Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+5°
Boom metrics

И похоронить некому... Российские актеры слишком горды, чтобы просить о помощи

Тело известного актера Александра Лебедева после смерти несколько недель пролежало в квартире
Актер Александр Лебедев был одним из выдающихся актеров своего времени, хотя его и задвигали на второй план

Актер Александр Лебедев был одним из выдающихся актеров своего времени, хотя его и задвигали на второй план

В прямом эфире телеканала и радио КП объявляем о старте акции по помощи пожилым актерам.

Танькова:

– К сожалению, у нас сейчас печальная тема. «И похоронить некому» – так она звучит. Мы говорим о знаменитом актере Александре Лебедеве, тело которого пролежало несколько недель в квартире после смерти. Это очень страшно, когда даже знаменитого человека некому даже проводить в последний путь, некому подержать за руку в последние секунды. Как он скончался, мы не знаем.

«Актер Александр Лебедев скончался на 82-м году жизни в своей квартире предположительно в конце августа – точная дата смерти неизвестна. Жена артиста прикована к постели, а их душевнобольная дочь Тамара не позволяла несколько дней забрать труп отца в морг. Сделать это удалось только после вмешательства милиции. Тамару скрутили и отвезли в психиатрическую клинику. В фильмографии Александра Лебедева любимые всеми картины. «Верные друзья», «Джентльмены удачи», «Война и мир» и многие другие. Всего он сыграл свыше полутора сотен ролей. И пусть это были не главные роли, но обаятельный артист своим появлением неизменно украшал любую ленту. В последний раз Лебедев появился на экране в 2007 году, исполнив яркий эпизод в сериале «Дело было в Гавриловке». А в конце минувшего лета Александр Иванович тихо умер в своей московской двушке недалеко от Мосфильма, где и проработал более полувека. Возможно, смерть актера так и осталась бы незамеченной, если бы не шокирующее событие.

– Он умер, мы его приказом снимаем с обслуживания, все, деньги не платим. Со 2-го числа соцработник, медсестра, вторая зам, я, наш директор, мы обращаемся во все инстанции. Мы наконец-то получили паспорта – его и ее, которые нам их больная дочь не давала и увезла с собой в больницу. Мы вот получили паспорта, сегодня их передали родственникам. Мы это делаем на общественных началах. Он лежит там 3 недели, а денег они не хотят вкладывать. 27-го уже списки уходят, как бомжа его похоронят…

Чтобы вынести труп, дверь пришлось ломать. Даже спустя несколько недель после смерти Александра Лебедева его тело находится в морге. И хотя Мосфильм и Гильдия актеров России готова выделить деньги на церемонию, похоронить его не могут до сих пор».

Танькова:

– У меня в гостях Людмила Васильевна Цветкова, актриса, режиссер-документалист. Елена Кондулайнен, несмотря на травму, пришла к нам говорить на эту очень важную тему. Елена Кондулайнен заслуженная артистка России, автор песен, член Гильдии киноактеров России. И, конечно же, наш коллега, уважаемый Михаил Панюков из «Экспресс-газеты». Собственно, он и рассказал нам эти страшные подробности.

Панюков:

– Да, я хочу сказать, что вот эти страшные кадры, которые мы видели, они сделаны корреспондентами «Экспресс-газеты» на прошлой неделе, в четверг-пятницу. То есть, эта история продолжается.

Танькова:

– Михаил, а к вам кто-то обратился или вы сами эту историю раскопали? Вообще, кто-то пытался бить в колокол?

Панюков:

– Мы очень часто пишем о старых актерах. Это, можно сказать, наша тема. И огромное количество нашей аудитории именно из-за этого часто и читают наши публикации. Мы первые написали про трагическую судьбу Тамары Носовой. Та же самая история – умерла в полной нищете и в не совсем здравом рассудке. Светлана Харитонова – одна из самых снимаемых актрис, может быть, она и не первого ряда, но она очень востребованная, по-моему, с 50-е по 80-е ее снимали очень много…

Танькова:

– Как так происходит? Почему такие люди умирают в нищете, а мы узнаем об этом только после их смерти?

Панюков:

– Это типичная ситуация для нашей страны, к сожалению?

Кондулайнен:

– Потому что актеры привыкли быть национальными героями, они будут в голоде и нищете умирать – пусть мне будет хуже, но от этого мне будет лучше. Потому что они национальные герои, они ни к кому не будут обращаться. Это нужно знать и понимать.

Танькова:

– То есть, журналисты не должны ждать, они должны сами…

Кондулайнен:

– Не только журналисты. Поймите, что раньше за них отвечали студии. Они работали в студиях и им оплачивали простои. Сейчас им никто не оплачивает ничего и они просто нищенствуют. И если бы вот не «Одинокая волчица» моя, не песни, которые я сочиняю, я бы тоже была бы сейчас в нищете…

Танькова:

– Да бог с вами!

Кондулайнен:

– Да я вас уверяю. Потому что забывают артиста. Дальше идут уже молодые актеры. И я вам хочу сказать, что это отнюдь небольшие деньги, у нас нет вообще индустрии, у нас не Голливуд. У нас получают копейки… Когда вот мне звонят и предлагают роль, говорят – вы знаете, мы сжаты в средствах… Артисты получают копейки…

Танькова:

– У нас вообще народ плохо живет… Я про другое. Я про то, что, в принципе, все-таки артист – человек публичный. И вот как вы сказали – почему он не обращается?...

Цветкова:

– Нет, обращаются, просто Лена не в курсе. Обращаются. Понимаете, у нас нарушается основной закон Конституции. Что каждый труд должен быть оплачен. У нас прекрасные законы в нашей стране, которые никто не выполняет. И человек, который остается на социальном обеспечении, уже в том возрасте, допустим, как было с Лебедевым и с другими людьми, должен следить специальный отдел в собесе. Потому что они уже живут на пенсию – больше ни на что, им никто больше ничего не дает. Студии «Мосфильм», студии Горького и других крупных студий теперь не существует. На студии «Мосфильм» забита каждая комнатка – это новая студия.

Танькова:

– Да, там снимается очень много телепередач…

Цветкова:

– Все, что хотите…

Кондулайнен:

– За участие в которых, между прочим, артистам не платят.

Цветкова:

– Да, да. Вот мы сейчас сидим здесь – все, кто здесь находится, все получают зарплату. А нам говорят – вы понимаете, мы вас приглашаем, но, вы знаете, у нас неучтено… И это не только вы. Почему вот мы с Леной не должны ничего получать?

Танькова:

– Но вы же сюда пришли не работать сейчас…

Цветкова:

– Нет, простите, это работа. Потому что вы вызываете меня на интервью – а я должна отвечать про то, что я знаю – а это тоже моя работа, я это изучала. Во-вторых, то, что я говорю, я трачу свое здоровье и энергию, я не просто равнодушно говорю…

Танькова:

– Нет, но вас же узнают молодые зрители…

Цветкова:

– Нет, чтобы меня узнали молодые – это другая, это реклама, это никакого отношения не имеет к вашей передаче и ни к кому. Реклама есть реклама… Когда мне звонят, я сразу отказываюсь. А к вам прийти я согласилась только из-за Лебедева, я его знала… Так вот, когда мне звонят и говорят – вы знаете, вот у нас проблемы… Я отвечаю – мои проблемы вы не решаете. Я уважаю свой труд, уважаю труд своих коллег и вообще уважаю людей трудящихся. За труд надо платить. А вы не платите! И не только вы. И то же самое происходит со старыми актерами. Николай Рыбников умирал так же…

Кондулайнен:

– Да и мы так же умрем!

Танькова:

– Хорошо, Михаил, вот это претензия вам – журналисты, которые пишете, почему вы не находите актеров, которые страдают от безденежья?

Панюков:

– Эти претензии совершенно не к нам. Потому что мы поднимаем эти вопросы. Вот этого человека, Александра Ивановича Лебедева в четверг могут похоронить, как бомжа, в общей могиле.

Танькова:

– А почему его могут похоронить, как бомжа?

Панюков:

– Кто должен давать деньги на это? Журналисты? Или кто?

Танькова:

– Хорошо, а где здесь расчетный счет?

Панюков:

– Какой расчетный счет, мы выяснили все это в четверг-пятницу…

Цветкова:

– Расчетный счет! Вы понимаете, как не стыдно нашему государству через телевидение выставлять расчетный счет для больных детей и для инвалидов?! У нас богатейшее государство, у нас нефть и газ!!!

Танькова:

– Браво, браво, Людмила Васильевна, пусть им будет стыдно, только мне плевать, стыдно государству или нет, когда умирают дети и умирают вот так…

Цветкова:

– Так государство должно за это отвечать. Потому что эти люди работали на государство!

Кондулайнен:

– Вот так и будут умирать актеры, потому что они заложники, потому что они жертвы идеологии.

Танькова:

– Так зачем нам эта идеология, может быть, ее сломать, этот стереотип?

Цветкова:

– Да они обращаются за помощью, им не дают.

Танькова:

– Людмила Васильевна, вот сейчас мы сидим и где-то там сидят другие старые актеры, которые, возможно, в такой же ситуации. А Михаил просто не знает…

Кондулайнен:

– Все в такой ситуации. Все актеры в такой ситуации. Просто никто об этом не скажет.

Панюков:

– Вы понимаете, я хочу напомнить, что вот эта трагедия происходит на фоне другой трагедии, которая более широко освещалась всеми СМИ, – с Александром Белявским. Вот это уж суперзвезда первого плана. Вот Александр Белявский, про которого говорят все – Фокс, Фокс, Фокс. А у него сотни фильмов, а еще голос его – это бренд отечественного кинематографа… Пока он был здоров, он был нужен всем. У него последний год перед инсультом было шесть фильмов. Как только он заболел – все. Да, нельзя сказать, что его совсем забросили социальные работники… Но – такая суперзвезда! – и он жил в бедности. Это ненормально.

Танькова:

– Я, как ведущая благотворительной рубрики, звоню и предлагаю, если вдруг выходят на меня люди, об актере рассказывают или о каком-то там еще деятеле рассказывают, или еще о ком-то, говорят, что в нищете человек находится. Звонишь, говоришь – давайте мы поможем? Мы напишем, вам люди помогут, потому что мы спасаем детей… Что мне говорит человек? Вот, допустим, был Юрий Карякин – он говорит, нет, извините, не надо. Почему? Нам стыдно.

Кондулайнен:

– Это очень стыдно. Потому что ты там блистал, ты кого-то учил, как жить, понимаете, с экрана. А теперь ты с протянутой рукой? Тебе плюнут в лицо и скажут – а чему ж ты нас учил?

Танькова:

– Думаете, обязательно плюнут?

Кондулайнен:

– Конечно. А тем более, сейчас. Наше общество сейчас только настроено на деньги. Сейчас кто главенствует? Деньги. Люди с деньгами. Сейчас только сила. Если ты нищий, над тобой посмеются…

Цветкова:

– Та же самая молодежь, которая вообще ничего не понимает. У нас молодежь сейчас необразованна, невежественна. Я сейчас снимала кино, называется «Детская нравственность»….

Кондулайнен:

– Потому что они в цинизме растут…

Цветкова:

– Вот я проводила беседы, начиная с элитной школы и кончая детскими домами, вы знаете, у меня волосы вставали дыбом. Они абсолютно ничего не знают, ничего не понимают и понять ничего не хотят. Им неинтересно. У них очень слабые педагоги.

Кондулайнен:

– Потому что сейчас идеология – деньги. Поэтому они видят, как живут люди. Если ты с деньгами – ты выживешь. Без денег ты ничто и никто.

Панюков:

– Нет, эта проблема общая. Вот вы ругаете молодежь, но молодежь тоже разная бывает, поверьте мне. Допустим, они Ленина не знают, а Оскара Уайльда читают и смотрят…

Цветкова:

– Вот у нашего поколения были какие-то кумиры экранные, допустим. Тот же Белявский, к примеру, но в другом каком-то фильме…

Кондулайнен:

– Да потому что такая идеология была.

Панюков:

– Тогда секса не было, а секс-символ был – Урбанский…

Цветкова:

– Да не то что там секс-символ, а просто мужественный он был, мужественный. А сейчас посмотрите, какие на экране герои? Менты, которые убивают друг друга. Менты-оборотни, которые тоже убивают друг друга. Обязательно картины про плохих, и один какой-то несчастный хороший, но его прибили. И что такое здесь воспитывается?

Танькова:

– И из-за этого Александр Лебедев умер в нищете? Ну, при чем здесь это?

Цветкова:

– Нет, не из-за этого. Они делаются хладнокровными, бездушными и поэтому….

Танькова:

– Подождите, я еще раз говорю – проблема в том, что сами люди не обращаются, они привыкли быть великими, да, безусловно. Но когда им нужна помощь, давайте впустим эту помощь…

Цветкова:

– Я знаю, что Лебедев обращался.

Кондулайнен:

– Понимаете, это должна быть постоянная помощь. Должны посадить на какую-то зарплату. Как было раньше, когда кинематограф существовал, когда он был конкурентен с мировым кинематографом… Послушайте, сейчас сотни артистов, которые выброшены и они будут также умирать в нищете и будут молчать. И так же у них будут отбираться квартиры.

Панюков:

– Я с Еленой не соглашусь. Здесь требуется система. Не молодежь в этом виновата же, да? Должна быть система. Мы вчера в радиоэфире «Комсомольской правды» поспорили с уважаемой ведущей. Она сказала, что вот поехал Крамаров на запад, но там ему было плохо, он там был никому не нужен, а здесь он был звездой… И это правда. Но потому что он там был неинтересен. Но в социальном плане он был защищен. Он рассказывал, что он был потрясен, когда маленькая, проходная роль и его просто не указали в титрах. Ну – не указали и не указали, думал он. А профсоюз актеров за него вступился. Он там получил какую-то очень хорошую сумму. Он был очень обеспеченным человеком.

Танькова:

– А у нас по всем каналам появляется Никита Михалков, который во всеуслышанье говорит – я помогаю старым актерам. А вы приходите и говорите, что это неправда.

Цветков:

– Это правда. Но он не может всем помочь.

Кондулайнен:

– Поймите, потому что все эти артисты Советского Союза, они сейчас многие годы не снимались, они не имеют работы… Вот я сейчас снялась в фильме «Отцовский инстинкт», он уже везде – в интернете и его воруют, скачивают и смотрят. И как при этом получить обратно деньги? Отбить те, которые были затрачены?.. Нужно законы принимать…

Танькова:

– Елена, я вас понимаю, но дело в том, что, если мы будем ждать, пока заработает система, я боюсь, что мы все вымрем, а не только старые актеры.

Цветкова:

– Поймите, Никита Сергеевич Михалков действительно помогает актерам, дает деньги на операции. Но, понимаете, у него же карман нерезиновый, он же не может всем дать… Это не только проблема Союза кинематографистов, это проблема государственная. Нет такого системного закона, что, если человек попал в такую ситуацию, как, допустим, Лебедев – у него такая семья и такая дочь – это должно быть особое повышенное внимание не благотворительности, а государства.

Танькова:

– Да, я вас поняла, система должна быть – это не обсуждается. Людмила Васильевна, вы знали, что Александр Лебедев в такой ситуации?

Цветкова:

– Нет, не знала.

Танькова:

– Хотя вы с ним дружили…

Цветкова:

– Нет, я его видела последний раз очень давно, мы снимали на Первом канале юбилей съемки «Гаража».

Танькова:

– Вы там играли даму с шапкой?

Цветкова:

– Да. И он при мне подошел к Рязанову и сказал – Эльдар, мне очень плохо, я ничего не получаю, мне вообще не на что жить. Рязанов дал ему свои деньги. Но Эльдар Александрович не может же ему все время давать свои деньги… Потом он говорит – ты позвони хотя бы в Гильдию актеров, скажи. Я думаю, что он звонил в Гильдию, говорил, я не думаю, чтоб не говорил… Но, понимаете, в чем проблема? Дело в том, что не каждый актер, даже пока еще не больной, но который остался без профессии, вряд ли он поменяет свою профессию. Не могут они решиться на такое. Некоторые решаются – берут сумки клетчатые, едут в Польшу, в Турцию… и сами себе начинают зарабатывать. Я таких очень многих знаю…

Танькова:

– Да, я тоже таких много знаю.

Цветкова:

– Да. И я считаю, что они этим свою жизнь спасли. Но есть люди, которые не могут переломить свое собственное состояние….

Танькова:

– Скажите, а если бы позвонили Александру Лебедеву и предложили ему свою помощь, он бы согласился? Вот именно на благотворительность?

Цветкова:

– Конечно. Я просто уверена.

Танькова:

– Так, значит, все-таки проблема в том, что, наверное, мы не знаем, мы не можем выцепить тех людей, которым нужна помощь…

Панюков:

– Я вот хочу сказать, что, если до четверга не найдутся какие-то люди, которые возьмут на себя организацию этих похорон, его похоронят в общей могиле с бомжами. И я хочу сказать – вот, знаете, есть эксклюзивы, которыми гордишься, а есть эксклюзивы, которым ужасаешься. Александр Иванович Лебедев не был великим актером…

Танькова:

– Я хочу сказать, что да, имя мне ничего не сказало, а, когда я увидела лицо, я сказала – конечно, я его знаю.

Панюков:

– Да, есть актеры-светила, а есть актеры-солнечные зайчики. То есть, даже в освещенной комнате солнечный зайчик не дает света, но на него обращаешь внимание, он к себе привлекает. Вот он из таких актеров.

Танькова:

– Когда ваши коллеги пришли в эту квартиру, что они там увидели?

Панюков:

– Этот человек умирал в бомжатнике, извините за выражение. Там настолько физиологичные подробности, что их производить просто невозможно. Это запах, грязь, нечистоты и так далее. И там жила его жена Анна Николаевна, она немощная, она прикована к постели. И до последнего времени там жила его дочь психически больная.

Танькова:

– Которую, кстати, никто не признал психически больной.

Панюков:

– Ее сейчас госпитализировали, да. И непонятно, когда он умер. Он умер, видимо, в конце августа, но точно никто этого не знает. Это мы так предполагаем.

Танькова:

– Но ведь кто-то помогал этой семье, кто-то там был. У нас сейчас на связи уважаемый человек – Нина Петровна Родионова, сотрудник центра социального обслуживания Раменки. Я надеюсь, она немножко прольет свет на эту историю. Нина Петровна, вы можете нам рассказать, кто же помогал этой семье?

Родионова:

– Эта семья была на обслуживании центра социального обслуживания Раменки. Туда приходили два человека – социальный работник и медицинская сестра. 31 августа в квартире были соцработник и медсестра. Значит, он умер или с 31-го на 1-е, или с 1-го на 2-е сентября. Дочь его вызвала скорую помощь 2 сентября. Но дело в том, что девушка психически нездорова, кстати говоря, она состоит в ПНД с 1997 года.

Танькова:

– То есть, информация о том, что никто не знал, что она сумасшедшая, неверна?

Родионова:

– Да, неверна. Она состояла на обслуживании. Она сама вызвала скорую помощь, вызвала милицию.

Танькова:

– Она вызвала скорую помощь уже к трупу?

Родионова:

– К трупу. Ну, вероятно, что-то с ней произошло, ее, наверное, переклинило и, конечно, в квартиру она их почему-то не пустила. Но она не принимала лекарств, вполне возможно, что у нее был нервный срыв. Пришлось квартиру взламывать. Поставили смерть ему 2 сентября. Так что он не мог лежать. Дело в том, что Александр Иванович был человек тоже своеобразный. Когда он болел, то он не позволял врачам себя осматривать, а без его разрешения никто этого сделать не мог, сами понимаете.

Танькова:

– Он не позволял даже подходить к себе медсестре?

Родионова:

– Да. Медсестра ему мерила давление, но у него были пролежни и обрабатывать их он не позволял.

Танькова:

– А почему, как вы думаете? Что это такое было?

Родионова:

– Я думаю, здесь просто старческая деменция. Вы знаете, он был общительный, веселый, здоровый, добрый человек, а, когда стал себя чувствовать неважно, то ему не хотелось показывать свои болячки.

Танькова:

– То есть, это все-таки гордость, да?

Родионова:

– Да, это гордость.

Танькова:

– Чувство собственного достоинства, которое превратилось в комплекс такой?

Родионова:

– Да.

Танькова:

– Нина Петровна, а неужели там нет никого, кто мог бы убраться? Это даже претензия не к соцработникам, я понимаю, какой у вас объем работы… Но ведь рядом есть другие люди – соседи… Если бы у меня напротив просто какая-то бабушка жила и от квартиры, как говорится, пахло, запах жуткий шел, я бы помыла пришла к ней, я бы у нее убрала, мне это нетрудно. Почему люди не помогли?

Родионова:

– Проблема в том, что Тамара просто нам не разрешала. Я сама была в этой квартире. Мы предлагали помощь, я лично сама разговаривала. Она соглашалась, но не позволяла выбрасывать ни-че-го.

Танькова:

– То есть, целиком и полностью Тамара держала весь дом в руках, пользуясь тем, что у нее на руках два инвалида практически?

Родионова:

– Да, да.

Танькова:

– А в каком сейчас состоянии оставшаяся в живых жена Александра Лебедева?

Родионова:

– Она в тяжелом состоянии, но социальный работник ходит к ней, и медсестра, несколько раз в день, ее кормят…

Танькова:

– У нее в квартире сейчас убрано? Там чисто?

Родионова:

– Нет, на данный момент еще нечисто, потому что денег на уборку у нас нет. Там нужна глобальная уборка. Сейчас у нас в первую очередь мы хотели бы похоронить Александра Ивановича, но на сегодняшний день, несмотря на весь ажиотаж вокруг его имени, никто, кроме Мосфильма, денег не дал.

Танькова:

– Нина Петровна, я лично, как журналист «КП», готова выделить какую-то сумму из своей зарплаты и, думаю, огромное количество людей сейчас ждут от вас каких-то советов – где взять счет, где получить информацию, как помочь вдове Александра Лебедева?

Родионова:

– Сейчас три его родственника были у меня здесь, пожилые люди. Они из своих нищенских пенсий оплатили часть похорон.

Танькова:

– Нина Петровна, вы можете открыть счет? Вы можете пообещать нам, что вы откроете счет и мы его напечатаем? Вы готовы нам дать счет?

Родионова:

– Нет, к сожалению, я не могу, это не входит в мои полномочия, этим кто-то другой должен заняться.

Танькова:

– А кому же нам обращаться?

Родионова:

– Не знаю, может быть, профсоюз актеров кино? Кстати, вчера звонила девушка, она сказала, что она из профсоюза актеров эпизода – мы не нашли этот профсоюз в интернете…

Кондулайнен:

– Такого нет профсоюза. Это мошенники.

Родионова:

– Вот она приезжала в морг, сказала, что привезла 35 тысяч, я попросила ее оплатить услуги морга, но она этого не сделала.

Танькова:

– Это мошенники. Если мы, журналисты, подъедем, сами скинемся и привезем деньги, вы нам покажете того человека, которому нам вручить эти деньги за похороны?

Родионова:

– На сегодняшний момент похороны оплатили. Но Анна Петровна Лебедева нуждается в помощи, может быть, это родственники, мы, к сожалению, государственная служба, не имеем права принимать деньги и брать на себя такую ответственность…

Танькова:

– Понятно. А убраться в квартире, если вызовутся люди, вы согласны принять бригаду?

Родионова:

– Конечно, обязательно.

Танькова:

– Отлично. Спасибо вам огромное. Уважаемые наши зрители, если вы готовы помочь вдове Александра Лебедева убраться в квартире и помочь как-то деньгами, пожалуйста, откликнитесь. Я думаю, что мы в ближайшее время на страницах «КП» и на нашем сайте укажем, куда можно либо пересылать деньги, либо куда приходить с вениками и совками. Я надеюсь, что это будет реальная помощь и я в ней обязательно поучаствую.

Я вот не понимаю – спрашиваю: куда передать, кому передать? Говорят – денег не дают, но куда передать, мы не знаем.

Панюков:

– Послушайте, вот журналист «Экспресс-газеты» Лариса Кудрявцева была одна из немногих журналистов, которых допускали в квартиру Белявского. И неоднократно мы писали о его тяжелом положении, при том, что он держался достаточно бодро и т.д. Там не было такой нищеты, не было. Но жил он очень бедно. Но что еще надо? Как еще журналисты должны привлекать внимание?

Танькова:

– Да напечатать счет.

Панюков:

– Позвольте, моя точка зрения, что актеры в этой стране не должны протягивать руку – это ненормально. Очень многие люди пишут – есть вот действительно заслуженные шахтеры, учителя, врачи, которые тоже умирают в нищете – почему вы педалируете эту тему? Зачем вы в особую категорию актеров выделяете? Это справедливо в том, что за достойную жизнь надо бороться для всех людей. И это правильно. Но актеры – это действительно особая категория. Особенно это поколение. Они заработали для государства миллионы тех, настоящих рублей. При этом, эти деньги огромные они продолжают зарабатывать для кого угодно, только не для себя… Все эти фильмы показывают по телевизору, получает канал рейтинги, продают рекламу туда, бизнесмены тоже наживаются, все зарабатывают, – только не эти актеры. Это ненормально…

Танькова:

– Ну, давайте опять сейчас продолжим говорить про систему, а в это время люди будут умирать. А давайте просто поможем конкретным людям, прямо сейчас… Сначала одной вдове, потом второй, третьей, десятой… Бог с ней, с системой.

Панюков:

– Нет, система это очень важно и это самое слабое.

Танькова:

– Я с вами согласна. Людмила Васильевна, почему Гильдия не берет на себя открытие этих счетов?

Цветкова:

– Я не знаю бюджета Гильдии, но, думаю, что там тоже очень небольшой бюджет. Я понимаю, что Валерия Александровна Гущина помогает, у нее наверняка есть списки, кто живет плохо. Но, вы понимаете, сколько народу живет плохо. У Гильдии нет такого бюджета, чтобы всех обеспечить. Конечно, в последнюю минуту они собирают деньги и посылают…

Танькова:

– Да хороших людей только много, вы поймите, они откликнутся, только нужно им доказательство, что это пойдет не на машину кому-то…

Цветкова:

– Но, дело в том, что вся продукция кинематографии Советского Союза кормила всю педагогику и всю медицину. Это огромные деньги были. На этом все строилось. Если вы думаете, что актеры и при Советской власти получали большие деньги, ничего подобного. Но таких случаев при Советской власти не было. Мы проблему эту сейчас никогда не решим. Мы соберем, здесь крохи дадим, здесь крохи дадим… Дело-то именно в системе.

Танькова:

– Но вдова Лебедева сейчас так не считает, что ей эти крохи не нужны. Вот ей сейчас нужны именно просто собранные деньги.

Цветкова:

– А завтра еще один актер умрет, опять будет передача?

Танькова:

– Давайте их всех вычислим и хотя бы по крохам будем им помогать. Елена, я не права?

Кондулайнен:

– Я про это в самом начале и говорила, что это система, что нужно как-то смотреть, чтобы помогать тем, которые еще не умерли, которые живут, понимаете. Про Гильдию вы говорили здесь, я вот недавно заходила, деньги платила, за этот год уже. Заранее заплатила. Но многие не платят просто эти взносы, которые должны платить… они очень маленькие, но и их люди не платят годами. А потом хотят, чтобы что-то им… А куда меценаты делись? Сейчас вот очень многие стали миллионерами… Они же существуют на те же народные богатства наши, которые, может быть, и нам принадлежат, может, они хоть какую-то кроху дадут этим людям? Может быть, адресно попросить каких-то олигархов, чтобы они как-то отсчитывали и вот этим людям, которые еще из Советского Союза?

Танькова:

– Но дело в том, что многие не знают…

Кондулайнен:

– Так надо обратиться, может быть…

Танькова:

– Ну так вот, понимаете, вот сейчас люди взяли ручку и готовы записать, куда посылать деньги…

Кондулайнен:

– Нет, не так, а просто, может быть, создать какую-то группу инициативную, прийти к этим олигархам и попросить.

Танькова:

– Лен, кому давать деньги? Вы верите Гильдии актеров? Или еще кому-то?

Кондулайнен:

– Гильдия занимается своими делами.

Танькова:

– Профсоюз?

Цветкова:

– Забудьте это слово, у нас нет профсоюза, у нас Союз кинематографистов есть.

Кондулайнен:

– Надо, чтобы какая-то группа занималась вот этими артистами, которые из Советского Союза, которые жертвы идеологии, понимаете.

Танькова:

– Так кто ее создаст? Где те люди, которым доверят, как вы считаете?

Цветкова:

– Да нет, ну здесь Союза кинематографистов России достаточно, при чем здесь профсоюз? У Михалкова тоже не резиновые карманы, он же часто свои собственные деньги отдает. Я вам говорю, что проблема вся в государственности. И мы не решим эту проблему никогда. Возьмите отношение к инвалидам, отношение к бедным и к таким-сяким во всех странах. Со времен Наполеона во Франции есть дом инвалидов, в центре Парижа, они же там следят за тем, кто у них инвалид… В Германии нет такого, что у нас. Это страну, которую мы победили во время Великой Отечественной войны. У них нет бомжей, вы понимаете? А у нас все это есть. И я считаю, что у нас богатейшее значимое государство, которое обязано продумать эту ситуацию и помочь деньгами и Союзу кинематографистов, и той же Гильдии кинематографистов…

Танькова:

– Людмила Васильевна, обычные люди не знают ничего об этой кухне, вы можете посоветовать, кому нам доверять, кому нам надо дать эту сумму и точно знать, что эти деньги не пойдут кому-то на машину, не пойдут на устройство каких-то там собственных юбилеев, а пойдут действительно бедным людям, которые живут в таких жутких условиях. Кому нам передать деньги? Назовите фамилию.

Цветкова:

– Сначала соберите деньги на Лебедева.

Кондулайнен:

– А потом адресно, по фамилиям, спросите у Гущиной именно фамилии старых актеров и отдайте им в конвертах эти деньги.

Панюков:

– Я предлагаю сделать новую передачу и пригласить сюда Гущину – к ней у нас много вопросов. Никто не сомневается в том, что она работает, но есть очень много к ней претензий и понятно, что для нее это будет непростой разговор. Но логично с ней это обсуждать… Но вот давайте прямые счета этих людей, прямые, не Гущиной вы пересылаете, а вот этим людям – это интересная идея.

Танькова:

– Да, шикарная идея. Скажите, доверять вот госпоже Гущиной можно, если мы в данном случае приглашаем ее, говорим с ней, она рассказывает про этих людей…

Кондулайнен:

– Так откроется каждому просто счет…

Танькова:

– Людмила Васильевна, как вы считаете, если это будет массово, люди перестанут стесняться?

Цветкова:

– Перестанут. Они согласятся, я думаю. Потому что когда это в такой форме, соответствующей, не унизительной форме, то согласятся. Потому что Гильдия актеров России во главе с Гущиной тоже много раз приезжала к Носовой, они хотели ей помочь, но она ж тоже никого не пускала.

Панюков:

– Но, вы понимаете, эти люди – та же вот супруга Александра Ивановича – это люди с надломленной психикой. Годы нищеты и вот такого состояния… Это ж не за месяц произошло, не за год. И, смотрите, они все похожи вы себе не представляете, до какой степени. Тамара Носова – психическое отклонение, там ужасные условия у нее были… Светлана Харитонова – тоже… Удивительно, как похожи судьбы этих людей.

Танькова:

– Безусловно… Но сегодня для меня самое важное, что мы нашли решение, как переломить ситуацию, чтобы они не воспринимали нас, как врагов. Я очень сильно надеюсь на вашу поддержку, чтобы пригласить госпожу Гущину к нам на передачу, вы, думаю, придете тоже. И мы, действительно, может быть, такую программу откроем? Уважаемые зрители, я очень сильно надеюсь, что вам наша идея понравится, вы можете заходить на наш сайт и высказываться, мы обязательно прочтем ваши отклики. А я хочу вспомнить в конце строчки Шпаликова, который когда-то сказал: «Но только б мы не забывали живыми людей дорогих, обидами в них не стреляли, живыми любили бы их». Любите актеров живыми, не обижайте друг друга!

<<Самые интересные эфиры радио "Комсомольская правда" мы собрали для вас ЗДЕСЬ >>