Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+2°
Boom metrics

Калининград больше не зависит от транзитного газа

Обсуждаем с известным публицистом создание плавучего регазификационного терминала в западном регионе страны, обострившиеся отношения Турции и Сирии, и как события, получившие название «Кровавого воскресенья» поменяли историю царской России
Обсуждаем главные новости с Николаем Стариковым

Обсуждаем главные новости с Николаем Стариковым

В. Ворсобин:

- Начнем с газовой проблемы, даже торжества газового, которое случилось в Калининграде. Путин лично приехал туда и запустил СПГ-терминал – терминал, который концентрирует в себе сжиженный газ – и временно даже была парализована газовая ветка, ведущая через Литву. То есть, Литва лишилась российского газа. Я правильно рассказываю, Николай?

Н. Стариков:

- Как всегда, не совсем правильно… При этом была отключена, а не парализована, система подачи газа через транзитную трубу, через наших литовских «партнеров». Вопрос – зачем все это делается? Потому что при сообщении этой новости нам говорят, что экономика при этом еще не рассчитана. Президент, открывая терминал, сразу сказал, что, конечно, сжиженный газ дороже – о чем мы, собственно говоря, все время говорим нашим европейским партнерам – поэтому надо, чтобы эти поставки никак не сказались на потребителях Калининградской области. И тут же мы читаем, что правительство, оказывается, еще только думает, как это сделать. Поэтому проект абсолютно не экономический, перед нами определенные действия по предотвращению возможных действий наших партнеров, которые захотят осуществить, например, газовую блокаду нашей Калининградской области. То есть, это оборонительное мероприятия. Оценивать их в деньгах очень сложно. Потому что здесь как бы – ну, где предел того, сколько мы готовы заплатить за свою безопасность? Приведу пример опять же связанный с Ленинградом блокадным. В сложнейших условиях пришлось прокладывать такой энергетический кабель. Помимо вот дороги жизни, по которой шел хлеб, продукты, которые спасали жизни ленинградцев, был проложен еще и энергетический кабель, очень похожий на то, что сейчас Россия проложила в Крым. Вот если бы он был проложен в довоенное время, то, конечно, снабжение электричеством блокированного Ленинграда было бы куда проще и понятнее. Вопрос – это стоило каких-то денег? Конечно, стоило. Нужны ли были эти траты? Ну, кто-то, наверное, мог накануне войны сказать – да вы что такое предлагаете? Чтобы немцы блокировали город трех революций? Да быть того не может! Вы предлагаете народные деньги закопать в Ладожское озеро! Так что здесь оценивать деньгами вот такие оборонительно-экономические мероприятия, я считаю, очень сложно, поэтому правильно. Особенно мне понравилось название для нашего плавучего терминала газификации – «Маршал Василевский». Это, напомню, один из выдающихся наших военачальников, министр обороны в послевоенное время. Так что, в принципе, все нормально – «Маршал Василевский» охраняет Калининградскую область.

В. Ворсобин:

- Но, может быть, все не так трагично? На самом деле, специалисты говорят, что мы просто рекламируем на западе свои технологии, мы сейчас все больше и больше добываем газа и его сжижаем на промышленных объемах, и мы строим этот терминал, показывая, что не только американцы развивают промышленность, но и мы. Возможно, нет никакого полувоенного, военного, а есть вполне мирные интересы. Кстати, я не зря говорил о парализации литовской энергосистемы… на самом деле, она была очень временной… Дело в том, что мы купили это право поставлять газ через эту систему до 2025 года. Пользуемся мы ею или нет, эти деньги все равно идут в Литву. Есть просто горячие головы, которые говорят, что мы таким образом наказываем Литву, но на самом деле литовцам все равно – идет через них газ или нет, они совершенно независимы от российского газа. Тем более, что Брюссель делает все, чтобы восточная Европа мало от нас зависела. Мне кажется, идет история бизнесовая – то есть, мы рекламируем свои возможности и продвигаем потихонечку свой газопровод в Германию.

Н. Стариков:

- Не так, уважаемый коллега. Если мы кого и рекламируем, то наших маршалов. Маршалов, как известно, мы тоже отправляли в Европу, напомню вам, что министром обороны Польши был один из выдающихся наших военачальников. Так что вот теперь мы еще и маршала Василевского рекламируем, наверное, намекая, что, ребята, на экспорт маршалы у нас отправляются только в ситуации ваших нападений на нас. Поэтому давайте жить мирно и тогда будет идти газ.

В. Ворсобин:

- Я все понимаю, но только этот газ, как вы правильно сказали, очень дорогой получается. То есть, поставлять его в Калининград вот на эту станцию будет намного дороже, чем так же поставлять его через Литву, как и раньше. Это какой-то аварийный вариант для возможной войны.

Н. Стариков:

- Это аварийный вариант.

В. Ворсобин:

- Хотя хотелось бы, чтобы это приносило все-таки деньги и какие-нибудь для народного хозяйства плюсы. Но, возможно, это и получится…

Н. Стариков:

- Я предлагаю некий промежуточный итог подвести. Мы с вами согласились с тем, что открытие этого плавучего терминала, этой альтернативной схемы газоснабжения Калининградской области, - это все-таки оборонительное мероприятие, которое очень сложно оценивать экономически, хотя вы и пытаетесь это выдать за некую рекламную кампанию. С другой стороны, вы так неосторожно сказали, что Литва не зависит от поставки газа из России. Тогда возникает вопрос – а что является альтернативой российскому газу? И тут выясняется, что альтернативой российскому газу является – о, чудо! – сжиженный газ. Только не российский, а американский. Поэтому, конечно же, прибалтийские демократы сразу же чувствуют разницу между тоталитарным сжиженным российским газом, который теперь в Калининграде, рядом с ними, есть, и демократическим американским сжиженным газом, который приплывет издалека. Это так, как сейчас на Украине…

В. Ворсобин:

- Я все время удивляюсь вашей способности любой бизнесовый и хозяйственный вопрос вводить геополитику. Чтобы вы знали, в Литве уже давно стоит станция СПГ, это стоило бешеный денег, честно говоря, и вся Литва мучилась, финансируя этот проект. Это я к тому, сколько вообще эта музыка стоит. А тот терминал, который построен в Калининграде, кстати, построил Тимченко, его компания. Тимченко, как известно, в хороших отношениях с Владимиром Путиным. То есть, заказ пришел туда, куда надо… поэтому я совершенно уверен в ваших словах, что никакой бизнес-составляющей в этом нет, а одна оборона. То есть, взяли деньги, освоили их и теперь, как вы говорите, идет такая мысль, что это во благо России и чтобы там не случилась война. Ну, хорошо, давайте на этом и остановимся.

Н. Стариков:

- Двигаемся дальше.

В. Ворсобин:

- Да. Вот что нам пишут. «Это диверсификация поставок газа, чтобы они никак не зависели от стран-транзитеров», - очень умно написал Юстас. «Стариков, неужели вам не стыдно выступать перед народом?»… Ну, что, закрываем мы газовую тему…

Переходим на ситуацию в Сирии… Вы ожидали, что США не будут уходить из Сирии, хотя объявили об этом, только из-за того, чтобы защитить курдов? Что за сказки творятся в Сирии, Николай?

Н. Стариков:

- Ну, не совсем так. Мы с вами говорили о том, что англосаксы, в данном случае, наши американские партнеры, в кавычках, они всегда готовы кого-то предать, если изменяется конъюнктура, если они видят свои интересы как-то иначе. В данном случае они предали курдов. Они их действительно предали, и об этом все говорили, которые более-менее знает историю взаимоотношений англосаксов с курдами и вообще с кем бы то ни было. Речь шла о том, что курды самопровозгласили отдельное государство на территории части Ирака и части Сирии, американцы как-то это крышевали, а теперь сказали – а мы уходим. Ситуация такая, что американцы стараются ее все больше подвесить или запутать. Мне стало интересно, что же думают турецкие аналитики по поводу всего этого? Я занялся изучением этого вопроса. Хочу сказать, что сейчас это не так сложно. Достаточно зайти на сайт турецкого агентства «Надало», где вы прочитаете много материалов аналитического свойства на русском языке, которые написаны турками из турецких позиций, которые для нас частично приемлемы, частично нет. Так вот что интересно. Во-первых, Турция занимает яро антиасадовскую позицию. Если вы пороетесь в материалах, вы увидите, что турки считают количество зданий, разрушенных в Сирии в 2018 году, не забывая в скобочках написать, сколько из этих зданий разрушил кровавый режим Башара Асада. Это первое. Второе. Курдов они, естественно, делят на две части. Говорят, что есть курды мирные и есть террористы. Таким образом, свои действия в Сирии они прикрывают желанием как раз защищать все мирное население Сирии, в том числе, от кровавого режима, а террористов уничтожать. За несколько последних дней информация была очень разная о взаимоотношениях Турции и США. Дело в том, что Джон Болтон, который олицетворяет сегодня американскую внешнюю политику, прилетел в Израиль и дал интервью местным СМИ, в котором сказал, что уход США из Сирии обусловлен, оказывается, некоторыми условиями. И условий этих два, и условия эти выдвигаются в сторону Турции. Первое условие – турки должны де дать гарантии «курдским бойцам». И второе – должна продолжиться борьба с запрещенной в России террористической группировкой ИГИЛ. Вот слова о курдских бойцах вызвали немедленный отпор из всех информационных ресурсов Турции. Выступил пресс-секретарь президента, выступил еще один связанный с информационной повесткой дня также турецкой власти. Один из представителей одной из крупных турецких партий. Все, как один говорят, мы не знаем никаких курдских бойцов, мы знаем террористов. И вообще, Турция не обсуждает вопросы своей безопасности.

В. Ворсобин:

- Другими словами, США никуда не уходят. То есть, Пентагон пересилил президента, который объявил в декабре о том, что США уйдет, и таким образом Америка остается в игре и наши торжество и радость по поводу ухода американцев, преждевременны.

Н. Стариков:

- Ну, торжествовали очень наивные люди, которые знают, что американцы прощаются, но не уходят. Вот они из Афганистане ушли уже при Обаме несколько раз. До сих пор там сидят. Конечно, они из Сирии совсем уходить не будут. Но Турция делает шаги для того, чтобы вынудить их к этому. Поэтому турки говорят, что да, мы готовы взять на себя ответственность за мирное население приграничных районов, но у нас тоже есть требования. Во-первых, нам должны переданы быть американские опорные пункты и военные базы, чтобы террористы не могли ими пользоваться. И вообще, нас, турок, очень сильно беспокоит судьба тяжелого вооружения, которое туда свезли американцы. Поэтому оно должно быть передано нам, туркам, или должно быть вывезено в закрома Пентагона.

В. Ворсобин:

- Другими словами, они обрекают курдов на истребление. Имеется в виду военных курдов. Я не думаю, что Турция будет гарантировать жизнь курдским террористам. То есть, будет большое истребление курдских формирований – вот и все.

Н. Стариков:

- Будет продолжение войны. И вот самый интересный последний аналитический материал, который появился на этом турецком информагентстве, который рассказывает ту версию, с которой я на самом деле полностью согласен. Вашингтон пытается поссорить между собой Иран, Россию и Турцию. И, собственно говоря, мне кажется, это и есть суть происходящих событий. То есть, американцы как бы назначают Турцию главной по решению сирийской проблемы, при этом торгуются с ней, как она должна решать эту проблему или не должна, и в этой ситуации невольно стараются противопоставить Анкару Тегерану и Москве.

В. Ворсобин:

- А чего противопоставлять? Тегеран и Анкара находятся на противоположных позициях... Как вообще Россия умудряется этих игроков держать на расстоянии друг от друга? Вообще коалиция Россия-Турция-Иран, мягко говоря, очень сомнительная. Потому что Иран и Турция это два соперника.

Н. Стариков:

- Она не сомнительная, она сложная. И мастерство дипломатии заключается в том, чтобы усадить за один стол те государства, у которых есть точки соприкосновения, но есть и точки отталкивания друг от друга. И, наконец, в некотором смысле ставя точку турецкой аналитике, с которой мы частично согласны, турки пишут, что вот это изменение американской позиции, о том, что мы не просто уходим, а вот вы гарантируйте, пожалуйста, сохранность курдских отрядов, связано с тем, что американцы планируют использовать, по турецкой терминологии, курдских террористов в борьбе против Ирана.

В. Ворсобин:

- Я не думаю, что вот эти ребята – имеется в виду Тегеран и Анкара – рвутся вложить деньги в Сирию для восстановления. Единственный кошелек, который видит сейчас Асад, это московский кошелек. Потому что кто еще будет восстанавливать эту прекрасную республику? У нас исторически получается, что это делаем обычно мы. Правильно? На наши деньги будет в итоге Сирия восстановлена:

Н. Стариков:

- Неправильно. Нет. Во-первых, у нас таких денег нет. Во-вторых, нам надо восстанавливать нашу страну после господства либералов и, конечно же, надо восстанавливать Донбасс, который каждый день обстреливают и разрушают. Поэтому куда вкладывать деньги, у нас есть.

В. Ворсобин:

- Кто будет восстанавливать Сирию?

Н. Стариков:

- А это и есть отдельный предмет сложной дипломатической интриги. Не случайно наш президент уже многократно обращался к европейцам с призывом восстанавливать Сирию. Здесь такой хитрый, я бы сказал, заход. Смотрите, у вас же в Европе много беженцев, они вас там напрягают, поэтому давайте, вы восстановите Сирию и миллионы беженцев могут вернуться обратно в благоустроенную Сирийскую Арабскую Республику. Европейцы, естественно, упираются, а американцы их к этому, собственно говоря, и подталкивают. Так что России предстоит сложная дипломатическая борьба за то, чтобы международное сообщество вложило деньги в разрушенную Сирию, которую оно само, собственно говоря, и разрушило.

В. Ворсобин:

- Наши слушатели спрашивают – в этом году признает ли Россия Донбасс?

Н. Стариков:

- Давайте я выскажу свою точку зрения. Практически через неделю, 16 января, я буду в Донецке. И я считаю, что Россия не должна признавать отдельно Донецкую и Луганскую республики. Политика России должна быть направлена на включение в зону влияния России всей… наша задача – нам нужна вся Украина. И если признать часть бывшего украинского государства независимой и каким-то образом с ней дальше взаимодействовать, это просто отложенная война. Это не решение проблемы, это отложенная война. А нам нужно воссоединить в рамках одного геополитического образования весь наш народ.

В. Ворсобин:

- Вы сейчас мне напоминаете Пентагон, который говорит – мы уйдем из Сирии только тогда, когда вы выполните условия. Так и вы. Мы признаем Донбасс только в том случае – и говорите совершенно фантастическую вещь. А наши слушатели пишут. «Ежедневно обстрелянный Донбасс – это каждодневное унижение России».

Н. Стариков:

- А теперь послушайте то, что я предлагаю на самом деле. Я не говорю о дипломатическом признании части территории бывшего украинского государства. Я считаю, что России необходимо немедленно начать массовую раздачу российского гражданства жителям Донбасса. В течение двух месяцев выдать всем желающим и достойным… гражданам Украины.

В. Ворсобин:

- Но почему не признать Донбасс?

Н. Стариков:

- Я уже на этот вопрос ответил. Раздача гражданства.

В. Ворсобин:

- Наш слушатель пишет. «За 70 тысяч в месяц я готов восстанавливать Сирию. Плюс дорога туда и обратно». «Будем всем раздавать российское гражданство, кирдык экономике», - пишет наш слушатель. «Владимир, спросите, пожалуйста, Николая, зачем человеку вся Украина? У него ест неосвоенный север европейской части, Сибири, Дальний Восток. Дел, как минимум, на три поколения. Может, ему еще и Прибалтику с Польшей и Финляндией нужно?» - ваш тезка Николай спрашивает.

Н. Стариков:

- Хочу сказать, что от Финляндии с Польшей и Прибалтикой я бы точно не отказался. Что касается территории Украины – зачем она нужна? А давайте спросим товарища Сталина. Зачем он занимался такой ерундой, на конференциях международных с нашими западными партнерами бился за то, чтобы Львов не стал польским городом, а стал украинским. Зачем он все это присоединял? Наверное, недалекий был товарищ Сталин, а вот Николаю – ему ж виднее. Так же давайте спросим Екатерину Вторую – зачем она воевала за Дикое поле, присоединяла Крым, тратила народные деньги из своей царской казны, для того, чтобы эти абсолютно никчемные, ненужные территории присоединять к Российской Империи? Ведь надо было, наоборот, все отдавать и уменьшаться, уменьшаться. Вкладывать деньги в Петербург, в Москву, в рамках так сказать тогдашнего МКАДа построить прекрасную и светлую Россию будущего, так, что ли? То есть, все наши императоры, все наши цари, все наши генеральные секретари были круглые дураки, которые почему-то стремились к расширению территории Российской империи, к увеличению зоны нашего влияния. Николай, поймите, для того, чтобы хорошо жить народу, нужно увеличивать сферу своего влияния. Как только вы начинаете откуда-то уходить, вы будете уходить до самого конца. Поэтому, Николай, нам нужна вся Украина. Что касается Польши и Финляндии – это вопрос будущих поколений, вопрос не срочный. А на Украине сегодня идет гражданская война, которая чревата и общеевропейской войной, и войной, куда нас стараются втянуть. Так что еще раз. В качестве первоочередной меры – раздача российского гражданства всем жителям Донбасса, кроме тех, кто от него откажется, и тех, кто запятнал себя служением нацистскому украинскому государству… Второе. Мы, Россия, заявляем о том, что каждого гражданина Украины мы рассматриваем, как гражданина России, если он этого хочет. Мы считаем, что мы должны быть вместе.

В. Ворсобин:

- Кто вы-то? Кто? Правительство?

Н. Стариков:

- Кроме фашистов. Кроме Порошенко. Кроме всевозможных яценюков и депутатов Рады. Эти не получают. Поймите, Украина – это не ноша, это не тяжесть, это алмаз, это приз. Как только Украина воссоединится с Россией, она не только сможет сама себя обеспечивать, как и миллионы людей, которые там живут сегодня и на Донбассе, и на Украине, а еще, говоря экономическим языком, приносить прибыль. Поэтому я за то, чтобы наше посольство на Украине перенесли в Донецк и сказали, что мы признаем власть на Донбассе, как легитимную власть украинского государства. А тех, кто сидит в Киеве, мы считаем узурпаторами, преступниками, по которым петля плачет…

В. Ворсобин:

- Вопрос парадоксален. Кто главный союзник Великобритании? США. Помните историю? Когда от монархии США откололась, была гражданская война и казалось, что, по вашей логике, нужно было сравнять к чертовой матери, Лондон должен сравнять Вашингтон, Нью-Йорк и сделать так, чтобы они оказались под короной королевы… Они пытались это сделать. Но в итоге это два разных государства, которые связывает не только единый язык, но и совершенно дружеские геополитические отношения. Неужели вы думаете, что история так линейна?

Н. Стариков:

- Маленький урок истории. Англичане пытались сравнять с землей, сожгли Белый дом, он и потому Белый, что после того, как его сожгли, его выкрасили белой краской. Именно поэтому он Белый.

В. Ворсобин:

- Была война, конечно.

Н. Стариков:

- И не одна, а две войны за независимость, по большому счету. Дальше. Разве когда-нибудь в США изобретали другой английский язык?

В. Ворсобин:

- Но он другой. Американский язык отличается от английского.

Н. Стариков:

- Они просто акцентом отличаются. Но никто никогда не ставил цели запрета изучения английского языка. Это раз. Во-вторых, в конце концов, Англия все-таки подчинила своему влиянию США через создание независимого эмиссионного центра, контролируется мировыми банкирами. По сути, федеральная резервная система – это и есть способ контроля над США…

В. Ворсобин:

- А у нас звонок из Саратова. Григорий, слушаем вас.

Григорий:

- Я бы согласился с доводами вашего гостя, уважаемого господина Старикова, только, наверное, надо все-таки обобщить опыт и применить его. Вот как у китайцев получается, извините, с тайванцами, у индусов с Пакистаном, Бангладеш и Цейлоном, у немцев с австрийцами, Лихтенштейном и Швейцарией, а у французов с Монако, Бельгией, Люксембургом… Вот когда этот опыт обобщит господин Стариков, тогда можно, наверное, действовать. Чего-то у них пока не получается никак.

Н. Стариков:

- Ну, вот всегда важно обобщать… Я предлагаю способ, который мирным путем, во-первых, прекратит гражданскую войну на Донбассе, потому что будут сплошные граждане России по все стороны баррикады – это первое. Второе. Позволит начать интеграционные процессы. Потому что запад поступает очень хитро. Сам он интегрируется, а для нас он исключительно говорит о независимости, то есть, о распаде. Феодальная раздробленность – вот что у нас сейчас происходит в рамках наших границ. Ведь действуя по этой логике, можно сказать – кровавый московский режим захватил независимую Тверь и прервал этот полет высокой мысли. Наверное, в Твери говорили на каком-нибудь отдельном наречии, можно ж покопать и найти… Она древнее Москвы… Значит, мы не можем быть одним народом… А если вспомнить еще Рязань, так это ж вообще… кровь стынет в жилах.

В. Ворсобин:

- Николай, наши слушатели спрашивают – а вот как быть с Курилами?

Н. Стариков:

- Я никому ничего возвращать не собираюсь. Поэтому, если вы спрашиваете мое мнение – что делать с Курилами? Я могу сказать – ничего. Развивать, строить там аэропорт…

В. Ворсобин:

- Но ведь сейчас на Курилах проводят акции, люди ходят с транспарантами «Не отдавайте нас»… Отчего это, интересно?

Н. Стариков:

- Огромное народное движение сейчас инициировано интеллектуалами, историками, политиками и на Дальнем Востоке, на Сахалине, на Курилах – да, проходят акции протеста. Люди показывают – мы не хотим, чтобы в Москве кто-то вдруг…

В. Ворсобин:

- А как они поняли, что что-то готовится? Что их встревожило, как вы думаете?

Н. Стариков:

- Их тревожат высказывания японских руководителей, которые не получают должного отлупа от российского МИДа. Выступает премьер-министр Японии и что говорит? В случае передачи – когда нам, японцам, передадут часть Курил, мы не будем выселять оттуда русских. Наш МИД утирается и ничего не говорит.

В. Ворсобин:

- А почему, как вы думаете?

Н. Стариков:

- Я бы специально бы выступил… ну, какой-нибудь бы политик взял и сказал бы – а вы знаете, в случае передачи нам острова Хоккайдо мы гарантируем, что ни один японец не будет оттуда выселен.

В. Ворсобин:

- Нет таких заявлений. Но, когда нет заявлений, это тоже позиция.

Н. Стариков:

- Значит, должны прийти другие политики, которые будут делать эти заявления.

В. Ворсобин:

- Ой, Лавров обычно за словом в карман не лезет. Всегда у него есть словечко, если что-то не так. А здесь такое ощущение, что все идет так. И есть какая-то договоренность…

Н. Стариков:

- Россия сегодня слишком мягкая. Пришло время разговаривать с нашими партнерами другим языком… и с Японией тоже. Я понимаю, что они экономически важны, что заводы, что инвестиции, но есть вещи важнее. Внутреннее спокойствие. Каждый гражданин России должен быть спокоен. Никто, никогда ни пяди российской территории никому не передаст. Спокойно трудитесь, рожайте детей, развивайтесь…

В. Ворсобин:

- А почему вы так говорите за правительство? Вы откуда знаете?

Станислав:

- Здравствуйте. Я вот 24 года работал в Москве водителем автобуса. По контракту. Сам я гражданин Украины. И я поддерживаю Николая в том, чтобы выдавать паспорта гражданам Украины… Так вы больше народа привлечете на сторону Российской Федерации в том плане, что люди, работающие здесь, они уже пророссийские… И вот я хотя и гражданин Украины, но я не являюсь украинцем. Мама у меня болгарка, отец русский. И кто я? Я гражданин России, хотя и имею гражданство до сих пор Украины.

В. Ворсобин:

- А вы пытались получить гражданство России?

Станислав:

- Это так сложно и так муторно…

Н. Стариков:

- Станислав, вот такие люди, как вы, должны получать российское гражданство по самоупрощенной процедуре, о которой говорит Владимир Жириновский. Два месяца – и у вас должно быть российское гражданство. Все. Кто вы? Мама болгарка, отец русский – вы русский. Гражданин Украины. А нам сегодня украинское государство пытается цвет паспорта поменять на национальность. Раз вы гражданин Украины, значит, вы украинец. Нет. Вы русский. Вот позиция России должна быть открытой ко всем. Мы всем готовы дать российское гражданство, всем коренным народам России. Азиатские народы здесь не являются коренными, которые живут за пределами Российской Федерации. А все народы, которые находятся в рамках Российской Федерации, все коренные…

В. Ворсобин:

- Николай, а если он живет в государстве Средней Азии и является славянином по крови?

Н. Стариков:

- Он имеет право на получение российского гражданства.

В. Ворсобин:

- А если он полукровка? Если у него отец узбек, а мама русская.

Н. Стариков:

- Значит, он русский.

В. Ворсобин:

- А каким образом это можно понять, если нет отметки о национальности, как вы это мерить будете?

Н. Стариков:

- Человек пришел, говорит по-русски, говорит – я русский. Значит, русский.

В. Ворсобин:

- Интересная лазейка для получения массово российских паспортов, я вам скажу…

Сегодня 114 лет назад произошло кровавое воскресенье. 9 января по старому стилю, по новому это будет 22 января. Событие, которое дало толчок первой революции российской. Николай, что эта дата значит сейчас для России?

Н. Стариков:

- 114 лет. Казалось бы, очень давно. С другой стороны, совсем недавно. Что это для России? Для России это страшный урок. Главная задача организаторов кровавого воскресенья было разорвать доверие и сопричастность российских подданных и российского монарха. То есть, другими словами – народа и государства. К сожалению, это получилось. Как весь этот сложный механизм создания этой кровавой провокации, как он получился, честно скажу, я до сих пор нигде вот досконально стопроцентного объяснения не получил. Есть какие-то фрагменты, есть общее понимание, но назвать всех ответственных за произошедшее, наверное, сегодня, спустя 114 лет, к сожалению, невозможно. Значит, с одной стороны, поп Гапон получил задание охранки создать прогосударственные рабочие организации, которые бы занимались не революционной деятельностью, а занимались бы отстаиванием интересов трудящихся в борьбе с фабрикантами. Но без всякой революционности.

В. Ворсобин:

- Спустить пар… то есть, убрать эту негативную энергию и чтобы люди не выходили на улицы…

Н. Стариков:

- Да, на самом деле идея-то была хорошая. Ведь чем должны заниматься профсоюзы? Действительно, отстаивать права трудящихся. Без разрушения государства, без революций и без гражданских войн. Они этим и должны заниматься. Выдали ему определенные деньги, небольшие. Дальше, когда дело завертелось, благодаря его харизме, эта организация начала вставать на ноги и все больше рабочих туда вступало, у них там просветительские какие-то функции были… И я хочу отметить, что то, что произошло 9 января 1905 года, по сути, стало следствием первой акции этой организации. Вообще первой! То есть, после того, как эта организация пустила корни на большинстве заводов тогдашнего Санкт-Петербурга, а напомню, что это было во время войны, мы тогда воевали с Японией, на Путиловском заводе уволили четырех рабочих. Сейчас очень сложно оценить – за дело уволили или нет – и Гапон решил показать силу организации. Он обратился к руководству завода с призывом восстановить этих рабочих, потому что они были членами его организации. Фабриканты отказались. Тогда именно на Путиловском заводе Гапон объявил о стачке. Он встречался с руководством города, оно, надо сказать, какой-то озабоченности не проявляло, но постепенно все больше предприятий подключалось к этой стачке и в итоге забастовали практически все предприятия. И это как снежный ком начало нарастать. Тогда уже власть забеспокоилась, она запретила манифестацию, которую Гапон вместе с революционерами начал навязывать рабочим…

В. Ворсобин:

- Втянуло войска, да?

Н. Стариков:

- Подождите… Вы знаете, весь ужас в том, что самые страшные вещи всегда в очень красивую упаковку какую-то оборачивают. Что сказали рабочим? Давайте пойдем к царю и расскажем, какие у нас проблемы. Хорошая идея? Хорошая. Давайте пойдем, напишем петицию государю. То есть, они, как верноподданные шли. Тот факт, что в этой толпе будут эсеры, будут боевики, которые убьют Николая, если он просто к ним спустится, об этом простые рабочие, естественно, не думали и не знали.

В. Ворсобин:

- А вы уверены, что они там были?

Н. Стариков:

- Это исторический факт. Стрельба в военных с целью провоцирования стрельбы ответной – это классика. Значит, что произошло дальше? Власти запрещают эту самую манифестацию, а вот эти революционеры, которые вместе с Гапоном ее готовили, они в петицию дописали несколько требований, которые делали ее невыполнимой. То есть, рабочие должны были пойти к Николаю с петицией, которую он в принципе не мог выполнить. Объясню, почему. Помимо экономических требований, правильных, хороших, например, восьмичасовой рабочий день, улучшение условий труда, с которыми мы, конечно, согласимся, там были два пункта, с которыми согласиться невозможно. Первое – окончание войны с Японией. Напомню, что Япония напала на Россию.

В. Ворсобин:

- Мы ее проиграли, кстати…

Н. Стариков:

- Мы ее и проиграли потому, что вот это все произошло. Потому что у нас началась внутренняя смута, спусковым крючком которой во многом было кровавое воскресенье. То есть, это выполнить невозможно было – надо разбить Японию. Ну, так страна и борется. Это все равно, что устраивать массовые демонстрации в 1941 году с требованием прекращения войны с Германией. Это как? Сдаться, что ли? Нет. Ну, так мы и боремся с Германией. Вот войдем в Берлин и война закончится…

В. Ворсобин:

- Государь мог принять делегацию?

Н. Стариков:

- Нет, он не мог, во-первых, выполнить эту петицию…

В. Ворсобин:

- Но принять делегацию, уважить народ он мог?

Н. Стариков:

- Ему никто этого даже не сказал. То есть, он даже не планировал встречаться. В-третьих, если бы он неожиданно решил встретиться с рабочими, его бы застрелили во время принятия…

В. Ворсобин:

- Нет, здесь делегация. Конечно, он не спустился бы к народу. Они просили… почитайте саму бумажку… они поклонно просили государя…

Н. Стариков:

- Нет, нет, не так, чтобы вот мы подошли куда-то, выделили из своей толпы там 10 человек и они к государю пошли. Они хотели, чтобы государь спустился к ним. И рабочим говорили, что государь согласился на это.

В. Ворсобин:

- Там было написано было в этой бумаге так? Там не было этого написано.

Н. Стариков:

- Слушайте, учите историю… Что было дальше? Дальше странности следующие. Власть запрещает эту демонстрацию, но при этом рабочих практически об этом не оповещают. То есть, не расклеены объявления – тогда же интернета не было, радио не было, телевидения не было. То есть, рабочие этого не знают, что дает возможность спекулировать на том, что все нормально, давайте, идем. С другой стороны, эти колонны рабочих охранялись полицией, что тоже удивительно. То есть, если это было не санкционировано, почему же во главе колонны шли полицейские офицеры? Удивительно то, что около 10 офицеров полицейских было убито военными, когда они начали стрелять по толпе.

В. Ворсобин:

- Давайте к выводам.

Н. Стариков:

- Выводы? Провокаторы-революционеры, с одной стороны, предатели во власти – с другой. Задача – разорвать связь между народом и государством. Собственно говоря, революция, кровавая смута и началась в России именно с этого дня.

В. Ворсобин:

- Другими словами, одна из башен Кремля, если вы говорите, что кто-то из окружения государя это все учинил, была заинтересована в том, чтобы подставить государя и расстрелять демонстрантов?

Н. Стариков:

- Башня Зимнего Дворца, тогда, да?

В. Ворсобин:

- Да.

Н. Стариков:

- Вопрос – лежит ли ответственность за кровавое воскресенье на Николае Втором? Безусловно, лежит, как на руководителе государства. Вопрос – отдавал ли Николай Второй приказ стрелять в народ? Ответ – нет. Никаких распоряжений не было, в данном случае он оказался в удивительном неведении. И последнее, что хочется заметить по этому поводу. Войска действовали крайне жестко и очень я бы даже сказал жестоко. Количество жертв революционерами немедленно начало умножаться на 10, на 100, а реальное число жертв следующее. 130 убитых и чуть меньше 300 раненых, что тоже, конечно, огромное количество. В толпе были провокаторы, стрелявшие в солдат, для того, чтобы вызвать ответный огонь.

В. Ворсобин:

- На самом деле, традиция расстреливать демонстрации потом и продолжилась в Новочеркасске, знаете, да? Там тоже особо не церемонились с протестующими. Но наш слушатель спрашивает о другом. Вы обмолвились, что, дескать, до этого момента было единение царя с народом. И вот он с изумлением спрашивает – неужели только вот на этом единение все закончилось? Ведь проблемы народа с государем были и раньше, мягко говоря.

Н. Стариков:

- Слушайте, у народа всегда есть проблемы. Иногда государь хороший, иногда замечательный, иногда плохой, а иногда так себе. Это во всех государствах во все эпохи – кому как в какую эпоху повезет жить. Вот вы упомянули Новочеркасск, да. Я знаю, что вы очень не любите Сталина, вы не напомните, при каком государственном деятеле и руководителе КПСС советская армия стреляла в советский народ? При Хрущеве. При Сталине никто в народ не стрелял.

В. Ворсобин:

- Там не было и мысли выйти, извините. При Сталине даже подумать об этом было страшно… А самое противное, когда ты думаешь, что можно, а в тебя за это стреляют…

Н. Стариков:

- Нет, нет, если вас кто-то мучит, тиранит, унижает, доводит до отчаяния, да вы выходите и боретесь с ним… Значит, не доводили, не мучили, не было отчаяния. Вот и ответ.

В. Ворсобин:

- Это не очень точный ответ…

Н. Стариков:

- Теперь отвечу на вопрос, который в качестве реплики вы сказали – почему мы можем говорить, что именно кровавое воскресенье прервало определенную связь между государем и народом? Да потому что сам Гапон и рабочие говорили – нет у нас больше царя. Нет. Был царь, мы к нему шли, а он в нас стрелял. Все. Давайте за оружие, товарищи, и так далее. Хочу сказать, что провокация была заранее подготовлена. Через буквально несколько часов после трагических событий уже появились типографским способом отпечатанные листовки в Санкт-Петербурге и попытки строить баррикады, где в этих листовках рисовались огромные, не имеющие отношения к реальности цифры погибших.

В. Ворсобин:

- Скажите, а власть учитывала ли и будет ли учитывать в будущем вот этот опыт? Представим себе 100-тысячную демонстрацию, которая подходит в поисках царя-батюшки, чтобы поговорить… вот будет ли власть вспоминать 1905 год?

Н. Стариков:

- А мы с вами зачем сейчас об этом в программе говорим? Зачем мы создаем определенное общественное мнение, вспоминаем нашу историю, объясняем ситуацию и в меру наших скромных сил пытаемся подсказать, на наш взгляд, правильное развитие ситуации? Именно этим мы и занимаемся.

В. Ворсобин:

- Что ж, очень хорошее окончание нашей передачи…