«По остаточному принципу»: Как в Петербурге ухаживают за деревьями
Городом-садом Петербург задумывал еще Петр Первый
Фото: Олег ЗОЛОТО
Если деревья остолбляют, значит, это кому-нибудь нужно? «Комсомолка» разбиралась, когда листву с зеленых улиц и набережных Петербурга как ветром сдуло и как за деревьями города ухаживают сейчас.
ФАВОРИТЫ ИМПЕРАТОРА
Петр Первый задумывал Петербург как город-сад. Первые три зеленых пятна появились практически одновременно с основанием града на Неве: один сад располагался на месте Марсова поля, второй – это нынешний Михайловский сад, третий – Летний.
– Был и так называемый Итальянский сад, сейчас от него остались два маленьких кусочка, один из которых продолжает носить это имя, – рассказывает создательница движения «Деревья Петербурга» Мария Тиника. – С петровских времен там ничего не сохранилось, но есть три тополя в обхвате четыре с половиной метра и по 25-30 метров в высоту. Хотя обхват ствола можно сопоставить с возрастом лишь приблизительно (кора у тополя рыхлая, мягкая), но этим деревьям явно не меньше 120 лет, а то и все 150.
Исаакиевская площадь. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
Первый российский император оставил после себя много деревьев, которые – если верить легендам – посадил лично. Поговаривали, что государь всегда носил в кармане желуди. «Дуб Петра» стоял на Каменном острове, «тополь Петра» зеленел у Троицкого моста до революции, там же рос еще один «дуб Петра». Была и «сосна Петра», в Удельном парке.
– Петр относился к деревьям даже лучше, чем к людям, – рассказывает защитница зелени. – На месте казанского собора была березовая роща, которую он сделал заповедной. Но рядом жили временные рабочие, они принялись дергать оттуда березки на дрова. Тогда Петр приказал посмотреть, у кого в домах березовые поленья, и каждого десятого казнить. Супруга уговорила государя заменить казнь на битье батогами.
Лиговский проспект. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
Деревья-ветераны еще украшают центр Петербурга. В саду Фонтанного дома есть клен, которому около двухсот лет. Ходит легенда, что его посадила Прасковья Жемчугова. У Банковского моста стоит тополь, которому примерно век.
А вот где деревьев больше нет, так это на Дворцовой площади: до 1933-го там была аллея из сорока тополей. Без лип остались Казанская площадь и Малая Конюшенная, которую раньше именовали бульваром. Больнее всего видеть «облысевший» Невский проспект.
В КАМЕННОМ КОЛЬЦЕ
Невский был зеленым всегда, вплоть до 1840-го. Сначала деревья высаживали по центру, затем – с двух сторон, потом – с одной. В 1850-х деревья пропали, но к концу века вернулись: у Гостинки, Казанского и на Знаменской площади (ныне Восстания) появились берлинские тополя. Когда у собора решили организовать партерный сквер, деревья пересадили на Знаменскую, а параллельно сделали бульвар на Малой Конюшенной.
Набережная Мойки. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
У Гостиного двора тополя дожили до времен конки и трамвая: в начале тридцатых годов их убрали ради свободы транспортного передвижении. Не было здесь деревьев и в блокаду. Одним из первых желаний жителей послевоенного города было вернуть деревья. В 1945-ом на большом субботнике высадили 170 000 деревьев в двух новых парках – парках Победы. А в 1946-ом у Гостинки появились 44 взрослых липы.
– Питомники были разбиты, поэтому липы везли из леса, причем из другого региона, – отмечает Мария.
Липы простояли до конца девяностых, когда площадку напротив Гостиного двора решили «благоустроить». Их пересадили, некоторые до сих пор можно найти на Смольной набережной. Пространство замостили, оставив «кружочки из камней» под новые деревья. Вот только зелень в «кружочки» приживаться упорно отказывается: с тех пор растительность у Гостинки меняли шесть раз.
Набережная канала Грибоедова. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
– Причина не в экологии, а в отсутствии грамотного ухода: в этих «кругах» нет положенных двенадцати кубометров земли, никто деревья не поливает, – сетует защитница деревьев. – За рубежом давно используют специальные системы там, где много коммуникаций и асфальта. Технология стоит дорого, от четырехсот до шестисот тысяч рублей за дерево. Зато дерево точно будет здоровым.
В последний раз здесь высадили резистентные (то есть устойчивые к негативу) вязы. Они же успешно зеленеют в соседнем Екатерининском саду.
Исаакиевская площадь. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
– Когда сажали вязы, закладывали достаточное количество земли, даже вводили в почву трубки для аэрации. Но это не помогло, – рассказывает доцент кафедры ландшафтной архитектуры Санкт-Петербургского государственного лесотехнического университета имени Кирова Виктор Смертин. – Причина – чрезмерная нагрузка, вибрация и уплотнение почвы: народ идет лавиной, рядом – оживленная магистраль. Корням деревьев постоянно не хватает воздуха.
По прогнозам ученого, зелень у Гостинки так и не приживется, пока не пустят в ход новые технологии: особые конструкции, уходящие под землю, которые защитят дерево от уплотнения и вибрации. На озеленение Гостиного по-современному нужно около двухсот миллионов рублей.
Набережная канала Грибоедова. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
– Если так пойдет, останемся без деревьев вообще, – вздыхает Тиника. – В год в Петербурге вырубают пятнадцать-двадцать тысяч деревьев. На фоне существующих 1,7 миллиона деревьев цифра кажется небольшой. Но на городских улицах видно каждое дерево, и даже вырубка двадцати штук делает ее голой.
Терять деревья Ленинград начал перед войной. Как выяснила защитница зелени, проблемы начались в конце сороковых: на многих специалистов, занятых в зеленом строительстве, завели дела. «Зеленое» разбирательство даже называют началом «ленинградского дела».
Лиговский проспект. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
– Садовники были, в основном, потомственными, с иностранными корнями, – отмечает Мария. – Те, кто остался здесь после революции, погибли в войну. Считается, что к 1975-му в городе не осталось настоящих садовников. Деревья перестали получать уход и перешли на режим выживания.
В ДОКУМЕНТАХ ОТСУТСТВУЕТ
Сейчас все деревья города делят на «категории насаждений». За «общими» – городскими садами, парками, скверами – наблюдает Комитет по благоустройству и садово-парковые предприятия. За внутриквартальной зеленью следят муниципалы. Есть зелень «специального назначения», расположенная на территории ведомств, которые за нее и отвечают. А есть «особо охраняемые» зеленые зоны – исторические парки, у каждого из которых – свой штат садоводов.
Набережная канала Грибоедова. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
– Зеленые насаждения общего пользования делятся на участки, и за каждым закреплен мастер, – объясняет Виктор Смертин. – Он знает, где какое дерево растет, в каком оно состоянии. В конце сезона он составляет дефектную ведомость.
Для нормальной жизни дереву нужен мониторинг: завелся жучок – подлечить, наклоняется ствол – поставить подпорку и выровнять, раскалываются ветки – установить скобы. Молодые деревья за границей огораживают от собак. В Амстердаме вязы вакцинируют от так называемой голландской болезни – страшной напасти, лекарства от которой пока не придумали.
Набережная канала Грибоедова. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
В Петербурге, уверены защитники зелени, понятия «уход за деревом» нет вовсе. Зато есть обрезка и снос.
– Одной из основных операций по уходу за взрослыми деревьями является вырезка суши и омолаживающая обрезка, – сообщают в Комитете по благоустройству. – Вырезка – способ борьбы с вредителями и болезнями. Обрезка позволяет продлить жизненный цикл дерева. При необходимости деревья подкармливают, защищают от вредителей и болезней (но в условиях города применение химических средств ограничено), закрашивают раны и повреждения. После зимы деревьям, растущим вдоль магистралей, промывают кроны.
Набережная канала Грибоедова. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
«Поят» городскую растительность, в лучшем случае, из поливальных машин. А ведь еще в конце XIX века в Петербурге была система полива, ее построили в сквере у Троицкой площади.
– Вакцинация деревьев как вид ухода в нормативно-правовых документах отсутствует, – констатируют в ведомстве.
Именно поэтому, по мнению Тиники, город вскоре лишится всех вязов, вырубка которых уже началась.
– Профилактика в городских условиях – дело непростое и дорогое: нужны современные биологические препараты, экологически чистые и не приносящие вреда ни окружающей среде, ни людям, – объясняет Виктор Смертин. – Вязы в городе выпадают катастрофически от голландской болезни. Единственное, что можно сделать, – вовремя удалить пораженные.
РАБОТНИКИ СЕКАТОРА И ТОПОРА
Больше всего вопросов вызывает «омолаживающая обрезка», особенно ее радикальный вариант – остолбление (когда от дерева остается один ствол).
– Остолбление проводят у деревьев, которые с возрастом, несмотря на хороший уход, теряют декоративные качества, – поясняют в комитете. – Тополя подвергаются глубокой обрезке крон, в том числе – и с целью предотвращения пыления.
Набережная канала Грибоедова. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
По словам Смертина, задача остолбления тополей – обезопасить жителей от падающих ветвей.
– Есть вероятность, что дерево потом погибнет, – говорит ученый. – Но в основном-то они восстанавливаются.
Набережная реки Карповка. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
Активисты уверяют, что у нас в городе «столбенеют» не только тополя, которые могут пережить подобную процедуру, но и березы и ясени, «которые любую обрезку вообще не переваривают».
– Это просто надругательство над деревьями, варварство, – считает Тиника.
Набережная реки Мойка. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
Вторая напасть – вырубка.
– Это самый простой способ, – отмечает Мария. – Но если бы о дереве позаботились, сносить его не пришлось бы. По сути, решение о сносе принимают на основе визуального осмотра, а под гибелью понимают усыхание кроны. Был случай в начале девяностых, когда на Васильевском тополь упал на бабушку и внучку, обе погибли. Тополя падают крайне редко, это очень устойчивые деревья, их сложно завалить. Но этот странный случай до сих пор заставляет нещадно вырубать тополя.
Набережная канала Грибоедова. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
Под снос дерево отправляет особая комиссия, которая детально обследует его и «оценивает по шкале». Основанием для сбора комиссии может стать то, что дерево наклонилось от ветра.
– А когда дерево уже точно нужно сносить?
– Если мы видим плодовые тела (грибы. – Прим. ред.), гниль, поражение, – поясняет Смертин.
– Санитарной рубке подвергают деревья, утратившие декоративность или жизнеспособность – пораженные гнилями, имеющие в стволах плодовые тела дереворазрушающих грибов, крупные дупла, сухобочины, – вторят в комитете.
Набережная реки Фонтанка. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
С каждым деревом, уверяют чиновники, разбираются отдельно.
– Например, еловая аллея у стадиона на Крестовском: этим голубым елям уже лет восемьдесят, – рассказывает Смертин. – Несколько из них стоят мертвые: изъедены короедом. Пришлось покрасить стволы и оставить их, потому что иначе нарушится облик. Вместо них нужно было бы высадить ели высотой десять метров, а каждая такая стоит шестьсот тысяч рублей.
Набережная канала Грибоедова. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
Вместо вырубленных вязов и тополей, пораженных голландской болезнью, сажают березы, липы, клены. По словам чиновников, «их зеленая жизнь течет дольше в условиях мегаполиса, до восьмидесяти лет».
При этом отсутствие видового разнообразия может быть одной из причин болезней: с деревьями исчезают и виды птиц, которые борются с вредителями.
– К середине восьмидесятых восемьдесят процентов деревьев города были липами, – подчеркивает Мария. – В этом году «пошли» клены. Сажают то, что есть в наличии: питомник у нас один.
Невский проспект. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
С питомниками проблемы по всей стране. Их пытаются возродить, но, чтобы получить красивые саженцы, нужно тридцать-пятьдесят лет.
– Это раньше были четкие планы, закладка саженцев по потребностям, – вздыхает Смертин. – Вокруг Ленинграда была сеть питомников: Стрельна, Пулково, Всеволожск, Лисий Нос…
БУДУТ ПОСЛЕ МЕНЯ
Официально Петербург зелен. У нас есть огромные лесопарки, а площадь зеленых насаждений велика. Правда, до лесопарков еще нужно доехать, а в зеленые насаждения «включено все, что не под асфальтом». Настоящей зелени, по подсчетам активистов, в городе менее двадцати процентов от всей площади.
Посадить дерево петербуржец, конечно, может. Но у него есть все шансы нарваться на штраф за то, что испортил газон. Да и жилищники, муниципалы и садоводы вправе такие самовольные посадки снести.
Набережная канала Грибоедова. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
Смольный уже не раз заговаривал о зеленой карте, где отметят места, которые можно озеленять. Но пока не везде даже прошла инвентаризация деревьев. Общественники создают свою карту, на которой планируют отметить каждое дерево города.
– Дерево – это вклад в далекое будущее, а у нас нет стратегии, нет планов, – констатирует Тиника. – Бюджет не выделяют на красивые здоровые деревья: его выделяют на определенные операции вроде сноса и остолбления. Больше остолбления – больше денег. Такая система. Взрослое здоровое дерево стоит сотни тысяч рублей. Если ежегодно тратить на уход за ни небольшую сумму, то оно будет расти в цене. Но срубить дерево и посадить на его место недорогой молодой саженец – это в краткосрочной перспективе, конечно, дешевле.
Улица Чайковского. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
К трехсотлетию Петербурга запустили программу, по которой в порядок стали приводить всю зелень в центре. Но трехсотлетие отпраздновали. Сейчас подобных программ нет.
– До сих пор не можем довести до ума парк трехсотлетия Петербурга: у города нет денег, был чемпионат, а зелень – по остаточному принципу, – отмечает Смертин. – У Москвы – Зарядье и новые парки каждый год. У нас все пробуксовывает. Можно, конечно, «накатывать» на садово-парковые предприятия, на комитет. Но в чем их вина? Им выделяют средства, они их не разворовывают и пытаются на них поддерживать то, что есть.
Ситуация настолько острая, что общественники настояли на двухлетнем моратории на вырубке. Глава комитета Владимир Рублевский идею поддержал.
Петровская набережная. Фото: Общественное движение «Деревья Петербурга»
– Чтобы полностью восстановить все уличные объекты с зелеными насаждениями, нужно повысить меру ухода, запустить программы мониторинга, развивать новые объекты, – рассуждает Смертин. – Но на все это нужны средства.
– Дерево – живой организм, который имеет абсолютно такие же права на этот город, как и мы, – делится Мария. – Лишать его жизни – то же самое, что поступать так со своими пожилыми родителями: они тоже старенькие, болеют, мешают. Уже доказана прямая связь между количеством деревьев и здоровьем, стрессом, уровнем преступности. Меня окружают деревья, которые старше меня и которые, надеюсь, будут жить, когда меня уже не будет. Когда осознаешь это, понимаешь, какова ценность дерева сама по себе.
ТОЛЬКО ЦИФРЫ
По данным Комитета по благоустройству Петербурга, в 2018 году:
– 4 500 деревьев вырубили;
– 12 000 деревьев 20 пород высадили, что в 3 раза больше, чем в 2016-ом;
– каждый 4 саженец – липа; 15% – клены, сосны, ели; 8% – рябины; 4% – ивы; 2% – каштаны, а также дубы, лиственницы, пихты, тополя, груши и яблони, ясени.
13 000 деревьев планируют высадить в 2019 году.