Сталинград. 164 дня на войне

Людмила Овчинникова трудилась в «Комсомольской правде» с 1959 по 1997 годы.

Другие книги называются «Женщины в военных шинелях», «Дети Сталинграда», «Колокол на Долгом лугу». Война - ее главная тема. Потому что война была ее собственной жизнью с отроческих двенадцати лет. 164 дня Люся Овчинникова прожила на передовой Сталинградской битвы.

Вот отрывок воспоминаний из ее личного архива об этом.

КОНЦЕНТРАТ ПШЕННОЙ КАШИ

Я сижу в углу на деревянном топчане и смотрю, как светлеет крохотное окошко нашего подвала. Из темноты постепенно проступают исщербленные пулями бревна соседнего дома. Все в подвале уже проснулись. Но никто не встает и не разговаривает. Дождались еще одного дня, но не знаем, доживем ли до вечера. Время на войне ощущаешь совсем иначе, чем в другой, обычной жизни.

Стены подвала трясутся от близких разрывов. Мы оказались в огненном кольце. Позади – Волга. Впереди на бугре – немцы. На нашей улице Карусельной идут бои. Мы укрылись под деревянным домом. Нас здесь – три семьи. Трое женщин и восемь детей. Вход в наше убежище маскируем досками.

Передовая пересекает нашу улицу. Это примерно 500-600 метров от нас. Мимо нашего подвала бойцы ползком и бегом пробираются к переднему краю. Туда идут молодые, здоровые. Обратно санитары волоком тащат израненных, искалеченных. Санитары спускают к нам в подвал раненых, чтобы дождаться темноты. И наши матери рвут для перевязок оставшиеся полотенца, белье, тряпки. Если немцы ворвутся, пощады не будет. Но никогда и никому в нашем подвале не отказали в помощи. У нас – одна судьба.

Однажды из нашего подвала стреляли двое пулеметчиков. Один из них - невысокий, широкоплечий, лицо – ясное, добродушное. Пока они стреляли, то будто держали в руках наши души. Ночью ушли. Через день утром поднялась набрать в ведерко снега – его мы растапливали. И вдруг увидела то, что разум мой отказывался понять. На снегу лежало тело того самого пулеметчика. Голова и лицо были нетронутыми, а ребра торчали наружу. Я, онемела. Как может такое происходить на свете?!

На печурке дребезжит пустая кастрюля. Питаемся вместе. Чего только не пришлось есть за эти месяцы. Варили с осени траву-лебеду, кто-то сохранил мешок с шелухой от проса, ели кошек и собак.

Десятилетний Толик разведал дорогу в Банный овраг, где стоят солдатские кухни. Он уже приносил оттуда кашу. Сегодня я тоже поползу в овраг. Толик убеждает, что погода – самая подходящая – метет метель, плохая видимость, можно затеряться в этой круговерти.

Но, будто огромные бочки катятся по воздуху – гремит канонада. Даже если зароешься в землю, все равно будешь слышать, как смертоносное железо сечет воздух и землю. Сколько шагов ты успеешь пройти, прежде чем настигнет осколок или пуля? Все мое нутро сковано смертной тоской.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем в шлаковых отвалах начинается тропинка в овраг. Пробираюсь по ней к Волге. Топчусь около солдатской кухни. Пахнет гороховым супом. Но я никак не могу решиться толкнуть дверь землянки. Вижу рядом воронку, в которой схваченная морозом горка картофельных очисток. Я спускаюсь вниз и быстро собираю их. «Откуда ты, девочка?» На краю воронки стоит военный в белом овчинном полушубке. «Я с Карусельной. Мы там в подвале», – говорю почему-то с испугом. Глянув на мое ведерко с очистками, военный сказал: «Пойдем, покормлю тебя».

В землянке тепло. Военный ставит передо мной котелок с необычайно вкусным гороховым супом. Он смотрел на меня с такой добротой, что душа моя, скованная страхом, обмякла и затрепетала от благодарности.

А офицер достал из вещмешка и пододвинул ко мне брикеты пшенной и гороховой каши. Это целое богатство для нашего подвала. Сижу, разомлевшая в тепле, и еще не знаю, как важно будет для меня все, что происходит сейчас в землянке, из которой виден свинцовый волжский лед. Впервые я стала осознавать, какое чудо может сотворить человеческая доброта.

Людмила Овчинникова осталась жива, окончила МГУ им. М.В.Ломоносова. Без малого четыре десятилетия отработала в «Комсомольской правде» (1959 -1997) - собкор по Волгоградской области, корреспондент отделов студенческой молодежи, писем, рабочей молодежи, военно-патриотического воспитания, спецкор отдела республик. И всюду писала о войне. Не просто писала - поворачивала колесо общественного интереса к иной, чем тогда было принято, ипостаси Великой Отечественной. Журналисты-фронтовики, заполнившие газеты на послевоенные тридцать лет, воспевали подвиги и битвы. А Людмила вглядывалась в человеческие лица войны. Даже из маленького фрагмента ее воспоминаний видно, как она внимательна к деталям, к простым движениям душ тех, кто окружал ее тогда. Ясное лицо, безотказность матерей, доброта воина, бесстрашие подростка... Ее война - это, как ни парадоксально звучит, сражение за, а не против. За сохранение, спасение в человеке его человеческого. Антифашистская битва на пятачке совести.

Конечно, не одна Овчинникова повернула свой и читательский взгляд в новую сторону. Уже ошеломляла в 70-е годы окопная правда писателя Виктора Астафьева, звучали военные песни Владимира Высоцкого, пели постаревшие фронтовики об одной на всех победе в фильме «Белорусский вокзал». Но в журналистике именно Людмила Павловна, кропотливо и почти незаметно внешне, однако упорно и переворачивая непаханые информационные пласты о неизвестной до нее войне, - именно она, такая скромная, теплая, светлая, осуществляла прорыв в новое измерение. В редакционном Голубом зале стали проходить сборы других героев войны: фронтовых работниц - медсестер и санитарок, прачек и поварих, телефонисток и машинисток; солдатских матерей; рядовых партизан; узников концлагерей и наших военнопленных. Наконец, появилось трудами и Овчинниковой, в первую очередь, сообщество «Дети войны», членом которого она по праву стала и которым по праву гордилась.

Возможно, если бы неее труды, изменившие отношение и понимание общества относительно Великой Отечественной, то сегодня и Бессмертного полка бы не было. С подачи журналиста Людмилы Овчинниковой все участники войны стали ее равноценными героями и жертвами.

К сожалению, этот рассказ - наше прощальное слово о коллеге. 4 мая, на 91-м году, не дожив пяти дней до самого главного для себя дня Победы, она умерла. Не справилось сердце.

Но остался на столе еще один текст, предназначенный нашей газете. Теперь это останется ее последней публикацией.

Людмила Овчинникова

ДЕНЬ ПОБЕДЫ В СТАЛИНГРАДЕ

Немцев около своего дома мы увидели только , когда окончились бои. Наступила тишина. Пленных немцев повели длинными, бесконечными колоннами. Вид у них был жалкий. Они шли в грязных, потрёпанных шинелях.

Мы с сестрой стояли на обочине. Вдруг боец, посмотрев на нас, крикнул: «Что вы, гады, с детьми сделали?» Мы были исхудавшие, озябшие . Боец, пожалев нас, ворвался с автоматом в немецкую колонну и стал размахивать прикладом, намереваясь ударить .

И вместо того, чтобы поднять камень от разрушенного дома и бросить в пленных, я вдруг сказала сестре: «Пойдем отсюда!»

Мне стало жалко немцев? После того, что мы пережили в подвале? Трудно одним словом обозначить чувства, которые я испытала тогда. Просто не могла этого видеть. Почему? Не знаю.

Таким мне запомнился день Победы в Сталинграде.

Уходя от нас, Людмила Павловна, похоже, снова привлекает наше внимание к той стороне военной темы, которую мы и не подвергали сомнению: к личности врага. Кто он для нас? Кто мы для него? Что увидел и разглядел в этой сценке чистый детский взгляд? Победа : в чем она? Где граница между победой и вседозволенностью? О многом заставляет задуматься эта маленькая притча.

Светлая память большому журналисту и большому человеку!