Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+2°
Boom metrics
Дом. Семья3 декабря 2018 9:29

Эрик Вюйар: «Тот, кто привел Гитлера к власти, жив и успешен до сих пор»

Лауреат Гонкуровской премии о приходе нового диктатора из Голливуда, ложном чувстве всеобщего стыда и о настоящих причинах Второй Мировой войны
На днях писатель приехал в Москву

На днях писатель приехал в Москву

Фото: Евгения КОРОБКОВА

Книга прошлогоднего лауреата Гонкуровской премии Эрика Вюйара "Повестка дня" переведена на 36 языков, но больше всего ее ждали в России. Критики называют награждение Вюйара одним из самых неожиданных решений жюри. И не только потому, что престижная литературная награда Франции была присуждена даже не за роман, а, по сути, за сборник рассказов. И не только потому, что тема, которую поднимает автор (приход Гитлера к власти), казалось бы, исчерпала себя.

"Эрик Вюйяр показывает, как самые чудовищные катастрофы подкрадываются мелкими шажками, как начинался неудержимый ход Европы к пропасти, ее поглотившей", - гласит выдержка из решения жюри.

Самое удивительное в книге "Повестка дня" то, что мнение Вюйара относительно причин "чудовищной катастрофы" коренным образом отличается от взгляда его коллег и западных историков.

На днях писатель приехал в Москву, чтобы представить российское издание "Повестки дня".

- Эрик, говоря о причинах начала войны, вы рассматриваете два эпизода. Во-первых, сделку богачей с Гитлером, когда в 1933 году крупнейшие промышленники Германии выдали Гитлеру огромную сумму в обмен на будущих заключенных концлагерей. И во-вторых, - это трусость австрийского канцлера Шушнига, не пожелавшего сопротивляться Гитлеру и подарившего в 1938 году Австрию нацистам.

Более чем уверена, что ваши коллеги причиной начала Второй мировой назовут другое событие.

- Вы имеете в виду пакт Молотова-Риббентропа? Да, вы знаете, в Европе принято и даже модно говорить о роли Советского Союза в развязывании войны. Если вы придете на какой-нибудь светский ужин и заговорите о Второй Мировой, то наши деятели культуры, запивая бифштекс дорогим вином , конечно же скажут, что Советский Союз сам и начал войну.

- Вы не придерживаете такой точки зрения?

- Я считаю, что нельзя говорить об одном и молчать о другом. Если мы вспоминаем о пакте Молотова-Риббентропа, то нельзя умалчивать роль Англии и Франции, которые почему-то не захотели объединиться с Советским Союзом. Нельзя не принимать во внимание сложность положения страны, оказавшейся практически в изоляции, без поддержки союзников. Нельзя не говорить о выборе: либо скандал с заключением пакта, либо риск большой войны. И уж конечно нельзя молчать о цене, которую Советский Союз заплатил 28 миллионами погибших.

Я хотел рассказать о другом. Какой смысл сегодня говорить об ответственности Сталина, если куда интереснее и актуальнее сказать о нашей роли в этой войне.

- Что вы имеете в виду, когда говорите о "нашей роли"?

- Я имею в виду европейские элиты. Когда мы пишем о прошлом, то мы пишем о настоящем, поэтому я написал о том, что беспокоит меня сейчас. Роль Сталина в войне, например, совершенно не беспокоит. Мне интересно настоящее: интересна ответственность людей, которые нас окружают, которые фигурируют в новостях, которые являются частью элиты.Той самой элиты, которая когда-то помогла Гитлеру захватить власть.

Книга Эрика Вюйара "Повестка дня" переведена на 36 языков, но больше всего ее ждали в России

Книга Эрика Вюйара "Повестка дня" переведена на 36 языков, но больше всего ее ждали в России

ЦИТАТА ИЗ КНИГИ

Собрание 20 февраля 1933 года можно считать уникальным моментом в истории предпринимательства. Неслыханная сделка с совестью, вернее, с нацистами, Круппу, Опелю, Сименсу и другим представлялась обыденным эпизодом деловой жизни, банальной инвестицией. Предприниматели переживут режим и будут финансировать многообещающие партии...

Перечисленных господ надо назвать. Это «Басф», «Байер», «Агфа», «Опель», «Сименс»…Люди с этими именами среди нас, здесь. Они наши автомобили, стиральные машины, средства по уходу, радиобудильники, страховка дома, батарейка наших часов. Они повсюду, они принимают форму вещей. 24 господина, собравшиеся во дворце председателя рейхстага 20 февраля, - уполномоченные лица, духовенство крупной промышленности.

- Когда читала вашу книгу, вспомнила истрорию, одной своей коллеги. Во время визита в Германию она попала на экскурсию в очень известную фирму по производству духовок и печей и там рассказывали, что производство не останавливалось даже во время Второй мировой. Тут до моей коллеги дошло, что в одной из таких печек встретила свою смерть одна из ее прабабушек.

- Удивительно, но это так. Элиты, носящие имена своих фирм, до сих пор находятся у власти. По идее, 24 немецких промышленника, субсидировавших Гитлера, должны были быть очень совестливыми людьми: ведь христианство должно бы оставить некий отпечаток на их мире. Но, как мы увидели, никакого отпечатка христианства на их совести не было и мук той самой совести они не испытывали. Потому что понятия формирует среда, а их понятия были сформированы циничными соображениями. Это не значит что у них совсем отсутствуют любые представления о совести. Просто совесть - пластичный конструкт.

Кем был Адольф Гитлер

- Каждый раз, говоря об Адольфе Гитлере вы подчеркиваете его малозначительность. Кто-то из европейских лидеров даже принимает его за лакея и подает пальто…

- Да, это пальто ему сунул лорд Галифакс, ключевая фигура в межвоенный период. Он отстаивал политику умиротворения и когда приехал в Германию, решил, что Гитлер - это лакей, так плохо тот был одет. Этот эпизод есть в мемуарах Галифакса. Дело в том, что Гитлер на самом деле абсолютно скрыт от нас. Его личность скрыта за размахом его преступлений. Но понятно, что очарование им было самовнушением. Гитлер был такой же частью коллективного феномена, как и немецкий народ, который привел его к власти.

- Удивительно, что вы отказываете Гитлеру в том, в чем ему вообще никто никогда не отказывал: в харизме.

- Да не было никакой харизмы. Помните ли фильм Чаплина "Великий диктатор"? Посмотрите, как интересно получается: харизма может быть очень изменчива. Когда кино снимает пропагандистская камера - это харизма, а когда камера великого режиссера - ничего нет. Так что, харизма - это всего лишь раскадровка власти, работа с кадром.

- Поэтому один из рассказов вашего романа посвящен американскому кино?

- Отчасти. Но к оппозиции я отношу не американское кино, а, скорее, Чарли Чаплина. Когда все промышленники сдулись и прогнулись, Чаплин понял, что происходит и противостоял, как мог. А что касается американского кино - то это совершенно другая штука. Что меня поразило больше всего, так это то, что задолго до Сталинграда, задолго до нападения Гитлера на Францию, задолго до плана Барбароссы, в Голливудских реквизиторских уже появились костюмы нацистов. Понимаете, война еще не началась, но задолго до войны Голливуд принялся готовиться к съемкам фильма о Великой войне. Меня беспокоит, что сегодня происходит что-то подобное. Военная машина Голливуда уже заработала и активно ваяет нам нового Гитлера.

"В нынешних условиях у людей нет возможности что-то менять"

- Я знаю, что вы сами поэт и любите поэзию. У Иннокентия Анненского есть стихотворение «Старые эстонки», в котором говорится об ответственности каждого человека за происходящие в мире беды: ты, о слабый, о кроткий, о нежный, в целом мире тебя нет виновней. Как вам такая мысль?

- Всегда надо помнить что литература вшита в социальный и политический контекст и в нашем контексте я категорически не соглашаюсь с Анненским. Мы живем в мире, где большая часть населения абсолютно оторвана от элит и обвинять их в чем-то странно и опасно. Это все равно что сказать работнику «Амазона», что он виноват в закрытии книжных магазинов во всем мире. Нет, он не виноват. А в контексте современного времени он вообще не виноват.

- Амазон - это зло?

- Конечно, "Амазон" зло, он заключает в себе очень токсичную экономику и, как известно, владелец "Амазона" приобрела газету "Вашингтон пост", которая в течение длительного времени препятствовала всесилию компании. Но работник "Амазона", тот самый "слабый, кроткий, нежный", который ни в чем не виноват. Сегодня людям специально навязывают чувство вины, потому что это выгодно. Пока каждый будет считать, что он в чем-то виноват, тому, кто по-настоящему виноват вообще ничего не придется делать и ничего не придется менять.

- А что надо менять?

- Я знаю, что должна делать литература. Она могла бы получше говорить о коррупции элит. Мировые элиты только разглагольствуют о том, что несут ответственность за что-то. Но когда происходит нечто серьезное - они тут же сообщают, что абсолютно ни при чем. Будь то госструктура или бизнес-структура, все равно решения принимаются одной узкой группой людей, и мы не можем влиять на их решения. В нынешних условиях у людей вообще нет возможности что-то менять. И это проблема. Об этом надо говорить сегодня.

О поэтическом методе

- В вашей книге я впервые увидела поэтический подход к истории. Обычно, когда писатель работает с событиями прошлого, он становится не только писателем, но историком. Вы же подошли к истории как поэт. Ваши рассказы можно читать как стихотворения в прозе, удивляясь метафорам, причудливым поворотам мысли.

- Я уверен, что в мире есть такие вещи, которые можно осмыслить только в том случае, если написать о них. Любой способ письма - это тип познания. И то, что вы называете поэзией - это особый тип познания, который находится внутри языка и оказывает воздействие как на язык, так и на мысли. Мысль рождается в процессе письма, но, к сожалению, сейчас в школах этот способ мышления старательно вытравляют при помощи разных текстов, в которых язык вообще не участвует.

- Какая мысль родилась исключительно благодаря поэтическому способу познания?

- Для меня неожиданностью стало появление в романе героя - полубезумного художника Луи Суттера. Я не понимаю, как он появился в романе. Его потребовал язык.

- Я тоже обратила внимание на этот эпизод. Когда Гитлер ведет переговоры с австрийским канцлером, безумный художник из дома престарелых рисует странные фигурки, макая палец в чернила. Странно, почему вы выбрали именно Суттера, а не Клее, скажем.

- Мне нравится Суттер, его живопись была одним из самых трагичных моментов в истории живописи. В тот момент, когда происходила встреча Гитлера с австрийским канцлером, художник уже год находился в психбольнице. Он страдал от артроза, не мог держать в руках ручку или карандаш, искал бумагу на помойках и, чтобы рисовать, макал палец в чернила. Я сам не понимал, почему он вдруг появился в моем сознании, но я не мог не думать о нем и позволил себе отступление в книге.

- Отступление о Суттере оказалось важнейшим в книге. Это ведь тоже форма получения знания.

- Именно к такому выводу я и пришел. Отступления - великая вещь, из отступлений древних философов мы можем узнать больше об экономике, чем от специалистов по налогам.

И если мы допустим, что история творится не только в политических салонах и в очередях за карточками, если история творится везде, то получается, что истрию можно видеть на обложке этой книги, в темных силуэтах, написанных Суттером. Это иллюстрация - одна из самых сильных иллюстраций того, как могли в ту пору совершаться беспокойства, волнения.

- Когда писатели пишут об исторических событиях, принято отказываться от формы первого лица. Но вы нарушаете это правило.

- Я не согласен с теми, кто считает, будто можно сохранить нейтральность. Историки, социологи, антропологи постоянно говорят, что они нейтральны, а это неверно, поскольку человек не может работать вне контекста своих мнений. Гегель писал, что современное произведение должно сохранять след инструмента, которым оно создается. И я когда выбираю от первого лица - это мой способ оставить след инструмента, которым было создано.

- На что вы потратили гонорар от Гонкуровской премии?

- Вы же знаете, что он крохотный, десять, что ли долларов. Я засунул его в какой-то пиджак и до сих пор о нем не вспоминал. Даже представить себе не могу, где он.

Справка КП

Эрик Вюйар родился в 1968 году. В детстве писал стихи. Первую книгу, повесть "Охотник", написал поздно, в 31 год. Широкую известность Вюйару принес исторический роман "Конкистадоры", который его и прославил. Писатель стал автором сценария для фильма Филиппа Гранрие "Новая жизнь" и экранизации рассказа Проспера Мериме "Маттео Фальконе". Вюйар - русофил. Несколько раз приезжал в Россию и во время одной из поездок совершил путешествие через всю страну до Китая на поезде. В настоящее время работает над книгой, посвященной Октябрьской революции.