Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+2°
Boom metrics
Звезды2 апреля 2020 22:13

Литературный барин, уставший врать

3 апреля сто лет со дня рождения Юрия Нагибина
Сегодня Нагибина стало особенно модно любить и почитать, особенно в среде состоятельных писателей, занимающих высокие посты

Сегодня Нагибина стало особенно модно любить и почитать, особенно в среде состоятельных писателей, занимающих высокие посты

Фото: фотохроника ТАСС.

Вот, казалось бы, о скольких великолепных писателях мы забыли. А личность Нагибина продолжает вызывать споры и притягивать внимание. Недавно один критик написал в статье, что имя Нагибина известно широкой публике прежде всего по его сценарным работам к фильму «Дерсу Узала» и сериалу «Гардемарины». И вызвал тем самым невиданный скандал. «Какие еще «Гардемарины»? - возмущались одни несогласные. - Он известен прежде всего как сценарист популярнейшего фильма «Председатель», прославившего его на Западе. Именно благодаря этому фильму его позвали в советско-западные проекты: «Чайковский» и «Красная палатка», а уже потом «Дерсу Узала».

СЕКСУАЛЬНЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР

«Да как вы можете называть Нагибина сценаристом, - подавали голос другие возмущенные. - Свои сценарии он сам считал халтурой. Прежде всего он великолепный писатель!»

По поводу лучших писательских работ Нагибина спорящие тоже не пришли к консенсусу. Кто-то вспоминал, как в библиотеках стояла очередь на «Чистые пруды», «Срочно требуются седые человеческие волосы», «Терпение» и биографические повести о Чайковском, Гагарине, Анненском, Гете... А кто-то интересовался, читали ли комментаторы его поздние вещи. Например, шокирующую откровением «Мою золотую тещу» о горячем романе с мамой жены, которую автор «почтил вставанием» даже после смерти ея. Особенные ценители загадочно цитировали: «Луи Селин со всеми своими ужасами может идти спать». Этой фразой заканчивалась запись из «Дневника» за 1968 год, где - невиданное дело - Нагибин рассказывал о девушке, проживающей в однокомнатной квартире с родителями и получающей удовольствие от подслушивания происходящих в родительской кровати процессов.

С точки зрения этих ценителей, Нагибин совершил в литературе сексуальную революцию. Он писал об этом, как в советские времена не писал никто, даже Эдичка Лимонов, и щеголял знанием не всем понятных слов вроде «мастурбация».

(Кстати, по поводу слова «трахаться», встреченного в «Дневнике», потом еще долго спорили филологи, не веря, что в Советском Союзе это слово использовалось. Всем казалось, что оно было позже.)

ПИСАТЕЛЬ ДЛЯ СЕРЬЕЗНЫХ ГОСПОД

Сегодня Нагибина стало особенно модно любить и почитать, особенно в среде состоятельных писателей, занимающих высокие посты. В нашей традиции принято считать, что талант должен быть голодным. Юрий Маркович же служит примером обратного: того, что можно кататься как сыр в масле, ни в чем себе не отказывать, но при этом оставаться великолепным мастером слова.

То, что Нагибин - безупречный стилист, признают даже недоброжелатели. Ранние рассказы немного напоминают по стилистике Бунина, ведь и начинал Нагибин как ученик Бунина. Его проза плотна, осязательна и вызывает восторг от точности деталей. Испытываешься невероятную радость, читая описание тетрадки, листы которой были похожи на сито, потому что ученик выковыривал из них плоские кусочки древесины, или засыпающего в душной каюте человека, лицо которого «начинает течь».

(Справедливости ради, далеко не все написанное было одинаково хорошо. С возрастом он начал работать как простой ремесленник - на дачу, на мебель, на машину и курорты. И, как писал критик Валерий Шубинский, не гнушался помощью литературных негров. В частности, подрабатывал у него Сергей Чудаков. Но все-таки большая часть из массива его произведений хороша, и, прекрасно зная себе цену, Нагибин говорил: «Не важно, что писать, главное - как писать»).

ПОХОЖИЙ НА АЛЕНА ДЕЛОНА

Есть некий тренд представить его мучеником времени, нелюбимым сыном советской власти, но все эти попытки смешны и беспомощны. Нагибин был оценен, и еще как. Литературный барин, крайне обласканный властями и женщинами. (Считалось, что писатель был похож на Алена Делона.) Жил на широкую ногу, имел шофера и двух поваров. Почти беспрепятственно ездил по заграницам (сокрушаясь в редких случаях отказа: «Кому помешала моя любовь к сосискам?»). Про него говорили: богат, как Крез. А недоброжелатели дали прозвище «нагибон».

В начале карьеры был ярым сталинистом и писал очерки о том, как проголосовать за Сталина приползают раненые летчики на обрубках ног, парализованные старухи из Лопасни, слепые, глухие и прокаженные. Неоднократно говорил, что работает для поколения, рожденного в двадцатые годы. Всячески пропагандировал советскую власть даже там, где этого не требовалось. И, скорее всего, вряд ли бы мы спорили сегодня, чем прекрасен Нагибин, если бы не невероятный трюк. За несколько недель до смерти он дал согласие на публикацию своего дневника, который вел всю жизнь.

1960 г. Юрий Нагибин со своей пятой женой - Беллой Ахмадулиной. Они прожили вместе девять лет. В своих «Дневниках» писатель рассказал, что расстались они из-за смелых сексуальных экспериментов поэтессы. Фото: Семейный архив Ю. Нагибина.

1960 г. Юрий Нагибин со своей пятой женой - Беллой Ахмадулиной. Они прожили вместе девять лет. В своих «Дневниках» писатель рассказал, что расстались они из-за смелых сексуальных экспериментов поэтессы. Фото: Семейный архив Ю. Нагибина.

ДНЕВНИКИ

Мужество писать о себе правду

В этом «Дневнике» честно, интересно, жестко и мизантропически он сказал о своей жизни. В частности, о том, что все, о чем писал раньше, было неправдой. Он врал, рассказывая о своей любви к родине. Он врал, выступая сталинистом. Да и вообще врал всю свою жизнь. В принципе о своем вранье он заявил чуть раньше. На склоне лет у него выходили произведения совсем иного толка. Например, рассказ «Любовь вождей» почти в пелевинском духе - о том, как Сталин и Гитлер мастурбируют на фотокарточки друг друга. Или, например, книга «Тьма в конце туннеля», где он, человек, воевавший за Родину и получивший контузию, неожиданно признавался, что ненавидит Родину так, что из-за ненависти к ней не завел детей ни от одной из своих шести жен. Но именно «Дневник» прозвучал громче всего и мгновенно перевел Нагибина в разряд классиков литературы.

В этом своем последнем труде Нагибин выступил сплетником похлеще Садальского, не пощадив никого из своих друзей и знакомых. (Как писал Леонид Зорин, автору сильно повезло, что он умер до выхода книги.)

И, уже не боясь никого рассердить, скажу, что современному поколению Нагибин в первую очередь знаком все-таки по «Дневнику». Особенно по той части, где автор рассказывал о взаимоотношениях с супругой Беллой Ахмадулиной и пикантном расставании с ней по причине ее смелых сексуальных опытов.

До сих пор остается непонятным, почему сексуально раскрепощенного человека, не побоявшегося признаться в связи с собственной тещей, смутил чей-то «смелый сексуальный опыт»?

Но в этом весь Нагибин, о двойственности которого сказали все и прежде всего он сам. Среди череды отвратительных персонажей своего дневника себя он показал едва ли не самым отвратительным, поставив под сомнение собственный постулат: «Не важно что, важно - как». Он рассказал о дорогой цене, которую ему пришлось заплатить за свое теплое место под солнцем. О том, как «дьявол овладел душой», и о том, что сам не может объяснить себе природу своих поступков. Например, почему не пришел в больницу к любимому отчиму, который ждал и умер от его предательства. (Случайность ли, что тема предательства - ключевая в его книгах.) «Если у тебя хватало мужества быть дурным в жизни, не пасуй перед своим изображением в литературе», - сказал Нагибин.

Многие современники не приняли эти его последние работы. Леонид Зорин считал, что «Дневник» был расчетливым эксгибиционизмом, появившимся потому, что автор предвидел популярность нон-фикшен-литературы. По мнению критика, обнажать личность с такой неоправданной беспощадностью было ошибкой...

Но Зорин ошибался. С момента публикования «Дневников» прошло больше четверти века, и за это время они стали документом эпохи.

А что касается читателей, то, заинтересовавшись Нагибиным по этому откровенному труду, многие с удивлением открыли для себя первого, раннего, писавшего о Москве, о Чистых прудах, о любви к трамваям, о воробьях, которые кажутся душами ушедших чистопрудненских мальчишек, и о том, как он мечтал рассказать жене про свою любовь к Чистым прудам, но она была ленинградка и тоже не поняла его.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Исторические хроники. 1967 год. Юрий Нагибин

Авторский проект историка Николая Сванидзе на Радио «Комсомольская правда» (подробности)