Как Евгений Евтушенко помог самарскому Есенину

Евгений Евтушенко: "Я был в Самаре. Там живет замечательный поэт Михаил Анищенко. Таких талантов я лет тридцать не встречал! Он поэт уровня Рубцова и Есенина".

Фото: СОЦСЕТИ

В 2007 году в «Новых известиях» вышла статья Евгения Евтушенко «Веничка Ерофеев из Самары», в которой легендарный поэт восторгается творчеством писателя Михаила Анищенко.

«Наконец-то пришел долгожданный большой русский поэт, - пишет Евгений Евтушенко. - Михаил Анищенко - лучший подарок читателям поэзии за последние лет тридцать, если не больше... Но когда я дозвонился до него и спросил, чем он занимается, невесело ответил: «Бомжую…» А потом прислал мне две дискеты со стихами – один лучше другого. Такие поэты на дороге не валяются. Не прогляди этого поэта, Самара…»

Евгений Евтушенко, прочитав стихи Михаила Анищенко, воскликнул: "Наконец-то пришел долгожданный большой русский поэт!"

Фото: Антон СЕНЬКО

После смерти Евгения Евтушенко в писательских кругах стали вспоминать и про Михаила Анищенко, который умер от инфаркта в 2012 году.

- Дружба с Евтушенко пришлась на нулевые годы, - рассказывает супруга Михаила Татьяна. - До этого он работал в госструктуре, мучился от обыденности и ежедневной рутины, стихи писал «в стол». Потом плюнул на все и уехал в деревню, купил небольшой домик, начал выращивать капусту и лук. Работы не было, денег тоже. Знакомые перестали звонить. И вот однажды, переступив свою гордость, Михаил позвонил своему давнему другу Дмитрию Муратову, с которым вместе учился на филфаке Куйбышевского университета. «Дим, жрать нечего, можно я тебе стихи пришлю? Пишу, пишу, а никому дела нет», - пожаловался Миша.

В "нулевые" Михаил Анищенко уехал из города в село.

Фото: СОЦСЕТИ

И подборку стихов отправил в столицу. И уже в Москве их прочитал Евгений Евтушенко. Вот тогда-то он и позвонил Анищенко и спросил: мол, как дела? На что самарский поэт ответил: «Бомжую».

- Тогда Евгений Александрович и попросил отправить ему побольше стихов, - вспоминает Татьяна. - Миша отправил. А после этого Евтушенко пригласил мужа в Переделкино, в свой дом.

После телефонного разговора с великим поэтом жизнь Михаила Анищенко повернулась на 180 градусов: выступления в клубах, звонки из разных городов с просьбой приехать и провести поэтический вечер, поздравления, тиражи книг, плакаты по всей Самаре, пьесы в театрах, свой литературный агент. И даже переезд в подмосковную Истру.

После знакомства с Евтушенко и переезда в подмосковную Истру жизнь Михаила Анищенко сказочно изменилась.

Фото: СОЦСЕТИ

Анищенко стал печататься, его стали приглашать на поэтические вечера.

Фото: СОЦСЕТИ

- Жизнь била ключом, - продолжает Татьяна. - Нам казалось, что все это сон. Михаил разъезжал по городам (к тому моменту с женой они не жили вместе), я в Самаре следила за его успехами. И уже успокоилась, подумала, что наконец-то удача улыбнулась, и все у него налаживается.

Но жизнь в Подмосковье стала для Анищенко разрушительной. Он снова начал пить, забывать про работу, рассорился с Евтушенко. Одни говорят, что по политическим взглядам, другие уверены, что из зависти.

Анищенко вернулся в Самару. Запил. В 2010 году поэта пригласили на Грушинский фестиваль. Приехал туда и Евгений Евтушенко. Но за кулисами мэтр и поэт из Самары даже словом не обмолвились. А в 2012 году после очередного похмелья у Михаила Анищенко не выдержало сердце, и он умер.

Но долго на "поэтическом Олимпе" Михаил Анищенко не удержался: поссорился с Евтушенко, вернулся в Самару, ушел в запой.

Фото: СОЦСЕТИ

А БЫЛ ТАКОЙ СЛУЧАЙ

«Вы поэта своего забыли!»

На своей странице в соцсетях воспоминаниями о встрече в 2008 году с Евгением Евтушенко поделился корреспондент Ринат Низамов.

«…Это было девять лет назад. Евгений Евтушенко приехал в Екатеринбург с мюзиклом «Идут белые снеги». И вот я его встретил: высоченного, в каком-то немыслимом клетчатом пиджаке, яркой кепке, нелепом пестром галстуке и такой же пестрой рубашке.

В машине мы разговорились.

- Вот вы живете в Америке, преподаете там русскую литературу студентам. А в России почему не преподаете?

- Потому что там я могу жить на американскую зарплату.

- А если здесь будете учить, то не сможете жить?

- Конечно, нет! Зарплаты маленькие. Моя пенсия в России - 4900 рублей. Это все то, что в 75 лет дает мне наше государство.

- А гонорары?

- Гонорары от новых книг есть, но они маленькие. Я бы даже сказал, микроскопические! И так во всем мире, потому что поэзия нигде не расходится большими тиражами. До приезда к вам я был в Самаре. Там живет замечательный поэт Михаил Анищенко. Таких талантов я лет тридцать не встречал! Он поэт уровня Рубцова и Есенина. Анищенко 15 лет писал книгу, выпустил ее. И ему за нее заплатили шесть тысяч рублей! Как на такие деньги можно жить? Теперь замечательный поэт «ушел на дно», бомжует буквально. Я пока был в Самаре, ругался с местными журналистами, что не берегут потрясающего поэта. А они мне - не знаем, где он сейчас.

В этот момент Евтушенко звонит министр культуры Самарской области. С претензиями: чего это поэт ругался на ее ведомство?

- А вы поэта своего забыли, - отвечает в трубку Евтушенко. Министр помолчала и пообещала в кратчайшие сроки отыскать Михаила Анищенко и помочь.

- Я езжу по регионам и исполняю роль этих «министров культуры», - говорит мне Евгений Евтушенко. - Больно смотреть, как чиновники либо забывают поэтов, художников. Либо меняют искусство на деньги».

Стихотворения Михаила Анищенко

* * *

Боже правый! Пропадаю!

Жизнь пускаю на распыл.

И не помню, и не знаю –

Как я жил и кем я был.

То ли был бродягой, вором,

Жалкой похотью хлюста,

То ли я, как чёрный ворон,

Не оплакал смерть Христа.

У прощального причала

Полыхает вечный свет!

Нет конца и нет начала,

Середины тоже нет…

И как жертвенная треба,

Я на призрачном торгу

Всё расплачиваюсь с небом,

Расплатиться не могу.

Я воду ношу

Я воду ношу, раздвигая сугробы.

Мне воду носить все трудней и трудней.

Но как бы ни стало и ни было что бы,

Я буду носить ее милой моей.

Река холоднее небесного одра.

Я прорубь рублю от зари до зари.

Бери, моя радость, хрустальные ведра,

Хрусти леденцами, стирай и вари.

Уйду от сугроба, дойду до сугроба,

Три раза позволю себе покурить.

Я воду ношу – до порога, до гроба,

А дальше не знаю, кто будет носить.

А дальше – вот в том-то и смертная мука,

Увижу ли, как ты одна в январе,

Стоишь над рекой, как любовь и разлука,

Забыв, что вода замерзает в ведре…

Но это еще не теперь, и дорога

Протоптана мною в снегу и во мгле…

И смотрит Господь удивленно и строго,

И знает, зачем я живу на Земле.

Родные

И день – святой, и ночь – святая.

Весь год, под Богом и луной,

Я говорю тебе: «Родная»,

Ты откликаешься: «Родной».

«Родной!» – в ночи, и на рассвете,

Вплоть – до скончания времен…

Как будто нам до самой смерти

Не надо собственных имен.

А если смерть разрубит нити

Судеб, что сделались одной,

Пускай напишут на граните:

«Здесь спят «родная» и «родной».

***

Проклиная смешную свободу,

Провожая глазами зарю,

На корме, уходящей под воду,

Я тебя ни за что не корю.

Ведь от неба, от Бога, от века,

В темноте городов и полей,

Так устроена жизнь человека:

Чем прекрасней она — тем больней.

На распутье тумана и риска

Всё как есть принимает душа.

Эта жизнь коротка, как записка,

И поэтому — так хороша!

Озеро

Лодку направлю по курсу зари,

Выну восторг из-под спуда.

Белое озеро с небом внутри,

Здравствуй, забытое чудо!

Вот и закончилось время беды,

Снова сквозь ивы и клены

Гладит измявшийся ситец воды

Солнца утюг раскаленный.

Вот и вернулся, увидел, нашёл

Место последнего вздоха.

Господи! Господи, как хорошо -

Всё, что закончится плохо!

Крики лягушек и дрожь тростников,

Гуси над берегом мчатся.

Так и останусь на веки веков

В старенькой лодке качаться.

Мало на свете таких молодцов,

Пьющих погибель, как водку…

Пусть улыбнется на небе Рубцов,

Помня про сгнившую лодку.