плохо, но рассказали какую-то трогательную историю, и это задело так жюри, что они и за технику, и за актерство ставят высокие оценки. Надо гармонию найти. Если ты красиво катаешься и здорово играешь, то тогда, конечно, шестерки. Я раскрою секрет, что Илья очень просит жюри: не ставьте шестерки, оставьте, вдруг будет шедевр. И все равно ставят. Значит, в каждой программе есть 2-3 маленьких шедевра все-таки.

Садков:

- А кто больше переживает за результат – звезды, актеры или профессионалы?

Васильев:

- Трудно сказать. Наверное, от людей зависит. Я думал, что фигуристы меньше волнуются, но посмотрел, у них все равно спортивная закалка, тут тебе ставят оценки в конце. Ты сядешь, у тебя будет 5.9, 5.6, 6.0. Это твои оценки, они всю жизнь жили с этим. Конечно, они очень волнуются. Я думал, что буду больше волноваться. Мне как-то проще в этом смысле. Но я вижу со стороны, как люди иногда ходят и меняются за день – меньше разговаривают, они в себе, улыбаются, здороваются, конечно, но все равно в себе все. Мы как-то с Александром Васильевичем Масляковым стояли за кулисами. Он на сцене уже полвека. Мы говорим: Александр Васильевич, волнуетесь? Он говорит: что же, я не человек, что ли, конечно, волнуюсь. Он уже столько лет на сцене, вышел и знает, как вести себя, и все равно волнуется. Волнение есть всегда. Конечно, хочется показать все, на что способен.

Садков:

- Я знаю, что существуют даже определенные интриги, когда перед началом «Ледникового периода» фигуристы выбирают себе звезду, с которой можно чего-то достичь.

Васильев:

- Могу еще один секрет раскрыть. Мне кажется, что как звезды выбирают себе фигуристов, так и фигуристы выбирают себе звезд. Я думаю, что опыт Ильи, Елены Станиславовны, которая работает хореографом, и Маша Орлова, и Игорь Урсуляк, Александр Жулин, все, кто помогает в авторстве, в творении, в создании номеров, они понимают, кто кому подойдет, какой человек, и они ставят: вот эти будут хорошо смотреться, вот эти совсем никуда, а вот здесь много можно. Они же еще смотрят, как можно вытянуть как можно больше интересного из этой пары. Как пазлики складываются. Вот сейчас, когда пазлики сложатся, то будет картина нового сезона.

Садков:

- Вы для себя поняли, кто выиграет этот «Ледниковый период»?

Васильев:

- Конечно. Я. Нет вариантов просто.

Садков:

- Я знаю, что вы в футбол играете время от времени. Вы азартный человек?

Васильев:

- Конечно. Недавно играли, мы кричали друг на друга, сцепились. Ребята, если слышите, простите, если что-то не так. Это как раз об азарте. Конечно, входишь в азарт. Победа или смерть.

Садков:

- Здесь такое же, в «Ледниковом периоде»?

Васильев:

- Хотелось бы. Сейчас еще, может быть, не такой накал. Если бы каждую программу вылетало по одной паре, наверное, каждый раз было бы более волнительно. Можно было, из-за падения, даже если ты фаворит, быть на последнем месте.

Садков:

- Понятно, что «Ледниковый период» это такая штука почти культовая. А вы сами смотрели «Ледниковый период»?

Васильев:

- Смотрел. Митька Хрусталев катался, мы с ним и музыку как-то выбирали. Я тогда примерял на себя этот проект, но у меня даже мысли не было, что я когда-нибудь встану на коньки. У меня свело как-то очень сильно ноги, до боли, в 7 лет, и эта детская травма – нет, коньки не мое. Я случайно абсолютно встал и думаю: господи, я столько потерял. Это действительно классно, когда ты умеешь, когда ты можешь в любую сторону вдруг полететь. Это, по большому счету, такой полет. То есть ты оттолкнулся и летишь. А еще прохладно вокруг, не жарко. Есть что-то детское такое. Мне кажется, я помолодел лет на 20-30.

Садков:

- Где-то 25 я вам дам.

Васильев:

- Когда я зашел, вы сразу посмотрели…

Садков:

- Да. Я не знаю, насколько сильна ваша танцевальная подготовка. Дмитрий же танцует. Помогает ли на льду умение танцевать?

Васильев:

- Конечно. Хрусталев, даже если и падал, то падал с ровной спинкой, с красивыми руками. Конечно, он вставал сразу ровненько, театрально. Поэтому, наверное, и берут актеров.

Садков:

- «Ледниковый период» - это определенное признание популярности для звездного участника?

Васильев:

- Наверное. Если ты чувствуешь в себе силы, если тебе кажется, что ты не просто можешь показать людям 12 программ, как ты научился кататься, а показал, на что ты способен еще помимо коньков, показал какие-то актерские свои моменты, которые в другом формате могли бы не раскрыться. А здесь такой формат, ты можешь быть и таким, и таким, и любовь может быть, и страсть, и клоунада, и какие-то переживания жизненные. Он очень интересный, очень классный проект. Я подумал, что это единственный вид спорта, где мужчина может соревноваться под музыку с другим.

Садков:

- На футболе это было бы ужасно, наверное.

Васильев:

- Смотришь сборную России, подложил музыку туда, и пошли все в атаку… Единственный вид спорта, где ты в образе, ты не сам по себе, а у тебя образы, ты примеряешь на себя – то ты гусар, то у тебя показательные выступления. Я говорю сейчас про мужчин, а не про женщин. Женщины под музыку показывают себя и в других видах спорта. А для мужика в танце, по большому счету, такой батл танцевальный. Понятно, что надо тренироваться каждый день.

Садков:

- А для вас как для болельщика, как для зрителя фамилии наших фигуристов все знакомы были?

Васильев:

- Лично мне – да. Я очень любил, мы с родителями всегда смотрели по телевизору, если фигурное катание. Я думаю, в Советском Союзе все смотрели фигурное катание, мы знали их всех. И этот шлейф еще остался, и на Россию, конечно, перешел. Наши пары, все олимпийские чемпионы… И когда ты сидишь с ними рядом… Я даже представить себе не мог.

Садков:

- Ваш однофамилец Олег Васильев тоже в этом проекте участвует. Вы его помните на льду?

Васильев:

- Он, мне кажется, закончил, когда я начал смотреть.

Садков:

- Есть масса проектов со звездами, где и бокс, и без страховки, и дельфины, и даже самолеты, по-моему, были. Вам бы где еще хотелось поучаствовать? И вообще засасывает это?

Васильев:

- Конечно, все зависит от шоу. Я с большим удовольствием ехал в свое время на «Жестокие игры». Когда начались только «Большие гонки», то тоже было что-то такое новое, классное. Мне бы интересно было и с быками побегать. Но, наверное, второй раз не пошел бы туда. А вот в «Ледниковый период» еще бы, наверное, пошел. Это я говорю сейчас. Я понимаю, что впереди много всего, и неизвестно, что будет, но для себя я понимаю, что здесь помимо спорта ты еще творишь, тебе нужно придумать историю, тебе нужно ее актерски поставить правильно. Это очень серьезная режиссерская работа. То есть Илья совместил в себе и режиссерскую, и спортивную в одном лице.

Садков:

- А идею вы придумываете или вам дают ее?

Васильев:

- Совместно. Ребята, конечно, видят больше, видят, что будет лучше, как правильнее это будет на льду, скорости какие. Какие-то есть у меня безумные идеи, которые я Илюше предлагал. Он говорит: Витя, это совсем безумие, но это может быть как очень круто, так и очень плохо. Я хотел упасть за номер около 30 раз. Понятно, что все падения должны быть разные. Это такой номер цирковой. Проблема в том, что я могу сразу после этой съемки уйти из проекта. Либо могут не понять. Кто-то мне доказывал, что если ты упал, то тебе сразу поставят меньше оценку. А если жюри сказать вначале, что он сейчас будет падать весь номер, то уже неинтересно.

Садков:

- Есть такой стереотип, что эти шоу – «Ледниковый период», «Танцы со звездами», где мужчина и женщина, это такой хороший рассадник для возникновения каких-то романтических отношений, романов. Потом это всё любят обсуждать – что-то надуманное, что-то не надуманное.

Васильев:

- Все живые люди. Если он один, она одна, они вместе тренируются, уходят после тренировки вместе. Почему нет?

Садков:

- Какая-то ревность в семье существует по этому поводу у вас?

Васильев:

- Нет. У нас в актерской профессии, если ревновать друг к другу, это я должен тогда свою жену не пускать на работу. Она снимается каждый день. В кино понятно: надо – сделал.

Садков:

- Понятно, что определенные переживания, приходят болеть. За вас кто болеет на «Ледниковом периоде»? Или это не принято – группу поддержки приводить?

Васильев:

- Группа поддержки? Там такого нет. Болеют обычно те, кто знает. Если знаешь человека, за него болеешь. Поэтому сложно смотреть «Ледниковый период», когда всех знаешь уже. За всех болеешь. Очень хорошие ребята-фигуристы все, очень настоящие, живые. Правильно говорят: в здоровом теле здоровый дух. Атмосфера очень добрая. Не знаю, может быть, я не вижу, но, по крайней мере, всё с улыбками, на тренировках все рады видеть друг друга, все помогают друг другу. Какая-то такая большая семья.

Садков:

- Скука смертная – ни скандалов, ни что-то там в коньки подкладывать.

Васильев:

- Да нет. До этого не дойдет. Если бы у нас был розыгрыш миллион долларов, то, конечно, по-другому было бы.

Садков:

- Для вас это чувство, когда вы выходите на лед, сопоставимо с тем, что происходило в КВН? Насколько в КВН много соревновательного?

Васильев:

- Можно как-то их сравнить, потому что у тебя нет возможности сказать «стоп, второй дубль». Ты должен все равно выйти и сделать. Все-таки немножко мысли разные. Здесь команда, много народа, и, по большому счету, где-то всегда ты можешь прикрыться. Когда ты выходишь на «Ледниковый период», на сцене «Ледникового» ты не прикроешься ничем, потому что снимают около 10 камер, тебя снимают всегда крупным планом, каждое движение лица видно. Поэтому здесь ответственности, скажем так, побольше, наверное. И опять же, коньки. Думаешь: как бы только не упасть. Вот этот элемент вроде получается, а вот этот не получался ни разу, надо выйти и сделать. Такой хороший вид спорта, но я представляю, как тяжело фигуристам, которые готовятся всю жизнь к тому, чтобы выйти на Олимпиаде… Вот эти 4 минуты, которые переворачивают всю жизнь. Здесь мы делаем каждую неделю новый номер. Не перевернет он жизнь твою. А там ты выходишь, одно это мгновение и всё.

Садков:

- Ставка…

Васильев:

- Да, ставка очень высокая.

Садков:

- В этом году юбилей КВН. Я понимаю, что вам как человеку не чужому, мягко говоря, этому делу, в то же время юмор, наверное, важнее. Вам не хочется все, что происходит на «Ледниковом периоде», как-то перевести в юмор? У вас эта сторона не перевешивает, скажем так, юмористическая?

Васильев:

- Хочется. Сейчас как раз мы пытаемся пошутить, немножко повеселиться. Видимо, Илья Авербух во мне увидел не просто комика, а, судя по номеру, который будет в эту субботу в эфире, ему явно было не до комедии, когда он посмотрел на меня. Сейчас будет такой веселый, радостный номерок. Нет, юмор всегда помогает. И когда Тимур Батрутдинов не умел вообще кататься на коньках, а ему поставили все шестерки и за технику, и за артистизм. Потом правильно Татьяна Анатольевна сказала: этот номер, то есть сама постановка, он подразумевал такое катание. Можно было так кататься в этом номере. В общем, номер был хороший. Поэтому легче делать юмористические номера, потому что всегда, упав, можешь сказать, что ты пошутил. А если песня красивая, если это еще и хит, все знают каждую нотку, то у тебя и картинка должна быть на все 100. Как только ты пошатнулся, то уже всё сразу полетит. Конечно, юмористический номер полегче сделать. Он может быть и настроенческий, и зал будет хлопать, и ты в костюме веселом, радостном, в общем, всё такое легкое. А серьезные номера – конечно, надо катить, поддерживать, должна быть страсть.

Садков:

- А что Дмитрий Хрусталев вам говорит по поводу вашего катания?

Васильев:

- Митька в этом плане молодец. Когда я решался, идти или нет, он говорил: иди, даже не думай. Он прошел уже через это. Я другу поверил, потому что до этого момента он меня никогда не обманывал. И здесь оказался прав. Очень хорошая встряска для себя, люди новые, интересные, общение новое, жанр интересный. Ты ставишь театральные номера, маленькие спектакли ставишь на льду. Я бы, конечно, уделял больше этому времени, просто из-за того, что это каждую неделю, ты должен накатывать, накатывать… Это может быть просто классное шоу. Можно людям, которые хорошо катаются, ставить с известными режиссерами.

Садков:

- Илья же делает какое-то большое шоу, которое будет в Сочи.

Васильев:

- «Кармен» мне очень понравилось. Битком зал, очень хорошее шоу, очень приятно смотреть, много спецэффектов, и детишкам будет интересно, и скорости большие, и музыка, настоящие живые музыканты, настоящие голоса. Молодцы.

Садков:

- В том деле, где вы настоящий профессионал (это юмор), как вам кажется, то, что сейчас происходит на ТВ, юмористические проекты, которые появляются (вернее, почти не появляются), что с ними происходит? Было ощущение, что когда появился «Yesterday live», это будет начало большого пути, когда много будет подобного рода шоу, импровизационных, с большим количеством шуток.

Васильев:

- Да нет, мне кажется, есть программы, много есть смешного. Конечно, люди исписываются, и темы избитые, чего-то хочется нового. Но все равно Comedy club никто не отменял, каждую пятницу все равно ребята выдают новую порцию хорошего юмора. Все равно люди творят. Понятно, что не каждый раз смешно, но есть номера 100-процентно убойные. Сейчас удобно, если номер действительно очень хороший, в Сети ты его увидишь, его сразу все полайкали, порепостили.

Садков:

- Но ты же на нем не заработаешь.

Васильев:

- Ты не заработаешь на этом номере, но люди, сидя перед телевизором, думают: кого бы на Новый год пригласить? Давай вот этого пригласим, классный у него номер. Люди ведут свадьбы, мероприятия.

Садков:

- Понятно, вы были и в КВН, и в Comedy club. По большому счету, в какой-то момент Comedy стал таким конкурентом КВНа в плане кузницы кадров. Люди, которые проходили через Comedy, их очень много, они сейчас многим занимаются – и продюсерской деятельностью, и кино, и другими программами. Можно сказать, что Comedy – это такая другая школа?

Васильев:

- Да нет. А в Comedy-то все из КВНа.

Садков:

- Изначально?

Васильев:

- Да. Все из КВНа. Вся КВНовская школа. И не просто КВНовская, что взяли, забыли и ушли. Я знаю Гарика Мартиросяна, знаю Тимура Батрутдинова, Пашу Волю. Мы очень долго следили, знаем, что там происходило. Сейчас ребята – авторы и в Comedy, и в КВН. Всё очень перемешано, все вместе. Есть конкретные люди, которые могут сесть с тобой и написать номер. А есть люди, которые могут с тобой сесть, но добить уже номер какой-то.

Садков:

- У всех свое амплуа?

Васильев:

- Да. Есть люди, которые просто смешно шутят, но концепцию никогда в жизни не придумают. Просто пусть он будет для настроения. Кто-то нужен, чтобы просто сидел и молчал. Он сидит, молчат, за 10 минут может выдать одну фразу, все скажут: дайте ему еще 10 минут. Все по-разному, у всех разные стили, надо найти свой. Поэтому команд КВН много, каждый ищет свой стиль. Все зависит от того, чем ты жил сам, через что ты прошел, это и выдавать, тогда легче будет и тебе, и поплывет всё просто. Начинаешь делать какие-то пародии, если ты, конечно, не Галкин, если ты можешь сделать любую пародию, тогда, конечно, можно все, что угодно делать, с кем угодно, с любыми авторами.

Садков:

- А работой в юморе не притупляется это чувство восторга, что человек классно пошутил? Вы рассматриваете шутку как шутку или как-то уже профессионально ее разбираете сразу?

Васильев:

- Смотря кто шутит. Если это сидит и шутит на дне рождения какой-то КВНщик, у которого что-то не сложилось, он долго играл, сейчас все его друзья уже кто-то, а он КВНщик, он сидит, пытается одну шутку, вторую, третью… Ты сидишь, и как-то странно это оценивать. А если вдруг в автобусе бабушка, дедушка сказал – просто до слез. Юмор это такая вещь… В тот момент было смешно, ты смеялся, радовался. Всегда смотришь, это секунды, если ты засмеялся, это смешно.

Садков:

- Этот момент натужности юмора. Если что-то раздражает в юмористических программах, то явно, когда человек сидит, ему надо пошутить, он пошутил. Вот тебе надо по разнарядке. Я как-то попал перед выступлением Comedy club, когда ребята сидели, дописывали какие-то шутки, вместе сами хохотали, такая атмосфера, ты понимаешь, что пропитываешься этим. Бывают программы, когда написанный монолог, его прочитали, здесь по логике должно быть смешно. Этого можно как-то избежать?

Васильев:

- Да. Мастерством.

Садков:

- Только этим?

Васильев:

- Конечно. Если человек хорошо подает, делает вид, что это он придумывает шутки, как, например, многие из великих наших ведущих. Они же в кадре не придумывают эти шутки, они же написаны, но ощущение… Например, на Ваню Урганта ты смотришь, у тебя ощущение, что он ее придумал только что, эту шутку. Просто актерски ты должен сделать так.

Садков:

- Я много раз брал у него интервью. Он все время разговаривает шутя. Это заготовленные экспромты какие-то?

Васильев:

- Нет. Просто есть какие-то ходы, ассоциации. Это как игра. Начинают играть в игру, переставлять слова местами, понятия.

Садков:

- Когда вы в «Вечернем Урганте» разбираете события, вы импровизируете?

Васильев:

- Зачастую да. Конечно, есть какие-то заготовленные вещи. Мы знаем, о чем мы говорим. Когда я открываю, куда я приглашаю людей, то я знаю точно, что откроет Митя. Для Мити это не секрет.

Садков:

- У вас настолько слаженный тандем, мне кажется, вы можете импровизировать.

Васильев:

- Можно. Просто не всегда на Первом канале… Бывает, импровизируешь и понимаешь, что зашел туда, что тебе говорят: стоп, ребята, хватит. Все равно под настроение. И в «Ледниковом периоде» всё под настроение. Один и тот же номер можно показать, грубо говоря, сегодня в 2 часа дня, когда съемка начинается, либо в 8 вечера. Уже другое состояние у человека, у жюри другое состояние, после какого номера ты стоишь, тоже важно. Даже смотря Ваню Урганта, важно, что было до этого, какой новостью закончился эфир до «Вечернего Урганта», как-то настроить человека на это.

Садков:

- Сейчас времена меняются, и понимаешь, что сейчас меньше становится тем для шуток, которые можно шутить просто так, не подумав. Это не столько цензура, сколько какие-то ограничения, которые накладываются на юмор. По-вашему, их больше стало по сравнению с тем, что было несколько лет назад?

Васильев:

- Нет, всегда одинаково, всегда шутить можно было. Сейчас больше можно шутить, чем раньше. Раньше ты не мог пошутить ни про правительство, ни про власть. Сейчас везде можно пошутить и про губернаторов, и про мэров. Если это не то что шутка, высмеивающая все вокруг, а очень тонко подмеченные какие-то моменты, после которых эти же люди, про которых шутят, пойдут и переделают, сделают хорошо, потому что поймут, что народ уже над ними смеется. Мне кажется, что сейчас намного больше стало тем, есть ходы разные. Выходит какая-то новая передача, ты можешь делать пародии на всех. Выходит новый фильм – делаешь пародии на этот фильм. Каждый раз что-то появляется. Старое же остается. Если в том году ты мог делать пародии на «Служебный роман» или, допустим, «Иван Васильевич меняет профессию», то сейчас ты уже можешь делать и на «Легенду 17», и на «Духless», еще на что-то. Мне кажется, что для юмора очень хорошо, когда больше разной информации.

Садков:

- А как вы относитесь к теме табу в юморе?

Васильев:

- Если это самому неприятно слышать при женщинах и при детях. Если ты сидишь, например, сидит девушка и сидит ребенок. Если тебе при них удобно это говорить, то это удобно. Если тебе неудобно при ребенке, ты ему затыкаешь уши, то это, конечно, уже запрещенные темы.

Садков:

- Был большой скандал и большая трагедия, связанная с журналом Charlie Hebdo во Франции. Понятно, что люди, которые рисуют эти карикатуры, это их чувство юмора, видимо, им это смешно. Как к этому относиться?

Васильев:

- Это очень тонкая вещь. Я считаю, что есть вещи, над которыми можно шутить, а есть вещи, над которыми нет. Но карикатура это такая очень тонкая грань. Ты рисуешь карикатуру, и вроде одна и та же карикатура, но на одной карикатуре человек смотрит вот в эту сторону, а на другой карикатуре смотрит в эту. И все люди, которые видят, они понимают, что этот смотрит на запад, грубо говоря, этот – на восток. И начинаются ассоциации. Ты вроде ничего не сделал, а все равно… Это такая хитрость небольшая, что вроде как ни о чем, но они могут строить целую политику государства, если им верят, если их любят, если им доверяют, нравится, что они делают. Это очень опасная вещь. Все-таки слово, там стоит точка, ты понимаешь именно так. А если взгляд, ты можешь его понимать и так, и так, и так – он посмотрел вниз, он посмотрел наверх, а он на него не посмотрел, значит, они не дружат. Карикатура, то, что можно показать, она очень сильная, политически привязанная, я бы сказал.

Садков:

- Государство должно каким-то образом регламентировать юмор – об этом можно, об этом нельзя, это оскорбляет, это не оскорбляет?

Васильев:

- Я думаю, да. Оскорбляет кого? Мне кажется, если сидит рядом девушка, сидит рядом ребенок, и ты можешь сказать шутку, то мне кажется, почему нет. Если вы имеете в виду политические…

Садков:

- Политика, религия, национальность.

Васильев:

- Говори, только где. Если твоих взглядов придерживается, например, канал, на котором ты это говоришь, то говори. Говорить можно все что угодно. Найти себе соратников, так же думающих, это тяжелее. Открой свой сайт, напиши все, что хочешь. Я не замечал каких-то очень… Например, как раньше, анекдот про Брежнева, и все его втихаря рассказывают. Сейчас, мне кажется, анекдот про Владимира Владимировича сам же Владимир Владимирович может рассказать Дмитрию Анатольевичу, и они могут посмеяться.

Садков:

- Я боюсь, что и Брежнев мог.

Васильев:

- Они, мне кажется, очень современные мужчины, тонко понимающие юмора. Я видел, как Владимир Владимирович сидел на КВНе и очень адекватно, понимая весь юмор, который происходит на сцене, смеялся. С прекрасным чувством юмора. Хоть ты президент, хоть дворник, чувство юмора либо есть, либо нет. У наших есть.

Садков:

- Есть такое наше чувство юмора, оно отличается от чувства юмора жителей других стран, других континентов. У кого больше у кого меньше – можно вообще такой спор вести?

Васильев:

- Сейчас же он есть. Сейчас огромные конкурсы стендап-комиков со всего мира, собирают тысячи. Наш приятель Игорь Меерсон из тысячи, по-моему, попал в 80 или 88 человек. На английском языке. Вроде как хорошо. Немного, мне кажется, Игорь схватил манеру Задорнова по интонации, но она правильная. Я думаю, что Михаил Задорнов оттачивал ее годами. Если смешно нам было здесь, перевести на другой язык, и так будет так же смешно.

Садков:

- То есть мы не мрачные, как нас описывают, как мы сами себя порой ощущаем?

Васильев:

- Нет, у нас есть и такие, и такие. Есть и очень мрачные, каких не найдешь нигде, но есть и очень веселые, которых тоже еще поискать по всему миру.

Садков:

- А вы изучаете какой-то опыт иностранного юмора, новейшие тенденции? Существует такое понятие, как тенденции в юморе?

Васильев:

- Да, я в свое время даже хотел сделать программу. Ездить по странам мира и собирать все самое смешное, что есть в этой стране.

Садков:

- Над чем смеются в какой стране?

Васильев:

- Именно в этой стране. Народные анекдоты, самые смешные театры, анекдот про этот народ, откуда пошло, в истории этого народа что самое смешное, самые смешные случаи с этим народом. Мы даже начали писать, прописали Китай, я помню, Грецию. Народные анекдоты просто слишком простоватые, чтобы было понятно для всех. Очень много перекликается. То есть у нас анекдот про Ивана Васильевича и Чапаева, про Петьку, в Китае тоже есть Тиньуань и Тиньуюнь, они вдвоем, и все над ними смеются.

Садков:

- Не могу не спросить про то, что произошло в вашей семье, что Анна стала депутатом Госдумы.

Васильев:

- Не стала она пока. По-моему, не выбрали ее.

Садков:

- А я видел ее в списке депутатов.

Васильев:

- Видимо, кандидатов. Но мне она говорит по утрам, что едет на съемки. Я не знаю, может быть, в машине она переодевается, пересаживается за углом в другой «Мерседес» с мигалками и по Ленинградке едет. Когда сидит, видимо, в зале заседаний, мне говорит: не могу говорить, я в кадре.

Садков:

- Виктор, удачи вам в «Ледниковом периоде». Лично я за вас болею. Побеждайте.

Васильев:

- Спасибо большое.