Как не довести ребенка до «школьного стресса» в первые же дни учебы
Чтоб ребенок не заскучал в школе с первого же дня, нужно заранее подготовить его психологически
Фото: Олег РУКАВИЦЫН
В эфире радио КП детский психолог Мария Воронина объясняет заведующей отделом «Клуб потребителей» «КП» Елене Ионовой и ведущему Михаилу Антонову, как разговаривать с ребенком о школе и помогать учиться.
Антонов:
– Здравствуйте. В эфире радио и телевидение «Комсомольская правда». Программа «Красота и здоровье». Сейчас самое начало учебного года. Конечно, с одной стороны, это громадный праздник. Это банты, букеты, объятия с друзьями, поздравление учителей и так далее. Но многие дети переносят это время достаточно сложно. И случаются у них самые разные психологические проблемы. И с самим началом учебного города, и с тем, как пойдет учеба, и как строить отношения с учителями и своими одноклассниками. И сегодня мы поговорим об этом, о том, как избежать школьного стресса в самые первые дни учебы. Поговорим мы об этом сегодня с нашим гостем. Сегодня у нас в студии детский психолог и аналитик Мария Воронина. Также в студии «Комсомолки» журналист Елена Ионова. Итак, Мария, самые первые проблемы, которые испытывает ребенок, переходя в новый класс. Понятно, что для первоклашек это, скорее всего, праздник. Это начало чего-то такого неизведанного, прекрасного и так далее. Но дети, которые уже немножко поучились, тут уже и возникают самые разные проблемы. С чем вам чаще всего приходиться сталкиваться? С чем обращаются дети, родители в самом начале учебного года?
Воронина:
– Чаще обращаются с тем, что дети вообще не хотят в школу. А не хотят они в школу, потому что у них тревога. Тревога родителей, наверное, отношение родителей к школе, она переносится на детей. Если родители не любили, для них это всегда трагедия. Опять уроки, еще что-то. Ребенок это считывает и у него даже не появляется желание идти в школу. Он боится, он уже заранее знает, что его там будут ругать за двойки, тройки, что он там неправильно напишет какие-то палочки, крючки. Конечно, он не хочет. И он знает, что это не безопасно. У него нет поддержки, его будут ругать. Первое, что родителям нужно принять, что у ребенка может много не получаться, он может не всегда получать хорошие оценки. Но для них важно понимать, что они должны поддерживать. У ребенка, кроме родителей, близких нет. Самые близкие – это мама и папа, на которых он опирается, от которых ждет, что его любят и поддерживают. И ему, конечно, важно это ощущать. Если этой тревоги не будет, то дети очень радостные идут. Они хотят общаться с друзьями. У них такой возраст, когда сверстники выходят на первый план. И они бегут, они хотят видеть, кто как изменился. То есть, основное то, что их не будут ругать.
Ионова:
– Можно так сказать, что первосентябрьский ажиотаж создают сами родители?
Воронина:
– Да.
Антонов:
– То есть, перекладывая свои какие-то воспоминания, свои проблемы, свою нелюбовь к школе, даже может быть подсознательно. Просто вот такими охами: ну вот, начинается учебный год, сейчас ты пойдешь в школу. То есть, самое главное, это настроить ребенка на то, что это не какой не рубеж, это не какой не этап. Это просто продолжение жизни.
Воронина:
– Что у тебя все будет получаться, что ты повзрослел, сейчас у тебя все получится, ты успешный. Как-то на успех, на развитие должна быть ориентировка. Ребенок узнает новое. Ты раньше писать не умел, а сейчас ты уже умеешь писать. Это же школа тебе очень много дает.
Антонов:
– Есть еще одна такая проблема, которая характерна именно для наших школ, для такого постсоветского периода. То есть, у нас в школе учитель царь и бог, можно так сказать. Что учитель с первого же класса развешивает, часто так бывает, есть разные примеры, но в большинстве случаев мы сталкивается вот с таким, что учитель развешивает некие ярлыки на детей. Если ребенок первый год учился на тройки, он уже попадает в категорию троечников. Также формируется какая-то когорта отличников. То есть, как ребенку перейти из одной категории в другую. Понятно, что первый год, это не показатель. Даже очень умный, сообразительный, талантливый ребенок в силу своего характера, в силу возраста, может и хулиганить, плохо учиться и чего-то не понимать. Как в такой ситуации действовать родителям?
Воронина:
– Я думаю, что родителям важно поддерживать ребенка. Смотри, вот это у тебя получается хорошо. Нет детей, у которых все получается плохо. Главное, наблюдать за ним и видеть какие у него способности есть. Кто-то лучше считает, кто-то лучше пишет. И акцентироваться на том, ну ничего, по математике у тебя тяжело, но все равно лучше уже. Пишешь ты хорошо, зато читаешь хорошо. Всегда есть акценты какие-то. Всегда есть у ребенка достоинства. Он не состоит из одних недостатков. Как у любого взрослого человека, у него есть достоинства, и есть недостатки.
Антонов:
– Кстати говоря, в каком возрасте можно примерно определить склонность ребенка, то есть, он гуманитарий или технарь?
Воронина:
– Часто дети сами говорят, что им интересно. Они как-то чувствуют. Если ребенок не чувствует, бывает у них как бы все понемножку, все хорошо, я не знаю, куда идти. И тогда ребенку лучше выбрать ту профессию, которая ему интересна. Это тоже не граница. Мы все знаем, что мы получаем второе высшее образование. Это тоже не штамп, что ты выучился, и ты должен идти с этой профессией. Не всегда так.
Ионова:
– Не нужно ребенка сразу готовить к какой-то профессии с первого класса? Нужно попробовать разное?
Воронина:
– Да. Почувствовать ребенка. Если он не выбрал в 11 классе что-то, то не страшно. Надо просто выбрать, что ему как-то более-менее интересно, более-менее у него получается. А дальше будет видно. Вольется он в эту профессию, или он определится. Все равно определение происходит в каком-то возрасте. И продолжая про ребенка троечника, мне кажется, что очень важно с учителями. То есть, начальная школа. Я бы всем советовала выбирать учителя. Если ребенок идет в школу, то не школу не знания выбирайте, а выбирайте учителя. Очень важно, чтобы ребенок приходил и чувствовал атмосферу. Я знаю детей, которых учителя бьют указкой по рукам, по парте, чтобы дети вставали по стойке смирно. Чья-то психика это не выдерживает. Кто-то может это выдержать, многие нет.
Антонов:
– И травма остается на всю жизнь.
Воронина:
– Да. Поэтому выбирайте. Я знаю детей, которые переходили во втором классе в школу. И там нужно было отогревать буквально этого ребенка. То есть, другой учитель. Она прямо дергалась. Учитель входил в класс. Она говорила, сиди, все нормально. А у нее уже нервные тики.
Антонов:
– В такой ситуации не нужно надеяться, что стерпится-слюбится?
Воронина:
– Нет.
Антонов:
– Если у ребенка нет контакта с учителем, то ругаться его за это, принуждать не надо.
Воронина:
– Надо попробовать поговорить с учителем. Если видно, что такая ситуация, не надо терпеть. До третьего класса дотерпим, там уже другие учителя будут. Не надо этого терпеть. Надо менять, искать другого учителя.
Антонов:
– В этой ситуации нужно ориентироваться не на престижность школы, а на контакт с учителем?
Воронина:
– Начальная школа всегда ориентируется на учителя. Я видела передачу. Там выступала заслуженная учительница России. Она говорила, обязательно дайте ребенку игрушку. Потому игрушка в первом-втором классе – это переходный объект, который соединяет ребенка. Дом и школу. Это то, что у него есть и дома, и в школе. Это такая частичка дома, которую он приносит с собой. Он такой очень сильно эмоционально заряженный. Когда учитель это поддерживает, это говорит о том, что учитель понимает, что чувствуют дети. А когда учитель говорит, что это за детский сад, что вы тут развели? Это значит, что для него чувства ребенка это… У него есть буквы, цифры. Ребенок как личность для него вообще не интересен.
Антонов:
– Есть разница на первом этапе между учителем и преподавателем?
Воронина:
– Да.
Антонов:
– Она может быть блестящей преподавательницей математике и при этом не чутким человеком. Просто не любит детей.
Воронина:
– Недаром весь мир стал ориентироваться на эмоциональный интеллект. Потому что без эмоционального интеллекта очень сложно в любой работе, а в преподавательской тем более. Важно, чтобы ребенок для учителя был личностью. Чтобы он видел, что у него не получается писать буквы, но он рисует потрясающе. Чтобы он видел не только, что он тупой, ничего не соображает.
Ионова:
– Очень важно выходить на одно через другое. Если ребенок хорошо рисует, то математику можно ему преподавать в картинках. Кто-то воспринимает цифры, кто-то воспринимает образы.
Воронина:
– Такая методика есть. Правополушарные дети. У нас более левополушарное образование. С правополушарным, леворуким детям очень тяжело. Начальная школа им тяжело дается. Старшие больше созреваю, особенно мальчики. Мальчикам особенно тяжело. Потому что девочки они аккуратные, концентрирующие внимание. Мальчишки еще рассеянные. Они к средним и старшим классам созревают и готовы сидеть, слушать. Если это все учитель понимает, она видит, что все дети хорошие, что нет у нее критериев, что этот ребенок плохой, а этот хороший.
Антонов:
– Дети, которые часто балуются, срывают уроки, возможно, это просто протест? Протест того, что ребенок просто что-то не понимает и отвергает.
Воронина:
– Еще мне хотелось бы родителям сказать, что у ребенка очень многое это от эмоционального состояния в семье. Если дома ругаются, если дома постоянно кричат друг на друга, то ребенок тревожный. Никуда эту тревогу не деть. Он боится всего. У него внутри мир не безопасен: я боюсь идти, я боюсь знакомиться, я боюсь. Потому что кричат, оскорбляют дома. Он в этом растет. Для него это очень тяжело. Для родителей мне очень хотелось бы донести, что постарайтесь конфликты улаживать, проговаривая, что вас не устраивает. Слышать друг друга. Тогда ребенок научается. Вместо того, чтобы услышать, ты козел, ты ничего не делаешь, он слышит другое: мне тяжело, я устала, мне нужна твоя помощь. Такое через я, что мне плохо. Не ты ужасен, а мне там плохо. И ребенок точно также. Если ребенку сказать, что ты не убрал комнату, сколько можно. Это значит, что он плохой. А если сказать, что я устала, мне тяжело, помоги мне убрать комнату, это совершенно другой посыл. Ребенок слышит, что он нужен, полезен, ему хочется помочь.
Ионова:
– Агрессия рождает только агрессию, неприятие.
Воронина:
– Да. Если у ребенка агрессия в школе, то родителям нужно задуматься о том, какой климат у них дома, что происходит у них.
Антонов:
– Действительно, ведь такое зачастую бывает, что люди даже не замечают. Они считают себя абсолютно благополучной семьей. Они считают, что формально у них все нормально, все замечательно. В том, как они общаются между собой. Есть такое выражение, что все запуганные дети врут. Это тоже показатель. Когда ребенок приходит из школы, и он не может рассказать правду. Даже когда его не пытают, а просто расспрашивают, как прошел день. И даже тогда ребенок начинает врать.
Воронина:
– Да. Вранье – это первый показатель того, что ребенок боится. Он боится сказать правду. И когда говорят, он у меня врун, он вообще ничего не говорит, есть конечно фантазия у детей, когда они приукрашивают действительность. А вранье про поступок, я ничего не делал, я этого не совершал. Это первый показатель того, что он вам боится рассказать. Значит, задуматься про себя, а что я сделаю, если он мне расскажет. Первая моя реакция будет бессознательная. И задуматься про то, как мне было в детстве. Потому что мы бессознательно повторяем все наши детские травмы. Дети вообще уникальны. Они вскрывают родительские травмы. Все, что было у нас в детстве непрожитое, наше отношение, они все вскрывают. Поэтому, если мне ребенок врет, то надо задуматься, а что, какая моя реакция. Меня же всегда в детстве ругали. И я ругаю. Может быть, мне нужно поменять что-то в своем поведении.
Антонов:
– Немножко покопаться в себе и попытаться разорвать этот порочный круг.
Воронина:
– Отношения – это всегда двое из них связаны. То есть, не бывает один плохой в отношениях, другой хороший. Никогда. Отношения – это связка. Кто-то, что-то. И так как родитель, он все-таки более ответственен, он родитель, то это его задача что-то менять в отношениях. Это его цель, вообще, задуматься. Он может выйти на другой уровень, на другой круг.
Антонов:
– Да. Когда идет подавление агрессии, подавление страхов, то ребенок не только хуже общается со сверстниками, он просто плохо учится. Не потому, что он не может учиться, а потому что он боится выделиться.
Воронина:
– Дети, ориентированные на неуспех, то есть всегда когда акцентируются на их недостатках. Ребенка нужно акцентировать на достоинствах, поддерживать. Ты написал, молодец, хорошо. А давай вот эту букву исправим. В целом, на достоинствах его. Тогда у него нет страха сделать что-то не так. А когда акценты все время на плохое, вот это у тебя не так. А еще когда родители заставляют переписывать по сто раз, то, конечно, он боится вообще что-либо делать, потому что у него будет провал. И потом вырастают взрослые люди, которые боятся что-то нового. Они уже внутри знают, что у них не получится. Поэтому движения вперед не идет. Они боятся двигаться.
Антонов:
– То есть, так формируется комплекс неудачника, проще говоря.
Воронина:
– Да.
Антонов:
– Я напоминаю, что в эфире радио и телевидения «Комсомольская правда» программа «Красота и здоровье». Сегодня мы говорим о том, как избежать школьного стресса в самые первые дни учебы. В гостях у нас сегодня в студии Мария Воронина – детский психолог, аналитик. И Елена Ионова. Продолжаем наш разговор.
Воронина:
– Я хотела бы порекомендовать родителям книги. Есть замечательная книга «Общаться с ребенком как?». Я думаю, что многие читали. Может быть, кто не слышал. Юлия Борисовна Гиппенрейтер она учит, как разговаривать с детьми, как строить фразы, чтобы они услышали. Мне кажется, это такой учебник для родителей. Поэтому, кто не читал, прочитайте. И вторая книга «Школа и как в ней выжить». Ирина Млодик, детский гуманистический психолог. Она описывает вообще школу, и этапы развития ребенка в школе. И какие учителя могут быть, и какие не стоит, чтобы попадались на пути.
Ионова:
– И как выстраивать отношения с каждым типажом учителя.
Воронина:
– Да. Какие дети бывают, как они себя ведут в школе. И там про ребенка, и про учителей. Понятно, что невозможно выбрать идеальную школу, чтобы все учителя были идеальные. Такого не бывает. Важно, чтобы в жизни у него попался хотя бы один учитель, который бы слышал, который как бы понимал. Это вы можете устанавливать, разговаривая с ребенком. Найдите 5-10 минут вечером. Все мы работаем, все мы заняты, дети у нас одни. Но 5-10 минут перед сном просто поговорите по душам с ребенком. Вы расскажите ему, что у вас, узнайте, что у ребенка. Вот что еще важно. Даже если вы сорвались на ребенка, разозлились, потому что мы все злимся. Эмоции никуда не деть. Важно, чтобы ребенок тоже научился, что вы можете извиниться. Вы осознали, что вы не правы были, и вы извинились перед ним. И тогда он видит выход вообще из конфликтов, что он есть, что нет точки разрушения какого-то. Отношения всегда можно выстроить, и всегда их можно исправить. Если даже был конфликт и ссора, можно из этого конфликта выйти.
Антонов:
– Вы сейчас сказали очень важную вещь, то есть, это умение выхода из конфликта. Самое главное, это умение вовремя признать свою вину. Большинство людей к этому не готовы. И также и дети. Есть дети, которые постоянно в классе со всеми конфликтуют, которые, действительно, не могут извиниться, даже если они знают, что они не правы.
Воронина:
– Да. Не правы. У них стоит барьер, или у них нет опыта такого. А опыт они набирают только в отношениях с родителями. Как родители.
Антонов:
– Здесь тоже позиция родителей, потому что многие родители учат: ты самый лучший, ты всегда прав, никогда не перед кем не извиняйся, если что, мы за тебя постоим. Такая же позиция тоже неправильная?
Воронина:
– Конечно, не правильная. Человек когда-то прав, когда-то не прав. Нет абсолютно хорошего человека, и абсолютно плохого. То есть, мы все ошибаемся. И как родитель, я тоже родитель, и я ошибаюсь, и я извиняюсь перед ребенком. Потому что стрессы нашей жизни, города, они всегда приводят к какому-то эмоциональному срыву. То есть ты, а, опять что-то не так! А потом понимаешь, что это моя эмоция. Это важно понимать. Конструктивный это конфликт, или эмоциональный конфликт.
Антонов:
– Вы знаете, мы сейчас заговорили об агрессии, о конфликтах. В последнее время с развитием интернета постоянно появляются жуткие видео, которые выкладывают школьники. То есть, это школьные конфликты с избиениями, с унижениями и так далее. Как вы считаете, что лежит в основе, в глубине этих конфликтов? Когда речь идет даже не о тинейджерах, понятно, что там образуются какие-то группировки, и так далее, когда люди находятся между детским и взрослым возрастом, это отдельная тема. Но даже среди более младших детей, то есть это уже нередко среди детей 8-9 лет.
Ионова:
– Вот эта агрессия, то есть, есть же такая классическая история. Ребенка бьет отец. Он идет бьет младшего брата. Младший брат идет бьет собаку. Собака кусает кого-то другого.
Антонов:
– И в итоге находится кто-то, кто не может дать сдачу.
Воронина:
– Да. Слабее. Если в конфликте с отцом, допустим, мальчик понимает, что он бессилен, его отлупили, он ничего не может сделать. Он находит более слабого. И он делает тоже самое, только с более слабым ребенком. Получается, что эта агрессия переходит по цепочке.
Антонов:
– То есть, такие агрессивные стайки сбиваются дети, которые сами пережили унижение?
Воронина:
– Да. Они агрессивны, потому что они унижены где-то. И вот эта агрессия, которая не смогла выйти в противника, где его унижали, она выходит более слабому противнику. Родителям важно не унижать, не бить своих детей, а стараться как можно больше разговаривать, проговаривать. Когда я говорю, я злюсь на то, что ты сделал. Я тебя люблю, посыл, ты для меня все равно самый лучший, но я злюсь, что ты не делаешь уроки. На действия. Ребенок понимает, что действием он может исправить. А если он понимает, что он плохой как личность, это исправить невозможно. И он начинает делать все хуже поступки. И скатывается в анти…. поведение. Поэтому важно, чтобы родители внутри себя чувствовали, что я люблю его. Он для меня самый дорогой. Она для меня самая дорогая. Это мой ребенок, самый любимый.
Ионова:
– С другой стороны, существует еще такая проблема, гиперлюбовь, гиперопека, когда ребенок, наоборот, страдает от слишком всеобъемлющей любви родителей. Он даже бежит от этой опеки.
Воронина:
– Это уже не любовь. Это уже нагрузка такая, я тебя родила, и ты мой.
Ионова:
– Это уже эгоизм?
Воронина:
– Это собственничество такое, что мой ребенок, это мой ребенок. И чего я хочу, я хочу лазить в его телефон, в его вещи, смотрю все что угодно. Тогда у ребенка нет границ, нет пространства. Чаще эти люди, когда становятся взрослыми, они живут с мамами до сорока лет и не создают своей семьи. И страдают от этого, потому что у них нет ощущения, что я отдельная личность. И для таких родителей, конечно, нужно понять, что ребенок не может быть смыслом вашей жизни. У вас должны быть другие смыслы, работа, увлечения. По крайней мере, муж и жена, ваш первый ориентир друг на друга. А ребенок он вырастает, в подростковом возрасте он уже имеет свои телефонные звонки. Конечно, его контролировал надо. Контроль и шпионаж – это две вещи, грань между ними тонкая. Важно доверие. Что я ребенку доверяю. Точно также как важно и партнеру своему. Что я вырастаю, я доверяю ему. Когда что-то случится, тогда мы про это будем говорить. Конечно, родители скажут, а если случится что-то страшное, непоправимое? Ребенку, конечно, нужно рассказывать, предупреждать, что в интернете могут знакомиться ужасные люди, охотящиеся на детей, все опасности проговаривать. Но не следить. То есть, ребенок в 12 лет уже способен самостоятельно гулять с друзьями. Но родители не пускают. Они говорят, что мир опасен. И вот он сидит в своей каморке. Важно, чтобы к ребенку приходили друзья. Про адаптацию в школе. Я сталкиваюсь с родителями, которые говорят, что к нам не приходят одноклассники. Важно, чтобы ребенок знал, что может пригласить одноклассников домой.
Ионова:
– Действительно, очень важный момент, чтобы сами родители налаживали контакты с друзьями ребенка.
Воронина:
– Они позволяли ему. Потому что родители сами ставят ему границы. Нет, ты в гости не пойдешь, к тебе никто не придет. И конечно, дети, у кого эта граница открыта, можно ходить, они более тесно общаются, они более дружат. А если барьеры все поставили, то он и себе такие.
Антонов:
– Когда у родителей более открытые отношения с друзьями ребенка, это же тоже форма контроля. Кто друзья? Куда ходят?
Воронина:
– Да. Скорее, они придут к вам домой, посидеть, поболтать, чем они будут шляться где-то по улице. Родители боятся, бардак будет. Тогда дети ходят где-то по улице. Лучше, чтобы они домой пришли, чай попили, общались.
Антонов:
– Есть еще такой момент. Многие дети, они скрытые. Особенно в таком возрасте, когда начинается взросление, даже при хороших отношениях с родителями, ребенок больше отмалчивается. Такое бывает, когда ребенок становится колючим, когда он больше молчит. По каким признакам можно понять, что ребенок находится в стрессе, что у него что-то не так. Что это не просто какая-то поза, что такой период, а что-то происходит такое деструктивное.
Воронина:
– Деструктивное – это если ребенок сидит целыми днями в компьютере, если он не общается с друзьями, если он не хочет идти в школе. Такая замкнутость. Нет общения у ребенка. Значит что-то не так. Подростки часто замыкаются. Они часто не рассказывают родителям. Это нормально. Наверное, они должны знать, что посыл должен от родителей идти, что мы рядом. Если тебе нужно, мы всегда тебя выслушаем и поддержим. Чтобы у него было это ощущение, что я, если захочу, у меня есть куда придти. Он учится жить своей жизнью. Подростку важно свои отношения проживать самому, как-то учиться их строить. Он должен знать, что если мне нужно, у меня всегда дом открыт, и мама с папой меня ждут.
Антонов:
– В некотором смысле родители должны превратиться в каких-то ангелов-хранителей? Они не вмешиваются активно в жизнь ребенка, но они всегда рядом, и всегда с каким-то душевным теплом.
Воронина:
– Да. Тогда у ребенка есть безопасность. И у взрослого, когда он вырастает, есть вот это ощущение безопасности.
Ионова:
– И ощущение дома. То есть, ощущение того, чтобы не случилось, я могу прийти домой, вот эта точка дома, которая очень важна на протяжении всей жизни.
Воронина:
– Да. Это очень важно. Ребенку и взрослому. Потому что меня не оценивают, мне не говорят – плохой ты или хороший, а меня просто любят. Как в такой хорошей еврейской семье, где очень любят детей.
Антонов:
– До конца программы осталось совсем немного времени. И хотелось бы поговорить еще о такой проблеме, как проблема новичков. Часто родители переезжают. Дети идут в новую школу. Как адаптироваться ребенку в новом коллективе. Понятно, что ребята сангвиники, они адаптируются быстро. Для них любая компания это радость, себя показать, других посмотреть. Многим детям это трудно.
Воронина:
– Не многим. Я бы сказала, что всем трудно. Как любой взрослый человек, переходя на работу, меняя коллектив, это все равно мини-стресс. Для кого-то это макси, а для кого-то мини.
Антонов:
– В итоге даже может оказаться положительным стрессом. А в начале, все равно страшно.
Воронина:
– Все равно страшно. Любому ребенку страшно переходить в школу. Поэтому родителям нужно не бояться, а проговаривать эти страхи. Говорить, я понимаю, что тебе страшно, что ты никого не знаешь, в той школе у тебя остались друзья. Ничего, друзья будут приходить, мы будем продолжать общаться со старыми друзьями. И обосновать, почему мы переходим из школы. Если переезжаем, понятно. Чтобы ребенок не чувствовал себя вещью, которую взяли и перевезли. Родители делают свои дела, а меня так. То есть говорить, что мы понимаем, как тебе тяжело. Мы это понимаем, но у нас такая ситуация. Мы не могли по-другому. У нас работа меняется, либо район, мы квартиру побольше купили. Мы не смогли по-другому. Дать понять, что вы понимаете чувства ребенка, что ему тяжело.
Антонов:
– И чтобы ребенок понял мотивацию, чтобы принял ее.
Воронина:
– Да. Либо, тебе же нужна математика, у тебя математика хорошо идет, поэтому мы переходим в школу. Хорошо, когда есть практика в некоторых школах, знакомят ребенка до лета. Он уже видел класс, он пришел и познакомился. У него уже есть какие-то не фантазии о том, как это будет страшно, а представление, что я уже их видел. Если даже этого не было, все равно родителям важно проговорить страх и сказать, что присоединиться к этому страху. Мне тоже бывает страшно, когда я перехожу на новую работу. Я тоже не знаю, кто там будет. Если тебе будет плохо, если что-то не сложится, мы будем думать, что делать дальше. Давай там поставим какой-то рубеж. Два месяца. Посмотрим, как ты. Тогда у него будет чувство, что это не безвыходно, что меня там ткнули, и я должен как-то там выкарабкаться. А что родители слышат, родители меня понимают, что мне страшно. Если у меня не сложится что-то, то мы будем искать какое-то другое решение.
Антонов:
– То есть, давай постараемся, уж если ничего не получится.
Воронина:
– Если у тебя что-то не получится, то мы будем об этом думать. То, что тебе страшно, это нормально. Это не значит, что ты какой-то слюнтяй, и чего-то боишься. Это нормальная реакция, это нормальная человеческая эмоция, переживание. Да, страшно. Ничего, ты познакомишься. Вспомни, как ты пришел в первый класс? Ты там никого не знал, а через неделю у тебя уже были друзья. Ты кого-то еще не знал, а потом познакомился. У тебя будут новые друзья, у тебя будут и старые и новые друзья. Будет в два раза больше друзей.
Ионова:
– Кстати, вот такие совместные, позитивные воспоминания, это тоже очень хорошая семейная практика. Семейная психотерапия, можно сказать.
Воронина:
– Действительно. И переживания не только в положительном, но и о своих страхах рассказываем ребенку, что я тоже был такой же, как ты. Такое присоединение, то, что ты боишься, ничего в этом страшного нет. Это нормально.
Ионова:
– С другой стороны, здесь, наверное, тоже важно не перейти грань, то есть, не перевесить бы на ребенка свои страхи, рассказывая ему о них.
Воронина:
– Конечно.
Антонов:
– Рассказывать о них надо как-то с юмором, даже через призму лет прошедших.
Воронина:
– Нет, важно то, что вы с ними справились. Если вы с ними не справились, с этими страхами, то не надо об этом рассказывать. Надо рассказывать о тех страхах, которые я прожил, и как положительно я из них вышел.
Антонов:
– И какими они теперь кажутся смешными, маленькими, глупыми.
Воронина:
– То есть, какой исход был. Со всем можно справиться. И ребенок если будет чувствовать тот посыл, что я могу со всем справиться, то не будет ничего страшного, катастрофы.
Антонов:
– Спасибо вам огромное. В эфире радио и телевидения «Комсомольская правда» была программа «Красота и здоровье». Сегодня мы с детским психологом-аналитиком Марией Ворониной обсуждали, как не допустить стресса в первые дни учебы.
<<Самые интересные эфиры радио "Комсомольская правда" мы собрали для вас ЗДЕСЬ >>