Марине Влади — 85 лет: встретившись с актрисой, Высоцкий сразу сказал, что она станет его женой
Марина Влади. Фото: globallookpress
Денис КОРСАКОВ
10 мая 2023 года исполнилось 85 лет замечательной французской актрисе
Так уж получилось, что для русских главная роль Марины Влади — роль жены Владимира Высоцкого. Невозможно представить себе интервью с ней, где ее бы не спрашивали о муже. А большая часть интервью (по крайней мере, на русском языке) — ТОЛЬКО о муже.
При этом она — одна из самых популярных французских актрис 50-х и 60-х годов, лауреатка приза Каннского кинофестиваля за лучшую женскую роль, командор Ордена искусств и литературы, звезда фильмов Жана-Люка Годара, Орсона Уэллса, Паоло и Витторио Тавиани и других крупнейших европейских режиссеров, в конце концов, редкая красавица и просто хорошая актриса. Высоцкий — один из четырех ее мужей, и «Владимир, или Прерванный полет» — только одна из более чем десяти ее книг. Даже хочется из духа противоречия написать заметку, в которой Высоцкий не упоминался бы ни разу, или упоминался бы в нескольких строках, как в обширной статье из французской «Википедии», но… Нет, пожалуй, не выйдет. Все-таки встреча с Высоцким была, наверное, главным событием в ее жизни.
Супруга актера и авиатора
Ее отец, Владимир Поляков-Байдаров, был вокалистом Московской филармонии, выступал в опере. Когда началась Первая мировая война, его не могли по закону взять в российскую армию — он был единственным сыном у вдовы. Так что он отправился во Францию (та была союзницей России) и там записался добровольцем. Стал военным летчиком. И в Россию уже не вернулся — случилась революция.
Он женился на эмигрантке Милице Энвальд, дочери генерала, и у них родились четыре девочки: Ольга, Таня, Милица и младшая, Марина. Первая стала телережиссером, остальные актрисами. Все взяли псевдонимы, где фамилии начинались на букву В: Ольга Варен, Одиль Версуа, Элен Валье, Марина Влади. Говорят, это потому, что во французском с V начинается слово victoire — победа. Но Марина взяла фамилию Влади в первую очередь в память об отце, умершем в 1952-м, когда ей было 14 лет.
К тому моменту она уже была актрисой, — дебют состоялся, когда ей исполнилось 10 лет. А в 14 отправилась в Рим — сниматься в картинах студии Cinecitta. И через два года появилась в фильме Джузеппе де Сантиса «Дни любви», после которого о ней заговорили: всех привлекла красота девушки.
А в 18 она сыграла Сонечку Мармеладову в экранизации «Преступления и наказания». Действие было перенесено во Францию, героиню перекрестили в Лили Марселлен, и фильм не вызвал большого энтузиазма у критиков («экранизация Достоевского была старательно провалена всем творческим коллективом», писали советские киноведы). Родиона Раскольникова (превратившегося в Рене Брюнеля) сыграл Робер Оссейн. За год до выхода картины в прокат, в декабре 1955-го, Марина стала его женой.
Робер, как и его юная супруга, хорошо знал русский: его мать, Анна Марковна Минковская, была уроженкой Российской империи, появилась на свет в Бессарабии и в детстве перебралась с родителями в Европу. (Этнически Оссейн был еврейско-азербайджанского происхождения, но в интервью «Комсомолке» десять лет назад говорил: «Я русский, люблю все русское: и русских людей, и русскую кухню. Великолепно готовлю борщ и «пожарские котлеты». И мои родители между собой говорили только по-русски!») Марина играла и в первом фильме, который Оссейн поставил в качестве режиссера, «Негодяи отправляются в ад», и в трех последующих — «Простите наши прегрешения», «Ты — яд», «Ночи шпионов». Родила ему двух сыновей, Пьера и Игоря. А потом они расстались — брак не продлился и пяти лет.
Вторым мужем стал Жан-Клод Бруйе, авиатор, герой Сопротивления, путешественник, предприниматель, старше Марины на 13 лет. В этом браке родился сын Владимир, названный в честь марининого отца. Но и этот брак завершился разводом. А в 1967-м Влади приехала в Москву на фестиваль, ее повели в Театр на Таганке, и там она увидела еще одного Владимира.
«Некрасивый, невысокий, плохо одетый»
Это была репетиция спектакля «Пугачев». Влади была «потрясена силой, отчаянием, необыкновенным голосом актера». Хотела с ним познакомиться. И потом не узнала его, когда он подошел к ней в ресторане, где Марина ужинала с актерами, игравшими в спектакле. Просто некрасивый, «невысокий, плохо одетый молодой человек», в котором привлечь внимание могли разве что светло-серые глаза. Но потом она осознала, что это и есть тот самый Высоцкий, на которого ее специально водили в театр.
Он сказал: «Наконец-то я встретил вас», взял ее руку, поцеловал… «Ты совершенно не похож на ревущего великана из спектакля, но в твоем взгляде чувствуется столько силы, что я заново переживаю все то, что испытала в театре». А потом Высоцкий сказал, что давно любит ее (весь Советский Союз рыдал над судьбой героини Влади во французском фильме «Колдунья» по «Олесе» Куприна). И сообщил, что она будет его женой. Вскоре она поняла, что так тому и быть. Кстати, хорошо говорить по-русски она начала именно после знакомства с будущим супругом: до того она последний раз говорила по-русски шестилетней девочкой.
В бурном 1968-м, на фоне студенческих волнений, Марина вступила во Французскую коммунистическую партию. Это сделало ее в СССР еще более «своей». И очень помогло и ей, и ее будущему мужу. Власти мечтали о том, чтобы она, дочь эмигранта, приняла советское гражданство, получила постоянную прописку в Москве… Но на это она пойти не могла. И приезжала в СССР к любимому то как туристка, то как актриса, планирующая работать на «Мосфильме», потом — как «временно проживающая» или «непроживающая» супруга, потом — как «супруга с незакрепленным местом жительства»…
Книга Марины Владимировны «Владимир, или Прерванный полет», произведшая фурор в конце 80-х, сейчас несколько забыта, а жаль: она читается лучше любого романа. Она предельно откровенна: Влади рассказывает о своем покойном муже все. Пишет, например, о том, как Высоцкий едва не умер, когда у него пошла горлом кровь — ей пришлось орать, устраивать скандал, чтобы его забрали по «Скорой» (а не хотели, потому что пациент мог умереть по дороге, а кому нужен покойник в машине?) Пишет о зависимостях, к которым Высоцкий был очень склонен: о пьянстве, которое, словно пламя, то затухало, то разгоралось, об идиоте-друге, который предложил ему лечить алкоголизм наркотиками (то есть тушить пожар бензином). Об игровой зависимости, которая толком не развилась лишь потому, что в СССР не было казино. Отец Марины когда-то просадил за игорным столом все деньги, а муж, оказавшись в Монте-Карло, сначала проиграл сто долларов, а потом ворвался в гостиничный номер и стал требовать у жены все деньги, которые у нее были на путешествие по Европе. «Ты буквально бросаешься на меня и с бешеными глазами и блестящим от пота лицом требуешь денег… Ты хватаешь меня за плечи – ты, который ни разу не поднял на меня руку, даже в худшие моменты пьяного бреда, – и принимаешься меня трясти». Деньги Марина отдала, и они немедленно были проиграны.
Но гораздо больше в этой книге любви и восхищения, а еще — печали. За три месяца до смерти Высоцкий был с женой в Венеции, там признался ей, что стал морфинистом (раньше она этого не замечала), — и, несмотря на это, они наслаждались городом, его каналами и ветром, «как мог бы наслаждаться последними минутами жизни смертельно раненый человек».
«Она просто умерла вместе с ним»
Замужем за Высоцким она была десять лет. Его смерть стала для нее катастрофой. Дочь ближайшего друга Высоцкого, актера Всеволода Абдулова, вспоминала: «Когда я пришла к ним домой на Малую Грузинскую, просто не узнала Марину. Вместо лица был плохо пропечённый блин. С ней в Москву приехал средний сын Петя, который весь день вёл себя очень спокойно, а ночью ему пришлось вызывать скорую. Все трое сыновей Марины очень любили Володю. А сама Марина просто умерла вместе с ним. Были все основания опасаться, что она не выйдет из этого штопора. Марина лежала в нетопленом доме, не зажигая света, ничего не ела… К ней приходили друзья, уговаривали поехать с ними. В них летели тапочки, настольные лампы и вообще все, что попадалось под руку. Она не играла, не кокетничала. Ей было тяжело».
Она реально была на грани смерти, но появился человек, который ее спас — врач Леон Шварценберг. Как и Жан-Клод Бруйе, во время войны он был в Сопротивлении, потом попал в концлагерь, выжил и стал выдающимся онкологом. Именно он лечил ее мать и сестру. Шварценберг приезжал к Марине Владимировне каждый день, проявляя невероятное упорство, и в конце концов вывел ее из пике.
23 года они прожили вместе. Влади вновь стала вдовой в 2003-м: ее муж заразился гепатитом С (поранился при переливании крови одному из пациентов), осложнением стал цирроз печени… А в результате, по зловещей иронии судьбы, крупнейший французский онколог скончался от рака печени.
Сейчас она живет в пригороде Парижа Иври-сюр-Сен. Переписку с Высоцким передала в РГАЛИ, потребовав, чтобы ее сделали доступной для публики после ее смерти. А вообще свой архив выставила на торги в 2015 году, сказав при этом: «Вещи не имеют для меня значения, я легко с ними расстаюсь».
Все, кто ее знали и знают, рассказывали о ней с теплотой. Та же Юлия Абдулова вспоминала: «Марина никогда не страдала звездной болезнью. Не смотрела на людей свысока. У неё какое-то обострённое чувство справедливости… Ее дружба, её помощь — практические. Из-за границы она всегда привозила кому-то необходимые лекарства, которые здесь было невозможно достать. Она очень любила дарить подарки. Приезжала с огромными мешками. А ещё у Марины есть удивительная способность — поставить человека на место одним взглядом. Ей даже говорить ничего не надо. Так было всегда. Даже в опасной ситуации, с подвыпившими людьми. Она внимательно смотрела на человека, и он вдруг ретировался со словами: «Всё, всё… Понял». Точно так же на неё реагируют даже самые злые собаки. Она может взять в руки птицу. Мало кому воробей прыгнет в руку. К ней прыгнул».
Спасибо, что вы с нами!
