Таджикистан: из советского прозябания в светлое будущее

В самолете из Москвы в древний Ходжент (местные называют его Худжандом или даже Хучандом), северную столицу Таджикистана и второй по численности город страны, из славянских лиц светит разве что моя единственная физиономия. В остальном сплошные Равшаны и Джамшуты.

Их ни с кем не спутаешь. Таджикские гастарбайтеры, возвращающиеся на Родину после трудовых подвигов, как будто отоваривались в одном контейнере где-то на дальнем подмосковном рынке. Нет, китайских треников с обязательным лейблом "Адидаса" или "Пумы" больше нет. Они в прошлом. Как и такая же контрафактная кофта-олимпийка поверх черной футболки, серая бейсболка и лаковые остроносые туфли из неликвида 90-х. Типичная униформа таджика-трудяги из захолустного кишлака.

Теперь прикид Равшана и Джамшута сильно поменялся. Серая трудовая масса осталась такой же серой, но переоделась в дешевые китайские джинсы, фальшивые кроссовки, обязательно белые и с гордым брендом "Addas». Кто там, в родной сторонке, будет сверять иностранные буквы? Скажут: «Какой красивый туфля!». Чем ярче – тем лучше…

Многие вертят в руках дорогие планшетники и коммуникаторы и по семь раз на минуте достают из клетчатых сумок замысловатые импортные девайсы и гаджеты. Бро, откуда капиталы вот на это диво дивное? Или на вот то чудо чудное? Но пригляшишься – ба! Дорогущие-то изделия серой сборки. Явный дешевый фальшак!..

Смотрю на соседей по ряду. Они из тех посланцев солнечной горной страны, что постарше. На запястьях у всех трех красуются огромные, выставленные на общее обозрение наручные часы-"котлы" с позолотой цыганского золота. Чтобы все видели: возвращается домой не абы кто, а уважаемый, потому что состоятельный человек. Восток - дело звонкое...

В первых лучах восходящего над Таджикистаном рассвета всеобщего счастья и процветания солнечные зайчики, отразившись от "котлов", прыгают по всему салону и сверкают в золотозубых улыбках таджикских девушек-красавиц, которые успели переодеться в туалете в традиционное платье-курту и штаны-изор. Домой надо возвращаться так. Ай, как хорошо, как красиво!

Кстати, если кто не знает, Равшана - это вообще-то женское имя в Таджикистане. А Джамшута здесь и вовсе нет в природе, хотя имеются схожие имена, но с другим написанием и произношением. Однако с легкой руки авторов комедийного скетчкома всех таджиков поголовно у нас зовут именно так. Что ж, не буду нарушать традицию...

В советские времена в Таджикистане часто вспоминали поговорку о значении, месте и роде занятий различных регионов республики: "Ленинабад правит, Куляб охраняет, Памир танцует, а Каратегин торгует".

Расположенный в 320 километрах от столицы в одном из юго-западных ответвлений Ферганской долины Ленинабад (так тогда назывался древний Ходжент-Худжанд) действительно был главным поставщиком партийно-советских кадров.

Хотя чему удивляться: пусть и чахлая, фактически возникшая только в сороковые годы прошлого века промышленность базировалась именно здесь. Кайраккумская ГЭС на Сырдарье. Ураново-ванадиевый рудник в Табошаре. Ленинабадский горно-химический комбинат в Чкаловске. Автозавод там же, он выпускал автобусы на базе грузовиков ЗиЛ. Они назывались – "Таджикистан" с модификациями от 1 до 5. Именно эти машины, обшитые толстыми свинцовыми плитами, шли отсюда в Чернобыль на ликвидацию ядерной катастрофы…

Рядом с приехавшими русскими специалистами – учеными, инженерами, преподавателями и врачами – подрастала местная элита, которая перетекала в Душанбе, формируя там традиционный родственно-земляческий клан "ленинабадских".

Кстати, это стало и одним из толчков, которые привели к кровавой гражданской войне, почти уничтожившей страну в 90-х годах прошлого века. Тогда северные партийно-светские "ленинабадцы" и южные "курган-тюбинцы" воевали против южных же "кулябцев" - суннитов фундаменталистского толка и исмаилитов-"памирцев", хотя фактически стреляли все друг в друга, время от времени объединясь в краткосрочные и сугубо конъюнктурные союзы. Иногда к ним из-за границы прорывались афганцы-таджики, добавляли крови и уползали обратно в Панджшерское ущелье. Эта кровая каша варилась больше пяти лет. В результате междоусобицы погибли по разным оценкам от 90 тысяч до 300 тысяч таджиков, пока, наконец, не наступило хрупкое замирение и к власти пришел южный "курган-тюбинский клан". Ленинабад опять стал Худжандом, а область переименовали на древний манер в Согдийскую. Но при том в регионе восторжествовал полный упадок.

…Обливаясь потом – на градуснике +43, совершаю короткую пробежку по областному центру. Рядом с бывшим русским музыкально-драматическим театром имени Пушкина, ставшим вдруг республиканским театром комедии и музыки имени средневекового персидско-таджикского поэта Камола Худжанди, чей вклад ни в драму, ни в комедию, ни вообще в драматургию пока не исследован, вблизи новодельной "древней крепости Ходжент" и парка с традиционным набором фонтанов укоренился ворвавшийся в областной центр кишлак. Грязный и пыльный, по-базарному шумный и бесцеремонный. Обшарпанные, не ремонтировавшиеся с советских времен дома. Старый асфальт в выбоинах и вековых щербинах. Нечищенные арыки. Плохо, даже ветхо одетые люди. Типичные приметы новой центральноазиатской державы, освободившейся от советской тирании и уверенно глядящей в светлое будущее…

- А, русский? – цепляется ко мне какой-то явный наркоман. – Дай 10 сомони! Ну дай, а… Мы же за сборную Россию болеем!

Денег не жалко – в переводе на рубли это получается меньше сотни. Но на наркотики не подаю принципиально. Посылаю попрошайку по известному не только спортивным фанатам адресу из универсального лексикона нашего великого и могучего.

Чемпионат Европы по футболу, говорите? Небось, в спортбарах и спорткафе Москвы, Питера и других российских городов было не протолкнуться? А я вот случайно - просто поужинать пошел - оказываюсь в заведении, которое так и называется - спортчайхона "Челси". На берегу Сырдарьи. Фонари освещения в виде футбольных мячиков. Столы, обычные и на традиционных центрально-азиатских постаментах для сидения-лежания - прямо посреди открытой площадки. Мальчики-официанты в футболках с названием клуба Романа Абрамовича. И главное - два огромных экрана, на которых очередной матч Евро-2016.

В спортчайхоне - никого! Разве что на площадке-возвышении несколько аборигенных жителей пьют арак в честь окончания Уразы.

Восток - дело всякое!.. Лишь напротив, на другом берегу реки, высоченный флагшток с гигантским полотнищем национального флага перед бывшим облисполкомом, носящим теперь длинное и замысловатое название "Исполнительный орган Согдийской области во главе с Председателем (Раисом) Согдийской области", освящает эти благотворные исторические перемены, произошедшие в Ходженте-Ленинабаде-Худжанде…

Чкаловск, город-спутник областного центра. На повороте стела "Первенцу атомной промышленности" с информацией о том, что именно здесь были произведены элементы первой советской атомной бомбы и топливо для первого ядерного реактора. На центральной площади – традиционный памятник Ленину, один из двух, сохранившихся в стране. Сам город – это характерная для советских "почтовых ящиков" смесь сталинских административных зданий и исполненных в стилистике ложного классицизма, с обязательными портиками и колоннами школ, техникумов и вузов. Вперемешку со стандартными кварталами спальных микрорайонов. Вполне привычно и довольно гармонично.

Чкаловск пуст. Ленинабадский горно-химический комбинат, сейчас он называется комбинатом редких металлов – видимо, потому, что если и производит что-то, то очень и очень редко, - давно и уверенно стоит. В смысле – простаивает. У Таджикистана непростые отношения с Международным агентством по атомной энергии: МАГАТЭ наложило ряд ограничений на продажу расщепляемых материалов, поэтому уран, который когда-то здесь добывали и обогащали тысячами тонн, продавать тяжело. Нельзя продавать. Попутные золото и серебро извлекать сложно и дорого. Старые месторождения истощились, вести разведку новых некому…

Специалисты разъехались. Бежали, бросая всё. Когда-то почти полностью русскоязычный город Чкаловск, где русские в 30-тысячном населении составляли 80 процентов жителей, а остальные 20 процентов делили между собой украинцы, белорусы, татары, армяне, немцы, евреи и прочий советский интернационал, теперь стал мононациональным – его обживают таджики из окрестных кишлаков

- У нас была отличная трехкомнатная квартира, - вспоминает моя знакомая Виталина Короидова. – Мама до последнего работала на автобусном заводе. Но жить стало просто невыносимо - работы нет, денег нет, продуктов нет... Зимой сидели без отопления, свет и газ давали по часам, горячей воды вообще не было. Квартиру продали в 2001 году за 2 тысячи долларов, это 60 тысяч рублей по тогдашнему курсу. Хорошо хоть вообще удалось продать. Чтобы хотя бы в начале было на что жить в России…

- И что же сейчас у вас происходит? – спрашиваю оставшегося в Чкаловске местного старожила Юрия Любовцева.

- Да фактически ничего, - отвечат Юрий Васильевич. – Комбинат почти не работает. Автозавод тоже: в его цехах теперь мелкие мастерские автосервиса, автомойки и склады. Почти все сдано в аренду, а что не сдано – пустует…

Любовцев родился в Ленинабаде в 1939 году. Закончил здесь же школу и техникум, а потом после 4 лет службы на крейсере "Адмирал Сенявин" Тихоокеанского флота вернулся и почти сорок лет работал на Ленинабадском горно-химическом комбинате, предприятии секретном, наглухо закрытом и полностью автономном в экзотическом и вечно ювенильном таджикском море. Последние 15 лет существования комбината был председателем его объединенного профкома.

- Эх, как мы жили! Как при конкретном коммунизме. Отличные Дом культуры, стадион, бассейн… Когда сюда приезжали Берия, а потом Ворошилов и Буденный, и те удивлялись: магазины забиты продуктами и товарами. Меха, хрусталь, импортная обувь. Немецкие костюмы. Румынские гарнитуры, китайские термосы и чехословацкие сервизы. Был даже свой совхоз, круглый год свежие овощи, фрукты, виноград, – с тоской в голосе вспоминает бывший профсоюзный лидер. – Денег было некуда девать. Ленинабадский горно-химический как атомное предприятие входил в систему Минсредмаша СССР, а это десятки пионерских лагерей, санаториев и пансионатов по всей стране. Не поверите: студентам горно-металлургического техникума чуть ли не силком бесплатные путевки вталкивали – только поезжайте отдохнуть!

Говорите, сказка? Идеализация прошлого? А вот и нет! Захожу в одну из бывших шести русских школ Чкаловска (была еще и седьмая – школа-интернат). В ту, что как раз под номером 6. Теперь это первая городская гимназия. На стене памятная табличка: "Подарок школьникам Чкаловска от Степногорского строительного управления". Нет, вы только подумайте: после мощного Кайраккумского землетрясения в октябре 1985 года, когда школа в Чкаловске сильно пострадала, ее меньше чем за год не просто восстановили – практически отстроили заново строители из далекого, такого же "атомного" городка в Северном Казахстане, за тысячи километров отсюда. Да еще заказали огромное живописное панно "История науки" народному художнику в соседнем Узбекистане. И совершенно бевозмездно передали школу городу. Просто подарили. Так же, как строители из других "атомных" городков союзного Минсредмаша подарили восстановленные жилые дома, детские сады, клубы…

Вот и задумаешься: а если вдруг землетрясение случится сейчас? Не дай Бог, конечно, хотя в Таджикистане трясет едва ли не каждый месяц по несколько раз. Найдется ли хоть кто-то, кто бросится на помощь жителям ставшей независимой страны?

Кстати, о чем это я? Чкаловска больше не существует. Вообще. В марте этого года последнее славянское название с карты Таджикистана было стерто. Чтобы никаких напоминаний о страшном 70-летнем периоде советского прозябания. Специальным президентским указом бывший затрапезный город атомщиков переименован в Бустон (в переводе - "Цветущий сад"). Ликвидировали, в общем, лингвистическую оккупацию и наследие проклятых коммунистических времен. И никого не смущает, что "цветущий сад" как-то подувял и засыхает на корню. Этакий райский Эдем с высоким уровнем природной радиации. Представляю, что там за яблочки растут…

Специфика политической лингвистика такова, что она всегда старается из были сделать сказку. Волна загадочных переименований, захлестнувших в последние годы Таджикистан и непонятных самим таджикам, нацелена именно на такое словесное улучшение имиджа страны и ее отдельных пунктов. Чкаловск стал Бустоном, Октябрьск – Исмоили Сомони (практически как таджикские деньги). И ладно бы еще славянские названия меняли на исконные и коренные. Но вот зачем Табошар (в переводи с фарси – "Благодатное место") превратился в Истиклол ("Независимость")? И почему город Кайраккум (в приблизительном переводе "Черный Песчаный Камень") превратился в Гулистон ("Розарий")? Неужели и в самом деле думали, что таким незатейливым способом это зачуханное местечко сразу превратится в цветник мировой цивилизации? Бывшие кайраккумцы недоумевают, но старательно меняют - а куда деваться? - дорожные указатели, вывески и печати. А что, самая богатая страна в мире может себе позволить!

Таджикский входит а семью иранских (персидских) языков наряду с фарси, дари, пушту. Хотя за годы советской власти в нем появилось много заимствований из русского, да и написание на кириллице - так решили в 1929 году, когда Таджикистан стал отдельной советской республикой (раньше использовали арабский алфавит), но таджики легко понимают и своих соплеменников из соседнего Афганистана, и иранцев, и даже, хотя и с некоторым трудом, афганских пуштунов и белуджей.

- У них только произношение немного другое, - говорит мне местный филолог Малохат Дустматова.

Но при том основным языком межнационального общения внутри страны худо-бедно остается русский. На нем предпочитают общаться меж собой таджики старшего поколения из разных регионов - памирцы из Горного Бадахшана, северяне из Ходжента и южане из Куляба. Так проще понять друг друга. Чем разбираться в тонкостях смыслов на разных диалектах таджикской речи.

Молодежь по-русски уже почти не говорит…

Хотя в оставшиеся еще в городах русские школы и в русские классы в райцентрах огромный конкурс. Родители платят немалые взятки, чтобы устроить туда ребенка. И совсем не потому, что метят его в будущие российские гастарбайтеры. Нет, концепция теперь поменялась: даже неграмотные дехкане, вкалывающие сейчас дворниками в московском дворе, шлют деньги на родину для обучения детей. Желательно за границей. В первую очередь - в России.

И чего же, спрашивается, тогда от таджикской власти то и дело идут странные сигналы, больше похожие на угрозы языку ближайшего геополитического союзника?

Восток - действительно дело тонкое. Все в полутонах. Вот, скажем, Основатель мира и национального единства, Лидер нации, Президент Республики Таджикистан уважаемый Эмомали Рахмон (это, между прочим, официальные титулы такие) выступил с предложением отказаться от славянских имен и фамилий и больше не вносить их в загсах в новые документы. Сам-то он это сделал уже несколько лет назад. Тут же во всех городах, городках, поселках городского типа и даже кишлаках народ начал с энтузиазмом воплощать эту мудрую директиву, отбрасывая, как шелуху от семечек, проклятые колониальные окончания "-ов" и "-ев" в фамилиях, заменяя их на исконно таджикские "-зода" и "-фар".

Остатки русских в стране тут же сильно задумались: это что получается - Михайлов и Иванов теперь должны быть Михайлзода и Иванфар? Но как оказалось, поспешили энтузиасты поголовной таджикизации. Никакой насильственной смены фамилий! Этак новых бланков паспортов для меняющих фамилию не напасешься! Мудрая директива вовсе и не директивой была, а всего лишь мыслью вслух, хотя и оформленной в поправки к закону о записи актов гражданского состояния. Так сказать, добрым пожеланием будущим родителем будущих арийско-таджикских детей.

Не всякому дано понять нюансы этих эманаций уважаемого Лидера нации. Потому и кидает и крутит внутреннюю политику, как случайную щепку на холостом водосбросе Нурекской ГЭС: размашисто, опасно, шумно, брызги до неба, но выработка - нулевая...

Километрах в двадцати от Худжанда, у въезда в небольшой городок Кайраккум, большие овощные плантации. Крупные помидоры - плоды уже побурели под жгучим согдийским солнцем. Сладкий желтый перец - еще день-два и можно на стол.

Подхожу к наемной, как они сами говорят, бригаде - это человек 8 женщин в возрасте от "заневестилась давно я, только жениха всё нет" до "внуков семеро по лавкам, но пора мне в борозду". Все в традиционном таджикском женском наряде. И в платках от солнца - только глаза горят. Во главе ударного полевого отряда молодой парень.

Сначала труженицы отворачиваются и еще больше прячут лица в платки, но, увидев видеокамеру и узнав, что гость из самой Москвы, раскрываются и начинают скалить в золотозубой улыбке черные от солнца лица.

- Это телевидение, да? Покажут - муж увидит, он там у вас на шоколадной фабрике работает.

- Эй, меня не снимай! Муж увидит - вернется, убьет.

- А на меня пусть невестка посмотрит. А то совсем уважать перестала. Говорит: "Мы из Москвы, а вы тут кишлачные"...

Выясняется, что практически у всех мужья, сыновья, золовки, невестки и прочие ближние и дальние родственники на заработках в России. Куют трудовую копейку кто на стройке, кто на складе, а женщины на фасовке или - если шибко грамотная и повезло - на кассе в гипермаркете.

- Здесь у нас работы нет, - объясняет бригадир Муроджон. Он бы и сам уехал в Россию, но родители не пускают, потому как единственный сын в семье. Вдруг там что случится? От чужой страны всего можно ждать. Как на кладбище Хованском недавно...

- Зачем вы там наших обижаете? – интересуется Муроджон. – Это потому, что вы не любите таджиков!

- Э-э-э, погоди-ка! Насколько мне известно, на Хованском кладбище дрались не русские с таджиками, а в том числе и таджики с таджиками. И конфликт был вовсе не на национальной почве, а из-за денег и бандитской "крыши", - просвещаю я бригадира полеводов. – Кстати, Муроджон, а ты знаешь, что, например, год назад прямо в центре Москвы случилась массовая драка между узбекскими и таджикскими строителями? Не поделили работу. В этом тоже русские виноваты?

- Везде плохие люди есть, - уводит разговор в сторону бригадир.

Среди полутора миллионов таджикских гастарбайтеров, которые работают в России только официально, – на самам деле их куда больше, раза в два, а то и в три, кто ж вам точную цифру назовет? – понятное дело, всякие персонажи встречаются. Тихие и мирные таджики, оказывается, вовсе и не такие мирные. По данным МВД и Совбеза России из 50 с лишним тысяч преступлений, которые совершили в прошлом году иностранные граждане, больше трети приходится на таджикских мигрантов. Рост примерно на 5 процентов. Кражи, грабежи, угоны автомашин. Есть и тяжкие: убийства и изнасилования. Одна только история, как в Магнитогорске 22-летний Мухаммадшон Хайбулоев, приехавший сюда "на работу" как раз из Худжанда, сначала убил двух пожилых женщин, а потом ограбил квартиру и изнасиловал дочь одной из них на глазах ее 6-летнего сына, чего стоит! Взрывной коктейль из тестостерона и нестерпимой жажды срубить бабла по-легкому напрочь сносит крыши…

- Но если вам в России так тяжело, то что же вы не работаете дома? Выращивали бы здесь эти самые помидоры, перец и картошку, – наседаю на продвинутого бригадира полеводов.

Тот молчит. Овощные плантации, оказывается, взяты в аренду китайцами. Но если раньше китайцы сами их обрабатывали, завозя в страну своих же сельхозрабочих, то сейчас нанимают таджиков. Получается, гастарбайтеры в собственной стране? Батраки на службе дядюшки Ли. Вкалывают под палящим солнцем по 8-10-12 часов в день. Китайский фермер платит каждому 20 сомони (целых 180 рублей получается!). А Муроджону как бригадиру - даже 30 сомони (почти 260 рублей). В месяц при одном выходном и за вычетом дней, когда из-за плохой погоды нельзя работать, получается тысячи четыре или даже пять тысяч русских денег. Для Таджикистана это, считается, нормально. Даже очень хорошо. На чай и лепешку хватит.

Что же это получается? В стране с огромной нехваткой пригодной для обработки земли (93 процента территории Таджикистана – это горы) хлопковые и пшеничные нивы, сады и огороды передают иностранцам. И ладно бы те же китайцы использовали передовые технологии и современные агротехнические методы. Но зачем – когда есть переизбыток дешевой рабочей силы, готовой пахать за гроши.

Куда еще податься нищему и необразованному таджику? В России квоты на мигрантов, патент, экзамен на знание русского языка. Постоянная угроза депортации – таких таджиков с запрещающим въезд Россиию в течение 5 лет штампом в паспорте – уже сотни тысяч. В соседнем Узбекистане, чья бедность выглядит, как яркий фантик для таджикской нищеты, соседей явно не ждут - своим работы не хватает. Да и граница перекрыта. Из пяти прежних пропускных пунктов осталось два, а в горных ущельях стоят узбекские войска и мин на тропах понатыкано. Сколько уже наивных коров и нелегальных таджикских мигрантов отдало душу Аллаху...

Поговорим о странностях любви. О том чувстве, которое, подгоняемое невидимыми и невиданными гормонами-феромонами, летит над горами Памира, преодолевает барьеры и кордоны и плюет на пограничные рубежи и таможенные ограничения…

Ох уж эта таджикская любовь, горячая, как плов, и пряная, как зира и куркума!

В живописном Варзобском ущелье, километрах в двадцати от Душанбе, в строящейся уже пятнадцать лет новой зона отдыха "Гулобод" ко мне подходит трогательный таджикский гид в пластиковых тапочках на босу ногу:

- Слушай, можно я тебе вопрос задам: ты откуда приехал?

- Из Москвы.

- А я в Питере жил. У меня там жена и маленький дочь есть. Такой хороший!

- А чего ж ты тогда здесь, а они там?

- Нельзя мне, выгнали...

- Кто выгнал? Жена?

- Нет, ты что, власти. Штамп у меня в паспорте стоит. Депорт называется. Один год еще остался, а потом полечу к ним прямо так. В одной рубашка. Тут всем так говорю: без чемодана полечу!

Ох, какие же все-таки у нас жестокосердные власти! Разделили любящие сердца – как будто кетменем глубокую канаву вырыли. Тяжелый рок над чувствами висит, любовь сминая словно жерновами…

Впрочем, через минуту разделенный с русской ячейкой общества таджикский супруг признается, что у него еще одна семья есть. В соседнем кишлаке.

- Но это другой дело. Для родителей. А там я люблю...

- Таких историй у нас не счесть, - смеется местный уроженец Яков Балабушко. – Двоеженство, хотя официально и запрещено законом, в жизни обычное дело. Ну а уж если таджик уезжает надолго, например, на заработки, никто ему не мешает там завести новую семью. Для этого даже разрешения муллы не нужно.

Балабушко хотя и русский, но родился в Шахристане, это километров сто от Худжанда. Население там смешанное, поэтому свободно говорит на таджикском и узбекском. Поэт, бард – Яков виртуозно играет на многострунном рубобе, хотя может и на дуторе. Это который "одна палка, два струна, я люблю своя страна". Но главное – он врач от Бога, акушер-гинеколог с 40-летним стажем. За тот срок, что практиковал в родильном отделении, принял на свет по самым приблизительным подсчетам не менее 5 тысяч детей. Число пациенток только за последние 15 лет идет на десятки тысяч. Так что местные матримониальные повадки и обычаи ему хорошо известны.

- Яша, а как в таджикской семье относятся к детям, рожденным во второй, как бы неофициальной семье?

- Хорошо относятся. Особенно старшее поколение. Как говорят таджики, сам ты - как абрикос: его съешь, а внутри косточка, это твой сын. Но внутри косточки - ядро, это внук уже. Пока не доберешься в жизни до ядра, смысла нет…

Заметьте, речь в этой странной народной мудрости идет исключительно о сыновьях и внуках. Про дочерей и внучек не вспоминают. Полная гендерная дискриминация, понимаешь!

- Еще один деликатный вопрос. Ты врач-гинеколог, при этом русский мужчина. Как твои подопечные это воспринимают?

- Может, это звучит и удивительно, но каких-то особых проблем нет. Максимум полпроцента моих пациенток мне не покажутся, одна из двухсот, а остальные приходят на осмотр и рассказывают о всех своих проблемах. Иногда бывает даже, что женщина стесняется, но муж ее заставляет, объясняя, что это не грех. Сейчас очень много эндокринологических проблем. Как я предполагаю, из-за того, что дети, которые родились в девяностых, просто были недокормлены, их мама недоедала, что очень негативно сказалось на функциях половых желез.

- А что происходит с рождаемостью, ведь многие мужчины уезжают на заработки на долгие месяцы и даже годы?

- Среди моих пациенток попадаются, причем не так уж редко, такие, которые имеют условно бесплодие, но оно вызвано тем, что муж отсутствует. Его нет 8-9 месяцев, он приезжает на короткий срок, но времени не хватает. Когда в семье эта проблема стоит остро, то кто-то из старших, мать или отец, притормаживают сына, задерживают его на более длительное время дома до зачатия ребенка.

Вот так всегда. Сделал дома, в родном кишлаке, дело – гуляй в Россию ко второй жене смело!..

Красивая и решительная 35-летняя девушка Катя Калугина приехала из Перми примерно год назад в таджикскую столицу, где сейчас и трудится менеджером по продажам в одной не слишком крупной компании.

- Катя, а чего это вдруг?

- История крайне любопытная, потому что, как правило, все отсюда, а мы, наоборот, сюда. Супруг привез меня и сына знакомить с родственниками. И заодно сделать определенную процедуру для сына.

- "Определенная процедура" – это обрезание?

- Ну да... Хорошо пережили здесь весну, сын перестал болеть, ушли все простуды и бронхиты, поэтому решили подзадержаться.

- Катя, а кто твой муж?

- Он таджик, зовут Бахрулло. А сына мы назвали Даниэлем. Это такое универсальное имя – в моей семье его зовут Даней, есть и мусульманский аналог. В общем, я нашла компромис. Ибрагимом я его вряд ли бы назвала…

История знакомства русской девушки из Перми и таджикского гастарбайтера увлекательна и романтична, как сказка про Лейлу и Меджнуна. От нее веет сладостью курган-тюбинского арбуза и ароматом кулябской дыни вперемешку с горьковатым дымком пермской рабочей окраины Мотовилихи.

- Я в Перми опаздывала на работу и тормозила машину, - сбивчивым от волнительных воспоминаний голосом рассказывает Катя. – Первый взмах моего крыла остановил автомобиль. Заглянула внутрь и сразу поняла: я дома! Весь общий образ человека, и его глаза, и улыбка, и приятный запах в машине, и чистота, и музыка – всё меня очень привлекло. Вот так началось наше знакомство, а потом и близкие отношения.

- Это что - "последний шанс"?

- Да нет, мне тогда было всего 26 лет! И у меня, конечно, раньше были бойфренды.

- Хорошо, а друзья как к твоему новому знакомству отнеслись?

- Не ах, конечно, поначалу. Все мои подружки и друзья – образованные девчонки и парни. Кто в банке работает, кто в рекламном агентстве. И тут представьте: Катя приводит своего суженого-ряженого. И кого? Та-джи-ка! – Катя переходит на трагический шепот. – Но ничего, приглядесь и приняли. А почему бы и нет? Может, мне такой и нужен был, чтобы крылышки-то пообрезать. Чтобы поглубже спрятать моего внутреннего вэдэвэшника…

- А родственники твои как?

- Мой старший брат Лешка – он потом трагически погиб – буквально перед смертью благословил. Ему мать говорит: "У Катьки-то какая-то нерусь завелась…", - а брат ей: "Да этот Бахрулло нормальный мужик!". И сразу поменялось отношение и папы, и мамы. А тут еще долгожданный внук появился…

- И все равно, многие в России тебя не поймут…

- Я ни о чем не жалею. Были у меня и раньше парни, но всё не то пальто. Я ни в одном не увидела отца своего ребенка. Считайте, я заказала себе сына-метиса. Потому что метисы мне нравятся внешне. И генетически это хорошо – смена крови.

- То есть ты на достигнутом останавливаться не будешь?

- Здешние таджикские родственники удивляются: "Почему у вас только один? К 35 годам иметь одного рубенка?! Бракованная какая-то!..". Но какие наши годы. В идеале хочу два сыночка и лапочку-дочку.

Вот вам удивительная история любви. Особенно адресую ее тем, кто спешит повторять слова классика: мол, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им никогда не сойтись. Еще как сошлись, даже ребенок появился…

Буфетчица-таджичка в отельном ресторане громко разговаривает по мобильному:

- Нет, сегодня не могу, я сегодня в ФМС поеду документы подавать на переселение...

- В Россию собираетесь? - спрашиваю ее.

- Да, я уже 10 лет мотаюсь туда на заработки. Тоже в основном в ресторанах и кафе работала. А сейчас решили насовсем. Здесь совсем заработка нет.

- Но вы же, хотя и отлично по-русски говорите, таджичка?

- У меня дочь - русская наполовину и гражданка России. Да у нас и многие таджики, особенно городские, уже уехали.

- Городские уехали, но население Душанбе только растет…

- Да здесь же сплошной кишлак! Бардак полный! И беспредел. Нам, городским образованным таджикам, которые с детства учили язык, говорят и думают на нем, здесь перспективы нет.

Душанбе - действительно город контрастов. Рядом с голенастыми накрашенными по последней моде - если уж мэйкап, то держись, Европа! - девчонками в мини-юбках идут закутанные в платки мусульманки с бледными от рузы (так здесь именуют пост Рамадана) лицами. Они отводят глаза от пацанов с баночками энергетика и облизывают запекшиеся от жажды и невыносимого солнца губы. Это как кварталы глинобитных домишек рядом с небоскребами из металла и цветного стекла.

Мои собеседники в Таджикистане с какой-то особой гордостью используют дефиницию "самый" - "самый высокий", "самый большой", "самый старый", "самый красивый". Если не в мире, то уж в Центральной Азии - точно. Национальная гордость здесь основана на гиперболизации и гигантизме. Поэтому исполинский флагшток в центре Душанбе на специальной площади недалеко от Дворца наций – его высота достигает 165 метров, а размеры полотнища составляют 30 на 60 метров и весит оно 420 килограммов – это главная достопримечательность столицы.

- А вы знаете, что наш флагшток занесен в Книгу рекордов Гиннеса как самый высокий в мире? – обязательно сообщат вам душанбинцы со звенящим от гордости голосом. И только одно их огорчает: рекорд продержался недолго, в Саудовской Аравии поставили мачту для флага на 6 метров длиннее.

Стремясь в продвинутый мир, самые продвинутые таджики вступают в горячий спор в связи с наличием в стране этих типа ценностей свободного мира:

- Вы что, думаете, у нас ночных клубов нет? Хочешь, поедем? И женщины у нас курят - вот у соседей в офисе была в 2006 году менеджер - эй, Рахматулло, как ее звали? Ах, да, Фирюза, - так вот она открыто курила! И пить у нас можно. Да ты знаешь, что у нас даже проститутки, голубые и лесбиянки есть!

Странная гордость... Да по мне лично такие "достижения" куда бы подальше, в самый пыльный и темный угол запрятать: если выбирать между подобным прогрессом и традиционным обществом, я вот однозначно за консервативные ценности. И пусть меня запишут в последние ретрограды!..

К слову, о традиционных ценностях. Хотя в Душанбе сейчас строится огромная мечеть - естественно, "самая большая в Центральной Азии", а в каждом гостиничном номере на зеркало наклеен указатель со стрелкой направления на Мекку - чтобы, не дай Аллах! – не ошибиться при намазе, Таджикистан всё же остается светской страной. Борьба с хиджабами и ваххабитскими бородами идет здесь жестко: увидят милиционеры на улице бородатого молодого человека – сразу хватают: пожалуйте бриться! Мужчин после сорока не трогают: им можно и с волосами на лице, потому как они уже опытные и не опасные...

В страну попадаю на Рамадан. Но он имеет скорее не религиозный, а, так сказать, обрядово-бытовой характер. Что-то вроде диеты для испытания и похудания. Так и говорят: "Я взял и держу рузу (это так они воздержание и пост называют – С.П.)". Зато другие им возражают: "Надо не от еды и воды в такую жару отказываться, а от дурных намерений". Все, и постящиеся, и нет, при том понимающе улыбаются друг другу.

Нет, это не Рио-де..., в смысле: не Эль-Рияд!

Если вы считаете, что только Таджикистан превратился в этакий питомник по массовой поставке гастарбайтеров, то сильно ошибаетесь. Процесс взаимный – из России сюда тоже едут на заработки. Одна только разница: таджиков у нас – миллионы, и это, как правило, малоквалифицированная рабочая сила "подай-принеси, разгрузи-помой-вымети", нас же у них - десятки, ну в крайнем случае сотни, и это ценные и дорогостоящие специалисты. Зовут их здесь возвышенно – экспаты.

История некоторых российских экспатов подобна истории Золушки из одноименного балета композитора Сергея Прокофьева по сюжету сказки Шарля Перро. Вот девушка – еще вчера вроде бы никто, симпатичная замарашка, хотя и с решительным характером, а сегодня уже принцесса, да что там – без пяти минут королева. Так случилось, например, с неприметной выпускницей не самого известного московского хореографического училища Марией Левицкой. Она взяла и написала на сайт уважаемого Президента Республики Таджикистан: хочу, дескать, развивать ваш национальный балет. И вот уже юная бывшая студентка – выдающийся местный хореограф, ведущий балетмейстер-постановщик, педагог и прима-балерина государственного академического театра оперы и балета имени С.Айни в одном лице. Ну и главная звезда таджикского "глянца".

Моя хорошая знакомая - ее хозяин купил в одном из южных российских регионов, сделав финансовое предложение, от которого было трудно отказаться, - рассказывает о новой таджикской бизнес-моде:

- Завозить специалистов из России считается круто. Российскими топ-менеджерами здесь хвастают перед друзьями и конкурентами. Я, например, первые три недели вообще не работала – босс таскал меня с собой по разным приемам и вечеринкам, представляя всем своим знакомым. А что, ковры, верблюды, дорогой российский специалист…

Смех смехом, но, похоже, в местной предпринимательской среде по-другому нельзя. Без завезенных спецов просто не выживешь. Это прекрасно понимают и в наших госкорпорациях типа "Газпрома", в крупных компаниях, решивших открыть филиалы в Таджикистане.

Один из российских сотовых операторов предпочел завезти в Душанбе из России весь персонал поголовно - вплоть до уборщиц. Пока этот русский остров в таджикской столице существовал и пока от него не начали откалываться куски бегущих, и сервис был более-менее на уровне. Но когда спустя полтора года уехало уже две трети состава, сотовая связь вдруг превратилась в какой-то улей с пустыми ячейками. Пробравшиеся туда местные жуки и моли быстро и нагло выгрызли и подъели остатки телекоммуникационного меда.

Иностранному капиталу в Таджикистане непросто. В середине июня президент страны Эмомали Рахмон торжественно открыл в Душанбе первый в истории государства гипермаркет "Ашан". Таджикский руководитель вообще открывает все, что только открывается, - дома отдыха, гостиницы, детские сады. Наверное, просто любит перерезать ленточку. Но в радостях торжества никто не вспомнил, что открытие "Ашана" переносилось три раза. Местные власти всё что-то не устраивало: то это не так, то другое. Завезенные продукты в итоге приходилось вывозить на свалку – срок реализации заканчивался…

- Ну хоть платят-то заграничным специалистам хорошо?

- Это да, платят неплохо. Но по-черному. Деньги в конверте. Сколько договорились по-пацански, - соглашается завезенная специалистка. - Хотя условия устного контракта каждый месяц приходится подтверждать в спорах и уговорах. Демонстративно пакую чемодан и оставляю на экране монитора для всеобщего обозрения следы поиска очередного бюджетного ааиарейса на Москву, Новосибирск или Екатеринбург. Потом мы взаимно улыбаемся с хозяином, и я опять берусь за аналитические прогнозы, отчеты, сводки, проводки и балансы...

А что вы хотите? Какой там трудовой кодекс?! Какие права и гарантии?! Их, этих специалистов-экспатов, как бы не существует. Вот вроде бы стол, компьютер с мышкой, белый плюшевый медвежонок на кресле... Ан нет! Такого человека нет в природе. Потому как налоги на него бешеные в тощую таджикскую казну, и с оформлением разрешительных бумаг замучаешься, В общем, все, как и у нас в России с гастарбайтерами из ближнего Зарубежья. Ситуация зеркальная.

Пожалуй, из иностранцев в Душанбе гарантированно защищены только военнослужащие из 201-й российской военной базы. И с юридической точки зрения – на базе действуют российские законы и уставы нашей армии. Да и просто защищены…

Иностранцы по вечерам толкутся в майхоне - это что -то вроде ирландской пивной - "Паблик паб" на проспекте Рудаки (бывший проспект Ленина), там преимущественно европейская кухня, а еще пропадают днем в кафе "Мазза" на улице Шохтемур, таджикском аналоге "Сабвея" (хозяева даже логотип этой американской сети фастфуда беззастенчиво стырили), где подают пасту и пиццу.

Именно для экспатов предназначены типа бутики с некоторыми мировыми брендами. Впрочем, покупать в них хоть какие-то вещи – полное безумие. Цены превышают оригинальные в десять, а то и в двадцать раз.

- А это что, и в самом деле магазин фирменной одежды? – спрашиваю моих сопровождающих.

- Ну как сказать, - мнутся они. – Конечно, никакого разрешения на использование своего бренда компании не давали. Просто здешние хозяева магазинов самостоятельно завозят товары и лепят на вывеске фирменный знак. А компании-правообладатели на это закрывают глаза: мол, что возьмешь с этих таджиков?..
Быть бедной страной в современном мире очень выгодно. На авторские права и прочие условности из столиц моды смотрят, прищурив глаза. Готовых поучаствовать во внутренних делах – множество. Куча международных организаций, разнородных спонсоров и всевозможных фондов неведомой направленности типа "Традиционная чайхона и тандыр фонд лимитед" спешит на помощь, осваивая многомиллионные бюджеты. Деньги идут в основном на собственное содержание - такие офисы и такие навороченные лимузины еще поискать! Но кой-какие крохи с этого барского гуманитарного стола перепадают и самой стране. Ну в смысле – ее властям.

Таджикистан уверенно встал на проторенный другими бедными странами путь попрошайничества, охотно беря всевозможные кредиты и субсидии "на развитие". При этом все прекрасно понимают, что деньги возвращать не придется - просто не из чего. Их в конце концов спишут. Так почему бы и не попользоваться сейчас? Пей-гуляй, однова живем!

В столице небывалый строительный бум. Поражают взор пафосные торговые центры, музеи и библиотеки изощренной архитектуры. Графика строительных кранов оттеняет элитные жилые комплексы, самая скромная квартирка в которых равняется двадцатилетнему заработку начальника ведущего отдела в не самом мелком банке. Папы и "папики" из новой таджикской элиты покупают в этих апартаментах жилье для своих дочерей и "дочек". Кругом чудесные дворцы с золотыми куполами в окружении невиданных фонтанов, пускающих свои струи на десятки метров в высоту…

Меня везут показывать архитектурный комплекс "Кохи Навруз" - Дворец праздников на 3 гектарах на берегу Комсомольского озера. Это особая гордость душанбинцев. Шахерезада нервно курит в сторонке.

Гигантская чайхона на 3 с лишним тысячи посадочных мест – считается, что самая крупная в мире, супермаркет, развлекательный комплекс из кинотеатра, боулинга и биллиардной, подземный паркинг на несколько десятков авто, и прочая, прочая... А главное – гигантский конференц-холл для конгрессов, симпозиумов и прочих саммитов. Внутри двенадцати залов изысканные интерьеры. Резьба по дереву, мозаика из цветных зеркал, флорентийская мозаика – говорят, на нее пошло более 50 тысяч полудрагоценных камней, расписные потолки, 10-тонная бронзовая люстра, на стенах – сюжеты из древних сказаний. По периметру - аллеи роз, настоящий сад из двух десятков наименований реликтовых деревьев и растений – кипарис, секвойя, вечнозеленая и листопадная магнолии, самшит и сосна… А еще гигантские каменные шатры-беседки с ручной росписью и портретами выдающихся таджикских ученых, мыслителей, поэтов и ученых. И фонтаны, фонтаны…

Особо здесь подчеркивают в разговорах, что все архитекторы, художники и строители, краснодеревщики и резчики по дереву и камню, специалисты по ландшафтному дизайну и садовники "Кохи Навруза" были таджиками.

Возвели комплекс к саммиту Шанхайской организации сотрудничества, который проходил в Душанбе в сентябре 2014 года. Строили его 7 лет и обошелся он по самым скромным оценкам в полмиллиарда долларов. Разумеется, не своих. А что, чем мы хуже Объединенных Арабских Эмиратов? Богатая и процветающая страна Таджикистан может себе позволить...

- Понимаешь, в Душанбе сейчас наступили те времена, которые были в Москве при Лужкове. Дорого. Пышно. Зачастую нелепо, - говорит мне знакомый таджикский журналист. – И пусть бы все эти дворцы и элитные жилые комплексы строили на окраине и на свои, убирая хрущевские пятиэтажки. Но чтобы освободить площадки под "точечную застройку", сносят в центре исторические и вполне добротные здания тридцатых-сороковых-пятидесятых годов прошлого века. То есть те, которые и формировали исторический облик Душанбе. Недавно вот объявили о предстоящем сносе театра имени Маяковского, где в 1929 году была провозглашена декларация о создании Таджикской ССР, и даже старейшей чайхоны "Рохат". Якобы они не имеют ни малейшей исторической ценности. Характерна реакция некоторых самых не сдержанных на язык представителей "новой таджикской интеллигенции": "В Москве ведь нет таджикского театра Рудаки, вот и русскому театру имени Маяковского в Душанбе делать нечего!".

Впрочем, дело вовсе не в национальном шовинизме. Говорят, что в этом принявшем масштабы бедствия культурном сносе есть прямой интерес семейного строительного бизнеса президента. И даже называют имя одной из дочерей Лидера нации…

Иногда грандиозные планы выглядят пикантно. С этаким острым внешнеполитическим перчиком. Во время визита в январе этого года в Саудовскую Аравию Эмомали Рахмон договорился, что в Душанбе на саудовские деньги построят новый парламентский центр. Ну типа тоталитарная монархия саудитов со средневековыми законами шариата поможет в развитии представительной демократии… Для этого в центре города очистят целый квартал – жилые дома, здание столичной мэрии, министерство сельского хозяйства и – обратите на это особое внимание! – резиденцию посольства Ирана. Нет, в этом что-то есть: снести иранское посольство, то есть представительство государства, населенного ближайшими родственниками таджиков, и застроить территорию на деньги их кровных врагов из Эр-Рияда?

Коренные душанбинцы, хоть и привыкшие уже ко всему, и те недоумевают: на какие только словесные выкрутасы и бюрократические ухищрения не идет власть, чтобы получить свой бакшиш. Одна из строительных компаний, по некоторым сведениям контролируемая той же дочерью Рахмона, возвела на бюджетные (читай: заемные и подаренные спонсорами) средства отличную городскую больницу "Истликлол" ("Независимость"). Гигантский больничный комплекс с самым современным оборудованием тут же оказался в частной собственности. Как-то неожиданно, согласитесь. Да вот беда: больницу никак не запустят - в стране просто нет специалистов по наладке высокотехнологичного оборудования. Да и врачей, способных использовать все эти супер-пупер томографы-маммографы и прочие УЗИ, тоже катастрофически не хватает. Поэтому пока решили закрыть республиканскую больницу – "на реконструкцию", а персонал из государственной клиники переместить сюда, в частную.

Спросите, а нам-то что до этих финансово-экономических телодвижений таджикской власти? Но ведь и в отношении российской помощи Таджикистану подход такой же: "Вы нам дайте – и забудьте!.."

Главное экономическое свершение, которое нынешняя таджикская власть может безусловно поставить себе в заслугу, - ей удалось соединить север и юг страны. Страна, где главная тягловая сила – ишак, ишаков здесь едва ли не больше, чем коров, в последние годы обзавелась почти автобанами с твердым покрытием. Конечно, машин пока меньше, чем осликов, ну так и ушастым надо как-то и по чему-то передвигаться. А что - трава носит, дрова носит, человека возит, эх!.. Хороший животный. Полезный. Опять же китайцы приезжают. Покупают на покушать. Нравится мясо им!..

Бензин в Таджикистане – слава Аллаху и российским поставкам! - в отличие от соседнего Узбекистана продается свободно. И цены – с учетом доставки - не слишком отличаются от российских: солярка - 4,6 сомони за литр (примерно 42 рубля), АИ-92 - 5,2 сомони (47 рублей), 95-й - 5,6 сомони (51 рубль). Большинство все же предпочитает ездить на газе – так почти в два раза дешевле.

Платная дорога Душанбе -Худжанд. В основном в горах. Строили ее китайцы и иранцы. 320 км, 6 пунктов пропуска. Хороший асфальт, тоннели. Проезд для легковушек, небольших грузовиков и пассажирских аавтобусов стоит 3 сомони за 50 километров, то есть примерно 27 рублей, а для большегрузных фур – 9 сомони (чуть меньше 50 рублей). А теперь сравните эти цифры с ценой за проезд по примерно такому же по длительности, но равнинному участку Москва – Солнечногорск на платной питерской трассе, где в зависимости от времени суток приходится отстегивать за легковушку в 6 и даже в 8 раз больше, а за грузовики и автобусы и вовсе в 16 (шестнадцать) раз!

Северяне за дорогу в Худжанд платят все. Не то что бы радостно, но без возражений. Многие вспоминают, как еще несколько лет назад приходилось даже летом по 9-10 часов трястись по узкому, местами гравийному серпантину через страшные перевалы Анзоб и Шахристан на высоте более 2 тысяч 300 метров. Зимой путь мог занять и двое-трое суток. Приходилось ждать, пока трассу очистят от сошедшего селя...

Еду по такой же дороге из Душанбе на юг страны. Более хитрые и нахрапистые южане, как только трассу Душанбе-Курган-Тюбе объявили платной, раз десять или двенадцать ломали шлагбаумы и забрасывали пункты пропуска камнями. Поэтому сейчас ездят бесплатно.

Снова отличный асфальт, три полосы с одной стороны, бетонные отбойники. На обочине развалы арбузов и дынь. То и дело по сторонам мелькают городки строящихся 2-3-этажных коттеджей. Ну просто бум какой-то! Неужто гастарбайтеры так разбогатели на российских хлебах?

Дальше от столицы, где трасса становится двухполосной, она тоже вполне приличная - ни выбоин, ни ухабов. Тоннель "Хатлон" - 4450 метров. И его строили китайцы. У входа суровые таджикские милиционеры с "калашами". Моя попытка сделать снимок портала пресекается одним взмахом бровей: нельзя, стратегический объект!..

На завтрак в отеле помимо традиционного набора шведского стола мне предлагают местную черешню, ну ту, большую, бордовую, с матовым отблеском на боках, после которой сладкий сок запекается на губах, красно-желтые яблочки, еще вчера сорванные с дерева, сочащаюся ароматом дыню из Куляба, нежную, как поцелуй девушки на первом свидании, и наконец, огромные алые ломти курган-тюбинского арбуза, который при одном к нему прикосновении начинает течь бархатной слезой.

Из-за одних только овощей-фруктов можно в Таджикистан прилететь. А какая здесь зелень! Как дикая лошадь жую и жую местные кинзу, петрушку и базилик. А зеленая мята? Эх!..

Но не одной гастрономией жив путешественник. Таджикистан очень красивая страна. Живописные горы с ущельями, по которым бегут звонкие реки. Чистые ручьи и хрустальные водопады на них. Множество, хоть и древних пансионатов и турбаз. Есть даже парочка горнолыжных курортов, пусть и примитивненьких по современным понятиям, но для "чайников" сойдет. Наконец, простодушный и гостеприимный народ, готовый поделиться с тобой последней лепешкой.

- Почему ваши туристы к нам не едут? - удивляются таджикские бизнесмены, мечтающие превратить страну - только не смейтесь! - в нечто вроде азиатской Швейцарии с этаким местным колоритом. - Скажи нам, могут поехать? И что для этого надо?

Что вам ответить на это, дорогие таджикские друзья? Долог ваш путь. Трудна дорога. И главное - для начала нужно если не поменять свои мозги, то полностью повернуть их к потенциальному клиенту.

Пока таджикские пансионаты, даже самые престижные, - это такой гибрид советского санатория образца 60-х годов прошлого века - с санитаркой в грязном халате, душем Шарко, электрофорезом и прочими незатейливыми физиопроцедурами, - и городского сада в заштатном райцентре со странным набором аттракционов. При том за это ветхозаветное заведение предлагают заплатить по цене звездного отеля.

Гуляем, например, по территории новой, буквально только что открывшейся базы отдыха "Пули Сангин". Она расположилась примерно в 70 километрах от Душанбе - прямо в кишлаке на берегу Вахша. Захожу в стандартный двухместный номер, больше похожий на чулан. Из оснащения – тумбочка, одежный шкаф, кондиционер и телевизор. Доступа в Интернет нет. Про другие достижения цивилизации тоже помолчим...

- И сколько же эти чудесные апартаменты стоят?

- 500 сомони, - гордо отвечают дежурные портье. - Но это с завтраком!

- То есть вы хотите сказать, что переночевать одну ночь вдвоем в таком чулане стоит 4800 рублей?

- Да, а что такого?..

- А какие тут у вас развлечения?

- Есть детская площадка. Есть баскетбольная. В баре биллиардный стол. Можно на реке отдохнуть. Покупаться и позагорать. Есть еще лошади - на них по кругу катаются верхом. Но это за отдельную плату...

Давайте посчитаем. Допустим, собрался я сдуру на отдых в Таджикистан: авиабилеты туда-обратно обойдутся на человека в 30 тысяч рублей - чартеров-то в эту страну нет и не предвидится. Неделя в таком - а это еще не самый дорогой - пансионате: еще тридцать с лишним тысяч. Обедать-ужинать надо, причем прямо здесь – в кишлаке-то точек общепита не имеется. Смотрим в меню: овощное ассорти (это помидоры-огурцы порезанные) – 33 сомони (300 рублей), порция шурпы – 12 сомони (ну ладно, пусть сотня рублей с копейками), куриная отбивная – 30 сомони (280 рублей). Но главное – дыня и арбуз: за порцию здесь просят 40 сомони (почти 400 рублей). Однако! Считай за неделю на двоих десять тысяч рубликов. Это очень скромно, без алкоголя. Хоть как-то развлекаться нужно? Еще десятка. В общем, незатейливый недельный отдых семейной пары на круг обойдется минимум в 120 тысяч рублей.

Нет, уж лучше в Сочи или Геленджик. Там если не дешевле получится, то много веселей и привычней будет. Море опять же…

Майя Владимировна Ермакова, директор Нурекского филиала школы №83 – головная школа находится в подмосковном Ногинске-9, одновременно возглавляет русскую общину города. В некогда почти полностью русскоязычном Нуреке - а на каком еще языке могли общаться строители и энергетики, приехавшие на Всесоюзную ударную комсомольскую стройку - возводить Нурекскую ГЭС? - русских осталось едва ли 800 человек, в основном пожилые и одинокие люди, которым просто некуда податься. В школе учатся наполовину дети российских военнослужащих из городка оптико-электронной станции Воздушно-Космических Сил России "Окно", наполовину - таджикские дети, которых их родители сильно хотели определить именно в русскую школу.

Майя Владимировна в Нуреке человек легендарный: приехала сюда по распределению еще в 1958 году - почти 60 лет назад! - учить таджиков русскому языку и литературе. Так и осталась.

- Как вы жили в годы гражданской войны в 90-е?

- Мы работали. Несмотря ни на что. Идешь утром в школу, прямо на улице трупы лежат. Детям глаза рукой закроешь, чтобы не видели, - и вперед. Но они, конечно, видели... Мосты через Вахш были взорваны, завоз продуктов прекратился. Хлеба выдавали меньше, чем в блокадном Ленинграде. Хорошо, что русские – народ запасливый, на закрутках и консервах продержались.

- Мародерства не было?

- Еще какое! Машины отбирали. Врывались в квартиры и выносили все, что только можно. Но только в таджикские квартиры.

- Боевики русских не трогали?

- Нет, война шла между своими. А нас уважали и, может быть, боялись.

- Как боялись? Русских?!

- Город переходил в эти годы из рук в руки раз пять. Или даже больше. Утром одна власть, днем другая, вечером третья… Одна из группировок хотела в очередной раз взорвать мост через Вахш, но тут подошли наши военные - ими командовал майор Ребров, пару раз выстрелили из танка, боевики и разбежались. С тех пор у нас так и говорили: "Вот сейчас придет майор Ребров". Странно, даже имя его никто не знал, а вот запомнилось же...

Типичная история. В кровавой каше, которая варилась на окраинах бывшего Советского Союза в конце 80-х - начале 90-х годов и дотянулась до нашего времени, всегда находился свой "майор Ребров", который железной рукой наводил порядок и останавливал братоубийство. В Приднестровье это был очень уважаемый местными жителями генерал Александр Лебедь, в Абхазии – генерал Чиндаров, в Южной Осетии – генерал Кулахметов. И еще десятки и сотни российских офицеров, имена которых спрятаны за личными делами кадровиков и занавесью времени...

В главном городе таджикских энергетиков Нуреке прямо напротив пустующего здания прославленного строительного управления "НурекГЭСстрой" стоит один из немногих сохранившихся памятников Ленину. Монументальный Ильич как автор крылатой фразы про социализм, который есть советская власть плюс электрификация всей страны, строго смотрит на плакат на доме напротив с изображенным на нем Основателем мира и национального единства, Лидером нации уважаемым Эмомали Рахмоном: мол, ну и чего ты достиг, бывший колхозный парторг? В чем состоит пафос твоего созидания?

С соседнего горного хребта, на вершине которого установлены опоры ЛЭП, на памятник и плакат взирает еще один Ильич - в виде электрической головы. До нее можно добраться по тропинке, которая карабкается наверх.

- Тут между домов пойдешь, потом над обрывом, потом еще над осыпью, там Ленин и будет, - напутствует меня местный житель.

Нет, до таких духовных высот я, пожалуй, не доберусь. Да и зачем? В безмолвном диалоге кумиров, бывшего и нынешнего, Рахмону ловить явно нечего. Может, еще и поэтому светившийся раньше по ночам электрический портрет на горке не так давно загасили. Чтобы не напоминал о неважнецком состоянии нынешней таджикской электроэнергетики.

Из запланированного еще в конце 50-х каскада на Вахше из 10 и даже больше гидроэлектростанций построить удалось пока 7. Будет ли закончено возведение крупнейшей, Рогунской ГЭС, которое началось в 1976 году, сорок лет назад, ведает один Аллах и Мухаммед, пророк его. Россия вкладывать деньги в этот проект отказалась. А для завершения стройки надо ни много ни мало 4 миллиарда долларов. Вроде бы нашлась итальянская фирма, да и та собирается всего лишь достроить плотину. А все остальное?

Нет, так таджикский план ГОЭЛРО не выполнишь!

Договариваюсь о поездке на Нурекскую ГЭС. Это крупнейшая гидроэлектростанция страны, обеспечивающая до 75 процентов энергетической выработки Таджикистана. Строили ее почти 20 лет. Участвовал весь Советский Союз. На памятной стеле на берегу Вахша расположили поэтому по кругу гербы всех 15 советских республик.

Разрешение получаю на удивление легко: слова "Комсомольская правда", "Россия" и "Москва" открывают в Нуреке двери лучше любого ключа.

Станцию как главный стратегический объект Таджикистана охраняет президентская гвардия. Малорослые анорексичные солдатики – следствие недокорма 90-х – тянут цыплячьи шеи из подворотничков жесткого кургузого камуфляжа, сшитого как будто в домашней мастерской на ножной машинке. Это сейчас военная элита нации малость приподнялась и приоделась. А еще 5-6 лет назад ее командиры просили помощь у российской армии, с низким поклоном принимая сухпайки и комплекты обмундирования, считая их буквально поштучно и меняя на гвардейцах по принципу: служишь - носи, выбыл - отдай форму другому!

Советник директора Нурекской ГЭС, заместитель главного инженера Далатбек Салолов ведет меня в центр управления, потом в машинный зал. Вместе с ним едем по гигантскому тоннелю – запросто пройдет груженый самосвал - на гребень плотины. Она считается самой высокой каменно-насыпной плотиной в мире - 300 метров.

От масштабов и цифр захватывает дух. Нурекская станция – это 9 гидроагрегатов суммарной мощностью 3 тысячи мегаватт, 36 километров штолен и тоннелей, транспортных и тех, по которым на турбины подается вода. Гигантское водохранилище – здесь его называют морем – с запасами, превышающими 10,5 миллиарда кубометров…

Таджикские энергетики не скрывают: своими бы силами подобное колоссальное сооружение Таджикистан не построил бы никогда. И без энергетиков, приехавших из разных уголков Советского Союза, прежде всего – России, станция бы не работала. Сейчас-то из 750 человек персонала русских осталось человек тридцать, меньше 5 процентов, но именно благодаря русскоязычным специалистам была подготовлена национальная замена кадров.

Другое дело – как используется этот потенциал. Некоторые гидроагрегаты стоят, а вода сбрасывается вхолостую – электроэнергию никто не покупает. Хотя в соседнем Узбекистане в городах постоянные веерные отключения. Света в домах нет каждый день по 4-6 часов. Но тут дело принципа!

И кто же думал, что относительно спокойный, во всяком случае в Центральной Азии, экономический развод бывших советских республик приведет к такому результату? Ведь как хорошо всё задумывалось: все взаимно помогают друг другу и компенсируют объективные нехватки. Именно поэтому в советское время в Таджикистане развивали гидроэнергетику, а в соседнем Узбекистане строили тепловые электростанции на угле и газе. Создали единую энергосистему. Летом, когда воды избыток, каскад ГЭС на Вахше гнал электроэнергию соседям, а зимой, когда уровень водохранилищ понижался, соседи компенсировали недостаток мощностей с помощью своих ГРЭС и ТЭЦ.

И ну тебе: несколько лет назад соседи разругались вдрызг. Как раз из-за гидроэнергетики. Узбекский лидер Ислам Каримов посчитал, что строительство самой крупной станции Вахшского каскада – Рогунской – угрожает водному обеспечению его страны. Мол, вся вода, питающая Амударью, будет оставаться в водохранилище у соседей, а ее и так не хватает ни на полив, ни на водоснабжение узбекских городов и поселков. Сразу на свет всплыли и очень своевременные опасения об экологической опасности Рогуна. Мол, район-то сейсмически опасный. А если 335-метровая плотина не выдержит подземных толчков? Тогда смоет половину Центральной Азии!..

Война получилось хоть и экономическая, но жестокая и бессмысленная. Узбекистан отрубил таджикские сети от единой энергосистемы Центральной Азии. Соседям прекратили поставки газа, почти разорив единственный и крупнейший в регионе алюминиевый завод. Закрыли границу для транзитных перевозок. И даже перерезали железнодорожное сообщение: как-то очень вовремя некие экстремисты взорвали железнодорожный мост, восстанавливать который, понятное дело, никто не собирался. Фактически Таджикистан оказался в экономической блокаде.

И зачем, спрашивается, при этаких-то взаимных непонятках вкладывать средства в отрасль, которая при всей ее привлекательности – огромные и дешевые гидроресурсы Таджикистана так и зовут ставить одну ГЭС за другой – ведет к сплошным убыткам?

Меня везут еще на одну станцию вахшского каскада. ГЭС "Санктуда-1" на три четверти принадлежит России. Построеннная в рекордно короткий срок, всего за 4 года, станция является второй по мощности в Таджикистане и вырабатывает примерно 15 процентов всей электроэнергии в стране.

В возведении "Санктуды-1" российские компании вложили более 16 млрд. рублей. И что в итоге получили?

- Сплошные проблемы, - признается российский энергетик, который просит не называть его должность и фамилию – из-за крайне сложной и запутанной ситуации. – Власти Таджикистана постоянно предъявляют нам претензии: мол, принадлежащая России ГЭС не платит налоги в бюджет страны. Формально это действительно так: "Санктуда-1" не перечислила с начала этого года в казну примерно 7,7 миллиона сомони (примерно 70 миллионов рублей). Но в реальности это государственная компания "Барки Точик" ("Энергия Таджикистана") не платит гидроэлектростанции за поставленную электроэнергию, долг госкомпании уже превысил 700 миллионов сомони (6,5 милиларда рублей), то есть он в сто раз больше.

- А разве нельзя произвести взаимозачет?

- Так время от времени и происходит. Но долг госкомпании перед нами только растет.

- А почему не платят?

- В "Барки Точик" говорят, что у них нет денег. Просто не могут собрать с населения. Максимум, что удается собрать, - это процентов тридцать всей суммы.

- Как так? В России, да и в любой другой стране, должников просто бы отрезали от света и обратились в суд за взысканием долга…

- Нет, здесь должников долго уговаривают, а потом просто списывают всю сумму. Дескать, что возьмешь с бедного населения?

Замечательный гуманизм. Хотя и за чужой счет…

Уважаемый Эмомали Рахмон, выдающийся представитель арийской цивилизации, президент страны с 1994 гола по настоящее время и, как определил недавний референдум, на неопределенное будущее, Герой Таджикистана, Основоположник мира и согласия и Пешвои миллат (Лидер нации) - это всё официальные, закрепленные в законе титулы, - родился в великий для всей таджикской нации день 5 октября 1952 года в кишлаке Дангара как раз посередке между Душанбе, Кулябом и Курган-Тюбе. Здесь же он трудился секретарем парткома, а потом и председателем колхоза, пока Родина не позвала его на самое высокое служение.

Сегодня Дангара - это как город Гори в Грузии, где прозвучал первый крик лучшего друга советских детей и физкультурников. Как Санкт-Петербург в России, где родился сами знаете кто. Да что там – берите выше! - как деревушка Мангёндэ в Северной Корее, где бедная, скромная и гордая крестьянка Кан Бан Сок произвела на свет генералиссимуса, Великого вождя товарища Ким Ир Сена.

Дангара - место выдающееся. Где-то даже сакральное. Здешним выходцам везде у них дорога, почет и, само собой, соответствующие этому материальные блага. Начало – прямо в самом райцентре, поскольку Дангара объявлена свободной экономической зоной с сопутствующими вариантами и схемами ухода от налогов.

Направляюсь в Дангару из Нурека по отличной, асфальтированной на протяжении всех 45 километров дороге. С тоннелями, металлическими отбойниками и стационарными постами дорожной милиции, украшенными портретами и мудрыми цитатами знаменитого земляка. На соседней горе на солнце блестят скаты крыш государственной резиденции Эмомали Рахмона, похожие своим рельефом на крону чинары. Деревянная госдача построена из памирской сосны, материала крепкого и долговечного. Говорят, президент Таджикистана распорядился ее соорудить, ожидая высоких гостей из России на торжественное открытие оптико-электронного комплекса наших Воздушно-Космических Сил "Окно". Теперь резиденция по большей части пустует – разве что пару раз в год таджикский лидер, как волшебник, прилетит на вертолете, побудет денек – и обратно в столицу.

Бомбилы в Дангару едут неохотно, приходится им приплачивать:

- Там гаишники лютуют, без денег даже не суйся.

Впрочем, сразу за родовым гнездом Лидера нации цивилизация кончается – что до Курган-Тюбе, нынешнего областного центра Хатлонской области в одну сторону, что до бывшего областного, а нынче просто регионального центра Куляба горбится асфальт времен проклятого советского прошлого – десятки километров выбоин, ухабов и ям. И в самом деле: не там же Пешвои миллат родился…

Дангара – это обычный кишлак, хотя и большой. Одноэтажная застройка - лишь в самом центре пара начатых, но не доведенных до конца девятиэтажек из каменных блоков. Они стоят, зияя пустыми окнами. Главная достопримечательность Дангары – бывшая до недавних времен "самой большой в Центральной Азии" (ну а как иначе?) чайхона "Хуррамшахр" посредине одноименного парка с фонтанами, и жидкими деревцами. Чайхона расчитана на пару с лишним тысяч посадочных мест. Это значит, что в ней одновременно может разместиться десятая часть 25-тысячного населения поселка и близлежащих селений. В общем, помните, дангаринцы: чай пьешь – орлом летаешь, арак пьешь – бревном лежишь!

Сейчас-то это общественно-культурное заведение обогнала по масштабам едальня в душанбинском "Кохи Наврузе" – ну так там и столица, а не райцентр, хотя бы и такой великий. Обошелся важный государственный объект в несколько десятков миллионов долларов, а приурочили его открытие его к прибытию в Дангару глав Таджикистана, Афганистана, Ирана и Туркменистана. Ну надо же великим руководителям великих держав где-то чайку попить.

Собирались еще международный аэропорт построить, но, к сожалению, не успели…

В отеле в Курган-Тюбе, областном центре на юге страны, странный пакет телеканалов: один коммерческо-развлекательный украинский - ну тот, где украденные у других попсовые номера и "угадай букву в кроссворде - получи гель для волос", российские, причем "Россия-1" повторяется несколько раз со сдвигом по времени и пометками "Чита", "Бира", "Алтай", "Тверь" и "Урал", один турецкий, парочка таджикских и почему-то шесть туркменских.

Вот их-то с изумлением и смотрю, щелкая пультом. Оказываюсь в реализованной стране пещер Аладина, всеобщего ликующего счастья и благоденствия. Видя пустынные проспекты Ашхабада с дворцами и фонтанами по обе стороны дороги с редко проезжающим автобусом – он у них там единственный, что ли? - или посещение многоуважаемым и дорогим Курбангулы Мяликгулыевичем Бердымухамедовым очередного показательного объекта, когда Вождь проходит за ручку по детсаду с онемевшим от счастья ребенком и дети, встречая его, поют и читают стихи про Великого и Мудрого Аркадага, невольно задумаешься, а так ли уж всё плохо в Таджикистане? Ну да, портреры и цитаты из мудрых высказываний Рахмона здесь развешены на каждом шагу, но если это и культ личности, то совсем не такой кромешный, как у соседей. Так сказать, чучхе-лайт.

Вопрос в другом: зачем эти странные трансляции в совсем не жирующем Таджикистане, где если и есть подобное великолепие, то разве что в одном правительственнно квартале столицы? Думаю, ответ прост: жители Таджикистана должны в своих глинобитных хижинах без канализации и элементарных удобств, даже без водопровода, радоваться за соседей, видеть пример выдающегося развития без внешней поддержки и удивляться скромности своего президента, который всего лишь прославлен в тысячах плакатов и транспарантов, вывешенных на улицах таджикских городов, поселков и кишлаков.

И какая разница, что многочисленные родственники Лидера нации – сыновья, дочери, их мужья, племянники и двоюродные братья занимают все ключевые и хлебные посты в республике. Кумовство – это вообще такая хорошая среднеазиатская традиция. Не нами придумано – не нам менять!

- Но неужели нельзя найти кого-нибудь поприличнее? Хотя бы чуть-чуть. А то ведь Рахмон, которого Россия называет своим союзником, просто дискредитирует нашу внешнюю политику, - спрашивали меня мои коллеги, с которыми делился впечатлениями о поездке в эту солнечную страну.

Что я мог им ответить? Что, да, в Таджикистане действует коррумпированная семейно-клановая власть, во главе которой находится бай? Что доверять Рахмону, который сегодня говорит одно, а завтра прямо противоположное, глупо? Что, конечно, наш партнер в Таджикистане мог бы быть и попрезентабельней?

Все так. Но другого-то нет и пока не предвидится. За неимением гербовой пишем на обычной. К тому же альтернативой нынешней таджикской власти могут быть только исламские фанатики-фундаменталисты. До границы воюющего уже несколько веков Афганистана от Душанбе по прямой меньше двухсот километров. Да в самом Таджикистане совсем неспокойно. Запрещенная Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), этакий местный Талибан, отнюдь не разгромлена, а находится в глубоком и хорошо законспирированном подполье. Хотя гражданская война в стране формально закончилась в 1997 году, но всего лишь девять месяцев назад была предотвращена очередная попытка госпереворота. Организовал ее не кто-нибудь, а бывший замминистра обороны страны генерал Назарзода. В перестрелках были убиты десятки человек.

И вот ведь что удивительно: в рядах путчистов были не мальчишки, которым задурили голову или пообещали денег, а сорокалетние мужики. Получается, двадцать лет они жили мирно, занимали даже официальные посты, а как только поступил сигнал, вышли на улицы с автоматами в руках…

В Курган-Тюбе захожу в местный магазинчик купить воды. Разговорился с продавцом. В прошлом он работал инженером-технологом на местной прядильной фабрике. Флагмане здешней хоть и легонькой, но промышленности. В 1992 году она занимала 14 гектаров, только цеха стояли на 4 гектарах. 2 тысячи человек трудились. Выпускали ежегодно более 7 тысяч тонн хлопчатобумажной пряжи, которую отправляли на ткацкие фабрики всего Советского Союза - в Орехово-Зуево, Херсон, да еще много куда.

- Всё война порушила, - вздыхает бывший инженер.

Первым требованием героев таджикской гражданской войны стала полная замена руководства фабрики и ведущих специалистов - как представителей проклятых коммунистов. Уволенные инженеры и технологи почти сразу уехали в Россию или, как мой собеседник, занялись мелкой торговлей. На смену "красным инженерам" пришли представители победившего клана из окрестных кишлаков, которые понятия не имели, что из себя представляет прядильное производство. За несколько лет фабрика была разрушена до основания: здания пришли в упадок, а оборудование, даже новое, еще толком не смонтированное, порезали на металлолом и продали китайцам. На остатках производственных площадей теперь автомойка и шиномонтаж.

- Но хлопок же в Таджикистане продолжают выращивать? Куда его теперь отправляют? – спрашиваю лавочника.

- А вы посмотрите напротив, - показывает он рукой в сторону расположившейся под чинарой большой семьи, которая вручную треплет волокно. – Перешли на примитивные способы обработки. К тому же с исчезновением колхозов и совхозов качество сырца совсем упало. Набить подушки и одеяла – еще куда ни шло, а на пряжу совсем не годится…

Максим Стома, крепкий парень 25 лет от роду, рост 192 сантиметра, весом под центнер, гражданин Российской Федерации, прихожанин храма Архангела Михаила в Курган-Тюбе, уже полтора года висит в воздухе. Хотя и не ангел.

- Может, хоть с помощью "Комсомольской правды" посольство России обратит на меня внимание и я смогу вернуться в родную Самару, - говорит он мне, особо подчеркивая, что ему от нашего дипломатического ведомства не надо ни деньги на билеты, ни вообще ничего. Кроме подтверждения его статуса российского гражданина.

История бывшего военнослужащего 201-й российской военной базы в Таджикистане причудлива, как маршруты красноармейца Сухова из "Белого солнца пустыни". 8 месяцев Максим служил здесь срочником, потом подписал контракт. Был миротворцем в Киргизии в 2010 году, во время очередного бунта по смене власти, охранял в Бишкеке российское посольство. И не предполагал, что через несколько лет на эту миссию солдата МИД ответит удивительным равнодушием.

- В июне 2012-го у меня был выходной. Я просто гулял по Душанбе, когда ко мне стали приставать два молодых таджика. Может, обкурились, может, еще чего. Кричали: "Эй, русский кафир, иди своя Россия!» ну и тому подобную фигню. «Кафир» - это по-ихнему неверный. В общем, я не выдержал и ввязался в драку.

- И чем закончилось?

- Одному сломал руку и челюсть, второму – ребра. Потом спокойно ушел.

- Ты что, занимался какими-нибудь единоборствами?

- Нет, просто у меня от природы рука тяжелая.

- Когда эта драка завязалась, ты был пьян?

- Нет, трезвый абсолютно. Был бы пьяный – убил бы…

Через четыре месяца Максима нашли и арестовали. Из армии его уволили задним числом, а самый справедливый в мире таджикский суд дал ему 3 года за хулиганство и нанесение тяжких телесных повреждений таджикским гражданам. Невинных таджикских граждан не наказали. Никак…

Сидел Максим в городе Яване на общем режиме.

- Я был там единственным русским. Дневная пайка составляла кусочек хлеба с ладонь взрослого человека. Плюс две миски баланды. Каждый день приставали с предложениями принять ислам. Но ничего, выдержал.

- Погоди, но российские дипломаты тебе как-то помогали?

- Никак. Вместе со мной сидели афганцы за наркоту. Им из афганского посольства два раза в месяц привозили продукты и приезжал консул. А ко мне – ни разу. Только батюшка из нашей церкви помогал, подбрасывал иногда еду. Благодаря ему и выжил. Однажды я достал в зоне мобильник и дозвонился в Душанбе до посольства. Они там так возмущались: "Почему вы вообще звоните?! Ведь это нарушение режима?! Звонить из колонии запрещено! Как вы посмели звонить?!".

В общем, отсидел 2 года. Выпустили по амнистии. Когда вышел на свободу, знакомые его просто не узнали: здоровый парень был просто кожа да кости.

Но дальше началось самое интересное. Российский гражданин Максим Стома уже два года не может уехать домой. Действие российского загранпаспорта, пока сидел, закончилось. Военного удостоверения тоже нет – его изъяли при аресте. Оригинал загранпаспорта у Максима есть – почему бы его просто не продлить? Нельзя! Справку или еще какой документ, заменяющий паспорт, - чтобы Максим мог купить авиабилет, - в посольстве давать тоже отказываются. Откровеннол мурыжат. Говорят: "Приезжай завтра", потом: "Приезжай через месяц", и снова: "Приезжай завтра". Наконец: "Надо подождать полгода"...

- Ну ладно, я отсидел. Справедливо или нет, уже не важно. Но что же мне всю жизнь здесь гнить? Мне здесь знакомые уже предлагали оформить липовый таджикский паспорт. За деньги, конечно. Но я отказался. Представил, как прилетаю по нему в Россию, прихожу в полицию и говорю: "Я вообще-то гражданин РФ, но вот мой поддельный таджикский паспорт, я по нему вернулся". И что мне потом делать? Замкнутый круг…

Пока тянулась эта странная история, в родной Самаре мать умерла, на похороны прилететь не смог - нет документов. Успел жениться на местной девушке-таджичке. Ну как жениться - штамп поставить некуда. Родилась дочка, ей уже 7 месяцев. Назвали Таисией, хотя родители жены называют ее на местный манер Аишей. Говорят: "Если паспорта не будет, дадим ей таджикскую фамилию и отчество!".

- Работать нельзя без документов. Поэтому подрабатываю у тестя, торгую картошкой на рынке. Покупатели-таджики глазам своим не верят. Подходят, щупают. Спрашивают: "Ты что, русский?". Я тот самый незаконный мигрант, русский гастарбайтер в Таджикистане!

- Как ты живешь без регистрации? Это запрещено. В Таджикистане с этим строго…

- Участковый как бы не замечает. Потому что он приятель брата таджикского тестя, а брат тестя - человек непростой, работает начальником уголовного розыска.

- Так, может, тебе не скрываться, чтобы власти тебя выдворили на родину?

- Им это надо? Живу себе и живу, а так еще придется тратиться на авиабилет. Они меня просто не замечают... Нет, мне надо, чтобы всё было официально и по закону. Мне же потом еще жену и дочь надо будет перевезти...

Подобных историй в Таджикистане я слышал не одну и не две. Удивительное дело: коренным русским вернуться на историческую Родину бывает подчас труднее, чем полукровкам или чистокровным таджикам. В консульской службе словно бы существует две очереди: таджики - направо в "зеленый коридор", русские (татары, мордва, другие коренные национальности России) - налево, на стоп-лист.

Строящийся уже 8 лет и тем не менее действующий Храм Архангела Михаила в Курган-Тюбе – это самый южный приход Русской Православной Церкви на пространствах СНГ. До границы с Афганистаном отсюда по прямой километров 80, не больше.

Попадаю на праздничное богослужение. Сегодня – Троица. Снаружи церковь кажется большой, но службы проходят в крохотном нижнем приделе в цокольном этаже, почти в подвале, куда даже не все верующие помещаются. Все остальное – стройка, замороженная на неопределенное время.

После службы – трапеза: во дворе под самодельным деревянным навесом поставлены столы. Кормят просто, но сытно и вкусно: овощи, фрукты, сладости, рагу из картошки и курицы, его сварили в котле на открытом огне…

Спрашиваю настоятеля храма, отца Иоанна (Голуба):

- Как православным живется в Таджикистана, особенно на юге, рядом с афганской границей?

- В основном все, особенно люди до сорока лет, собираются уезжать. Вся молодежь стремится в Россию, - отвечает настоятель. – Бабушки, которые приходят в храм, тоже хотят уехать. Таких примерно половина из людей старшего возраста. Понятно, почему: мало русскоязычного населения, не с кем людям общаться. Во-вторых, нет работы и, значит, заработка. То есть причины сугубо экономические. Речи о дискриминации не идет.

Сам отец Иоанн из местных. Служит в храме уже 4 года после ташкентской семинарии. Вернулся домой, привезя с собой из Узбекистана матушку Анну. Сейчас у них уже три дочки. Строить церковь начинал его отец, отец Николай, который уезжая в Россию, передал дело сыну. Поначалу оно шло бодро: успели возвести стены, закрыть купол. Потратили около 600 тысяч долларов, больше половины первоначальной сметы. И тут финансирование закончилось…

Сегодня храм – это центр местной русской общины. В него ходят родившиеся здесь же и не уехавшие русские, в основном пожилые, их дети и внуки. Те, что остались. А еще офицеры и гражданский персонал воинской части, их жены – мотострелковый полк 201-й российской военной базы находится совсем рядом, в нескольких кварталах. Прихожан немного – человек 50 от силы. Каждый шестой русский житель города. Народ, не блещущий богатством. Ну и как тут достроишь храм, если на это надо еще 400 тысяч долларов?

- Может, и не надо тогда достраивать? Русских-то в Курган-Тюбе становится всё меньше и меньше, - произношу вслух неосторожные слова.

- Да вы что такое говорите? Как не надо! К нам мусульмане приходят, чтобы крещение принять. Они в этом отдушину находят, - Виталий Арифов, местный уроженец, активист общины и мастер на все руки, едва сдерживается. – Русские здесь будут, пока храм стоит.

В холодном и циничном мире наживы и расчета звучит, конечно, вдохновляюще. Но, увы, строительству храма эти правильные слова едва ли помогут. Поэтому община обращается к тем землякам, которые уехали и достигли успеха: помогите, чем можете!

Если вы никогда не были в адской дыре мира, то знайте: это - Куляб!

На улице +45 в тени, а в гостиничном номере нет холодной воды. Точнее, она в принципе имеется, но течет струйкой с иголку - потому что отключилась подстанция, а вместе с ней насосы. Когда аварию устранят, все знают. Особенно дежурный на стойке администрации: "Свет будет через пятнадцать минут, то есть через полчаса, ну буквально через два часа!".

При этом гостиница "Чанор" ("Это дерево такая" - "Чинара, что ли?" - "Да, дерева такая") считается лучшей в городе, образцом европейской, да что там - мировой цивилизации. Ее открывал сам уважаемый Эмомали Рахмон! В "Чаноре" даже имеется Интернет и номера "люкс" (стоит 150 сомони, то есть 1400 рублей в сутки) и "полулюкс" (соответственно 120 сомони или 1100 рублей). В эту разницу в 300 рублей входит наличие в "люксе" мыла и шампуня, а также телевизор с 3 программами, которые ловятся на комнатную антенну.

Действительно, цивилизация. В жилых домах вода едва добивает до второго этажа. Жильцы сами покупают дополнительные насосы, но толку маловато - воды просто не хватает.

Казалось бы, в чем проблема? По полноводного Пянджа не так уж и далеко - что в наше время да при современной технике стоит протянуть до регионального центра 40-километровый водовод? Тьфу! Пустяки!..

Но зачем, если за эти же деньги, причем от международных организаций, можно построить в столице очередной помпезный дворец с фонтанами и дорогущий жилой комплекс, в котором никто не живет?

В итоге стотысячный Куляб в 45-градусную жару задыхается от жажды, ловя сеансы, когда воду подают, а в центре Душанбе, в гигантском комплексе "Кохи Навруз" мощные струи пускают в небо тысячи воды на высоту 5-этажного дома.

Облизываю пересохшие губы и думаю: показухой народ не накормишь. И жажду не утолишь…

149-й гвардейский мотострелковый Ченстоховский Краснознаменный, ордена Красной Звезды полк покидал Куляб спешно и организованно. После ухода последних подразделений в декабре прошлого года в образцовом состоянии остались жилые дома офицеров и контрактников, штаб и парк техники, спортивные и детские площадки.

Буквально день назад был в другом полку 201-й российской военной базы – 191-й отдельный мотострелковый Нарвский Краснознаменный, ордена Александра Невского полк базируется в Курган-Тюбе. Там кипит жизнь. И боевая – батальоны не вылезают с полигонов, отрабатывая технику вождения и ведя стрельбы, и обычная – готовится к ремонту школа, работает детский сад. А здесь…

Иду по военному городку. На окнах многих квартир висят тюль и гардины - их, уезжая, решили с собой не брать. Внутри – оставленная мебель. Хоть сейчас заходи и живи.

Но пока живут только в одном подъезде рядом с КПП. Там расположились семьи таджикских офицеров из взвода охраны, который наблюдает за порядком, пока в Генштабе таджикской армии думают, что делать со свалившимся на них богатством.

- Мы фактически остались последним "русским островком" в Кулябе, - говорит мне Антон Потапский, учитель истории и обществознания в школе №7, которая была при воинской части.

Русская школа в бывшем кулябском военном городке – абсолютно типовая. Большой, хотя и совмещенный спортивный и актовый зал со сценой в глубине. Просторные помещения. Хорошая мебель. Отличное оснащение класса информатики. Электронные доски. Департамент образования Минобороны России средств для детей офицеров и гражданского персонала не жалел.

Из прежних 180 в школе теперь только 130 учеников, дети бывшего гражданского персонала и военных пенсионеров, самих сотрудников и просто жителей Куляба. Остальные вместе с отцами-офицерами уехали.

Но полк ушел, а 17 учителей остались.

- Что будет теперь – не знаем, - волнуется завуч Наталья Федюнина. – Этот учебный год мы еще закончили как школа минобороны, а как там с сентября - неизвестно. Вроде бы нас передают в ведение российско-таджикского славянского университета в Душанбе, но вопрос пока только рассматривается.

- Если так случится, то какая это будет школа – русская, то есть с нашими стандартами образования, с российской учебной программой, сдачей ЕГЭ и аттестами российского образца, или все же таджикская?

- Надеемся, что российская. Но скорее всего будет дополнительно введен таджикский язык. Плюс, возможно, добавят еще какие-то местные предметы.
Учителя, конечно, в тревоге. Судьба школы не определена, кто и как будет оплачивать их труд – тоже. Сейчас-то в составе российского минобороны они получают почти в 2 раза больше своих таджикских коллег из соседних учебных заведений Куляба…

А нужна ли вообще русская школа здесь? Есть ли смысл тратить деньги на содержание педагогического коллектива и обучение детей в лучшем случае из смешанных, но в большинстве таджикских семей?

Вслух я эти вопросы не задаю, но, похоже, педагоги читают их в моих глазах.

- Обязательно поговорите с нашими выпускниками, - тянут они меня в спортивно-актовый зал. – Там сейчас как раз одиннадцатиклассники репетируют предстоящий выпускной.

В зале вперед выталкивают сестер-двойняшек, чьему знанию русского языка можно позавидовать. Мамуна и Фарзон Джалиловы переглядываются и начинают красиво и трогательно петь есенинский романс: "И страна березового ситца не заманит шляться босиком".

На самом деле еще как заманит! Одиннадцатиклассники охотно делятся ближайшими планами. Из девяти выпускников этого года только один собирается на учебу в Индонезию, "на экономиста" – так его отец решил. Все остальные едут учиться по квотам в российские университеты. Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург. Новосибирск, Тверь, Саратов… Или сдают экзамены в филиалы российских вузов в Душанбе.

Хорошо ли это, правильно ли – не знаю. Но, может быть, обучение и воспитание юных таджиков, ориентированных на Россию, и есть главный смысл существования русской школы в этом приграничном районе Таджикистана?

На вылете из Кулябского аэропорта несколько раз звучит объявление: "Вывозить продукцию растительного происхождения из Таджикистана пассажиры могут только на свой страх и риск. В Россию ее ввоз запрещен. Товар подлежит изъятию и уничтожению!". Такое же предупреждение дважды звучит в самолете – перед взлетом и за полчаса до посадки.

Как же я со своими курган-тюбинским арбузом и кулябской дынькой, которую только вчера купил за сущие гроши на местном базарчике? А фисташки с миндалем и курага-дичок, по горстке которых затарился там же? Чтобы дома в собственноручно сваренный плов добавить...

Оказывается, Россельхознадзор запретил ввоз в багаже и ручной клади любых даров таджикской земли без специальных фитосанитарных сертификатов. Они там каких-то ужасных вредителей обнаружили, которые могут нанести непоправимый ущерб подмосковным бахчам и персиковым плантациям Вологодчины. То есть в Таджикистане этот кишмиш и курагу мне есть можно, а здесь, на Родине, ни за что? Не торговать - что вы, просто есть. Эх, жаль, что я у дехканина на базаре не потребовал сертификат на глянцевой бумаге и с водяными знаками…

Так, может, и меня, и всех пассажиров рейса сразу уничтожить как потенциальных носителей карантинных вредителей? А что, я ведь только вчера поужинал в том числе и этими вредоносными абрикосами...

Гостей моя Родина встречает сурово. И отнюдь не березовым соком, а, так сказать, березовой кашей. Таджикских граждан гонят к двум пограничным кабинкам, где сразу же возникает толпа. Я со своим двухглавоорловым паспортом сворачиваю в сторону, поднимаюсь по эскалатору в другой зал и прохожу пограничный контроль за две минуты.

От ленты транспортера видно, как на выходе, дожидаясь кулябского рейса, уже выстроился кордон таможенников и инспекторов фитосанитарного контроля. Они стоят в предкушении запретных арбузов и дынь, заранее потирая готовые к поживе руки. Срываю багажные бирки с сумки и фоторюкзака, пробегаю взглядом табло прибытия и на вопрос таможенника, откуда я прилетел, отвечаю: "С Родоса". Уф-ф-ф, пронесло…

Впрочем, строгим контролерам российских финансовых и фитосанитарных границ не до меня – вдали уже клубится отмеченная клетчатыми сумками серая масса гастарбайтеров. Салам алейкум, Россия!