Углеродная нейтральность России – догоним ли мы Китай и Европу к 2050 году?

Весной этого года Правительство должно утвердить стратегию долгосрочного развития России с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года, подготовленную Минэкономразвития

Фото: Shutterstock

Она содержит принципы, предусмотренные Парижским соглашением по климату, задача которого - удержать рост глобальной средней температуры в пределах 1,5 - 2°С. Европейская комиссия объявила о планах ввести в Европе углеродно-нейтральное пространство уже к 2050 году, для чего создается инвестфонд и и в будущем вводится трансграничный углеродный налог на экспортируемую продукцию. Китай также ставит планы быть CО2 нейтральными к середине тысячелетия. Затраты на реализацию этого курса в России оцениваются экспертами в 1- 2% ВВП. По оценке аудиторской компании KPMG, при самом негативном сценарии карбоновой налог может обойтись нашей стране в €50,6 млрд до 2030 года.

О новой Стратегии устойчивого развития, необходимости срочного снижения выбросов парниковых газов, лесах и карбоновых фермерах в интервью Петра Бобылева, директора департамента конкуренции, энергоэффективности и экологии Минэкономразвития.

- Теперь у нас есть соответствующая стратегия и Вы – тот человек, который возглавляет группу по разработке этой стратегии?

- Да, мы прямые участники процесса, и сама эта стратегия писалась у нас в департаменте. Но поскольку это очень комплексный и широкий документ, охватывающий, по сути, все отрасли экономики, такой серьезный сквозной межотраслевой трек, то, конечно, в этой работе участвовало большое количество представителей научного сообщества, эксперты, бизнес, федеральные власти, законодательная ветвь власти. Поэтому обсуждение его было самым широким. На сегодняшний день прошло несколько кругов согласований

- Он уже готов или это еще пока рабочая версия?

- Стадия его готовности крайне высокая. На сегодняшний день он находится в правительстве, поэтому исходим из того, что в ближайшее время он будет утвержден и станет нашей совместной «дорожной картой» на ближайшее десятилетие.

- Скажите, что там такого заложено инновационного или нового, что позволит нашу экономику переориентировать с учетом задачи снижения углеродного следа?

- Базовый постулат данного документа – все, что мы делаем со снижением углеродоемкости, с увеличением поглощающей способности лесов и ростом энергоэффективности, это все накладывается на общую сетку роста экономики. К 2030-му году мы планируем, что рост экономики будет не менее 3% ежегодно, и мы выйдем на прирост не менее 40% ВВП, а к 2050-му году рост ВВП – в 2,4 раза в сравнении с текущим уровнем. То есть это серьезные, знаковые цели, которые предстоит достичь.

А теперь про два трека, которые делают эту стратегию, как мы ее называем, низкоуглеродной. Это, конечно, процесс энергоэффективности, энергосбережения. На сегодня это значит снижение углеродоемкости экономики. Чтобы мы меньше выбрасывали парниковых газов, мы должны более рачительно потреблять первичные энергоресурсы во всем их проявлении – и в электро- и теплоэнергетике, и в транспорте, промышленности, металлургии. То есть все, что, так или иначе, затрагивает первичные углеводороды и их сжигание - прямой вектор к выбросу парниковых газов. Поэтому первый трек, отраженный в стратегии, это снижение углеродоемкости. К 2030-му году мы ставим себе цель снижения углеродоемкости ВВП до 10%, к 2050-му году – на 40-50%.

Амбициозные ли это цели? Бесспорно, да. Но если мировое сообщество этим путем идет, а мы подписали Парижское соглашение, значит и мы ставим себе, скажем так, соразмерные цели. Это один из тех треков, которым мы будем идти в ближайшее десятилетие.

Второй трек – это, конечно, работа с поглощающей способностью. Поскольку 20% мирового лесного хозяйства - это Российская Федерация, и все-таки углерод не только генерируется, но и поглощается, значит, не использовать данное преимущество по меньшей мере было бы странно.

Директор департамента конкуренции, энергоэффективности и экологии Минэкономразвития Петр Бобылев.

- Амбициозные цели и достойные задачи. Но у меня есть вопросы и по первому треку, и по второму. Если мы увеличиваем в 2,4 раза к 2050-му году экономику нашей страны, то те самые энергоемкие отрасли увеличат и производство, и выбросы так как увеличат потребление энергии. Каким образом можно наращивать объемы производства, не увеличивая энергопотребление, а значит, и эмиссию СО2?

- Абсолютно правильный вопрос. Вы сейчас абсолютно справедливо сказали – если экономика выросла, значит, и предприятия выросли, и объем производства вырос, а значит, и сжигание топлива выросло. Вроде бы разумно и правильно. Но в удельном исчислении снижение углеродоемкости будет идти в те же годы. То есть мы ставим себе цель сдерживать объем валовых выбросов путем снижения удельных. Естественно, это разбито и по секторам экономики. Подобная анализ проводился, надеюсь, что мы достигнем этой цели.

- По второму треку. Мы очень богатая лесами страна, но не секрет, что в Европе (а может быть, и в Америке) считают, что поглощающая способность наших лесов заметно ниже, чем тех лесов или карбоновых ферм, которые они растят. Это значит, что нам надо договориться с ними, чтобы они точно так же воспринимали поглощающую способность наших лесов, как воспринимают поглощающую способность своих. Есть ли здесь какой-то диалог, и получится ли у нас защитить наши леса и их способность поглощать СО2?

- Здесь уважаемые коллеги, наверное, и правы, и не правы. Начну с того, в чем они правы. Есть удельная поглощающая способность лесов, то есть конкретно СО2 эквивалента на 1 кв. метр леса. Мы прекрасно понимаем, что, наверное, у березовых и тундровых лесов она абсолютно разная. Но кроме поглощающей способности, леса, к большому сожалению, существует и выделение СО2 во время лесных пожаров ставшими сегодня огромной проблемой. Ведь если берем все лесные пожары на территории РФ в год, их объем выбросов СО2 эквивалента более 220 млн. тонн, это больше выбросов целой отрасли, больше, чем все сельское хозяйство. Если мы победим эти лесные пожары, то со временем все равно растительность на этих территориях пробьется и это то, что можно сделать достаточно быстро, выделив необходимые ресурсы - временные, финансовые, людские.

Конечно, ведется работа и над тем, чтобы мировым сообществом были признаны наши показатели поглощающей способности лесов. Эта работа ведется прямо сейчас, методика актуализируется коллегами из Минприроды и нами в том числе. Я думаю, что результат этой работы в очень обозримом будущем будет представлен. Помимо спасения лесов от пожаров нужно пересмотреть площади земель сельхозназначения, большая часть которых являются неиспользуемыми, уже имеют на своей территории леса, это надо тоже учитывать.

- Да, это большая работа. В России уже есть компании, например, Ctrl2Go, которые создают так называемые карбоновые фермы. Я так понимаю, это специальные системы мониторинга, специально высаживаемые растения, которые поглощают больше парниковых газов. Этот путь может быть решением, нам нужно активнее фермы строить?

- На сегодня появление карбоновых ферм пока не является решением проблемы. Но мы сейчас анализируем каждую возможность, любое направление, которое потенциально приблизит нас к цели по снижению объемов выбросов СО2 в атмосферу, а также его поглощения. Вопрос в удельной поглощающей способности и площадях. Если мы говорим о лесном хозяйстве страны, это почти 820 млн. гектаров. Для примера, это больше, чем площадь лесов каждой из пятерки ведущих стран мира, в том числе Китая. Если эти карбоновые фермы по удельной поглощающей способности будут довольно высокоэффективными, то у нас есть для них большие площади, но это но в первую очередь серьезный инвестиционный проект, этим нужно управлять. И мне кажется, что слово «ферма» как-то слишком просто звучит. Мы должны говорить об очень больших площадях с высокой поглощающей способностью.

- Китай заявил, что они развивают это направление и много инвестируют, хотят к 2060-му году добиться полной углеродной нейтральности.

- Вы абсолютно правы. Кстати, если посмотреть валовую поглощающую способность лесов, по нашим данным Китай – один из лидеров. Имея меньшую площадь лесов, чем в России, по поглощающей способности они нас опережают. Поэтому мы их опыт изучаем очень внимательно и детально. Все, что применимо в наших климатических и территориальных условиях, мы, конечно, будем перенимать.

- Скажите, а мы знаем по своей стране, кто у нас и сколько производит углеродного следа в разрезе по предприятиям, по отраслям?

- Очень хороший вопрос. Наверное, пока, к сожалению, мы знаем только верхнеуровневые цифры. Они четко прописаны в кадастре, они расчетные, мы их понимаем. Мы понимаем, что в целом по стране мы генерируем примерно в районе 2,2 млрд. тонн эквивалента СО2. Мы знаем, сколько мы поглощаем – примерно 600 млн. тонн, то есть в 3,6 раза меньше. Подробная статистика именно отраслевая или по каждому предприятию никогда обязательной не была. Но мы будем ее внедрять, и проект федерального закона уже готов, надеемся весной его примут законодатели. Введение обязательной отчетности по данному направлению является одним из приоритетов, прописанных в законе. И верификация показателей также входит в наши планы.

- Предусмотрены ли штрафы для предприятий за превышение норм по эмиссии парниковых газов?

- За климатообразующие газы пока никто ничего не платит, подобных мер мы не вводим, аккуратно и поступательно запускаем проект в Сахалинской области по введению подобного квотирования и регулирования.

Мы много говорим про отрасли, так или иначе касающиеся коммунального хозяйства. Это теплоэнергетика, часть электроэнергетики, теплотранспорт, электротранспорт. Это очень большие системы, как на муниципальном уровне, так и по территории всей страны. Это вопрос потенциальной платы граждан за коммунальные услуги, сдерживание данной платы. Понимая, что мы должны интенсифицировать процесс энергоэффективности, а значит, снижения углеродоемкости, это нужно сделать настолько аккуратно и рачительно, чтобы не затронуть рост этой платы за коммунальные услуги.

Правительством Сахалинской области это поддержано, лично губернатор уделяет этому серьезнейшее внимание. Мы будем смотреть и осуществлять те меры, которые максимально близки Российской Федерации. Потому что подходы Евросоюза очень отличаются от подходов Азии, Китая. И как это на Сахалине приживется, покажет все плюсы и минусы, наверное, ровно таким путем мы аккуратно будем это масштабировать и на другие территории.

Поэтому сейчас о каких-то штрафах, фискальных мерах, установлении жестких требований речи не идет. А вот меры стимулирования – конечно, да.

Сейчас мы готовим документ, мы его называем «Новое распоряжение правительства № 703». Это комплексный план по стимулированию энергоэффективности, а значит, снижения углеродоемкости. То есть там комплекс мер, стимулирующих в первую очередь без привлечения бюджетных средств, путем энергосервиса, путем льготного кредитования, стимулировать хозяйствующие субъекты улучшать свою энергоэффективность, энергосбережение, снижать углеродоемкость. На сегодня наш путь такой.

Директор группы операционных рисков и устойчивого развития KPMG в России и СНГ Владимир Лукин

КОММЕНТАРИЙ ЭКСПЕРТА

Владимир Лукин, директор группы операционных рисков и устойчивого развития KPMG в России и СНГ:

1. Разрабатываемая Минэкономразвития стратегия социально-экономического развития с низким уровнем выбросов парниковых газов предполагает, что к 2050-му году рост ВВП России составит 2,4 раза в сравнении с текущим уровнем при снижении углеродоемкости ВВП на 40-50%. Насколько вероятен такой сценарий развития?

В настоящее время рост ВВП при снижении углеродоемкости является не только возможной но и активно реализуемой национальной стратегией большинства развитых стран. Наиболее яркий пример демонстрируют страны Европейского союза, установившие общую цель по достижению углеродной нейтральности к 2050 году, в то же время крупнейшие европейские экономики – Франция и Германия, планируют к этому сроку увеличить ВВП вчетверо. Соответствующая динамика является продолжением тенденций по декарбонизации, начатых еще в середине 2000х годов. Ключевой фактор глубокой декарбонизации экономики лежит в области повышения энергоэффективности, использования низкоуглеродной и безуглеродной генерации, внедрения низкоуглеродных технологий.

2. Прошу сравнить Россию с другими странами мира по удельной поглощающей способности лесов и по подтвержденным выбросам парниковых газов

С 1995 года в мире существует глобальная система мониторинга и отчетности по выбросам парниковых газов, которая поддерживается Рамочной конвенцией по изменению климата ООН. Актуальные данные о выбросах и поглощениях парниковых газов на национальном уровне приведены в Национальных докладах о кадастре выбросов и поглощений парниковых газов, представленных на сайте РКИК ООН, каждой стороной Конвенции после прохождения обязательной процедуры международной верификации. Это единственный официальный источник информации, который признается всем мировым сообществом. В Российской федерации национальный Кадастр выбросов и поглощений парниковых газов готовит Институт глобального климата и экологии РАН им. академика Ю.А. Израэля.

В соответствии с аналитикой, представленной на этом ресурсе в 2018 году общий объем выбросов РФ без учета землепользования и лесопользования составляет 2.2 млрд. тонн эквивалента СО2. Поглощение естественными поглотителями, а также учет выбросов от землепользования сокращает вклад РФ в глобальное изменение климата до 1.6 млрд. тонн СО2-эквивалента. Общий объем поглощений лесными и нелесными естественными поглотителями оценивается в 700 тыс. тонн СО2, хотя существует обоснованное мнение, что данный показатель существенно занижен.

Удельные показатели выбросов парниковых газов Российской федерации во многом обусловлены спецификой географического положения, малой плотностью населения в труднодоступных и арктических регионах, а также структурой экономики. В этой связи прямое межстрановое сравнение удельных показателей, таких как объем выбросов, приходящийся на душу населения или 1000 USD ВВП, не могут дать объективной оценки результативности России в области декарбонизации. Гораздо важнее анализ отраслевых показателей углеродоемкости продукции, по которым Россия в целом находится на уровне развитых стран.

3. Будут ли учитываться мировым сообществом наши показатели поглощающей способности лесов или это должны быть данные независимых мониторингов?

Принцип независимости и объективности применим к любым показателям, раскрываемым в рамках углеродной отчетности. Этот принцип является базовым и записан в международном стандарте ISO 14064-1-2019. Соблюдение данного принципа является объектом верификации в соответствии со всеми международными стандартами и практиками, поэтому вне зависимости от источника данных о поглощениях, они должны ему соответствовать. Данные независимого мониторинга могут быть полезны в перспективе развития текущей методической базы, так как все существующие методологии характеризуются высоким уровнем неопределенности оценок. В этой связи дальнейшее развитие методического аппарата для учета поглощений, в том числе и с использованием методов дистанционного мониторинга будет необходимо

4. Строительство карбоновых ферм – насколько эффективны, сколько их должно быть в стране, что показывает опыт других стран?

Карбоновые фермы, как инструмент декарбонизации, имеют ряд безусловных преимуществ, связанных прежде всего с быстротой получения необходимого эффекта. Однако данная технология пока не стала панацеей от климатических изменений и основным решением для декарбонизации, преимущественно благодаря неопределенности локальных эффектов. Искусственное создание продуктивных монокультур снижает биологическое разнообразие, а вместе с ним устойчивость к фитопатогенам. Поэтому эксплуатация карбоновых ферм представляет собой техническую задачу, решение которой возможно при условии накопления практического опыта реализации данных проектов.