120 лет со дня рождения «отца» комиссара Мегрэ Жоржа Сименона: циник и распутник, сочинявший романы за неделю
Жорж Сименон (1965). Фото: wikipedia
13 февраля 2023 года исполнилось 120 лет со дня рождения знаменитого французского писателя Жоржа Сименона. О его долгом и непростом жизненном пути рассказывает наш обозреватель Денис КОРСАКОВ. Итак, полная биография Жоржа Сименона.
Жорж Сименон издал 21 том воспоминаний. Кажется, что это много, но на самом деле довольно скромно, если сопоставлять с количеством остальных книг, им выпущенных: 192 романа и 158 повестей под настоящим именем, плюс 176 — под 16 разными псевдонимами. В советское время выжимки из сименоновских мемуаров были собраны в том под названием «Я диктую» (он их, строго говоря, не писал, а наговаривал на диктофон). И это довольно благолепное чтение: пожилой писатель, забросивший беллетристику (а свой последний роман Сименон оставил недописанным, когда ему было 69 лет), делится воспоминаниями о долгой жизни и наблюдениями за происходящим в мире.
В советском предисловии аккуратно сообщалось: «Сименон видел и знает больше, чем это нашло отражение в книгах воспоминаний». О, да. Настоящая жизнь Сименона была куда более бурной и сложной, а тропинки, по которым он весело ходил — куда более скользкими.
10 тысяч женщин и рандеву с Гитлером
Он родился в буржуазной семье, в бельгийском Льеже, предстающем в автобиографических романах эпицентром мировой скуки. (Родился, как говорят, в пятницу, 13 февраля — родители из суеверия переправили в свидетельстве о рождения дату на 12 февраля). «На год приходилось самое малое двести непогожих дней, когда гулять было нельзя: то осень, то зима, то снег, то ветер» — вспоминал он о городе. Уже подростком Жорж начал мечтать из Льежа вырваться. В пятнадцать лет бросил школу и начал работать в местной газете, вдохновляясь образом Рультабиля, репортера из романов Гастона Леру. И вскоре специализировался на криминальной хронике (а в 16 лет стал колумнистом и написал первый роман «На Арочном мосту»!)
В 19 он отправился покорять Париж. «Я не задавался целью стать известным писателем, не претендовал на успех и славу. Я притязал лишь на то, чтобы остаться в Париже, как-нибудь зацепиться за этот город». На родину он вернулся на два дня, чтобы жениться и тут же увезти жену во Францию. (Отец, которого Жорж обожал, к тому моменту умер от грудной жабы, а с матерью отношения были отвратительными — и после того визита он тридцать лет не переступал порога ее дома).
Во Франции Сименону повезло. Во-первых, его работоспособность была колоссальной («при желании я мог отстучать страниц 80 в день»). Во-вторых, он нашел покровительницу в лице знаменитой писательницы Колетт. Когда ему исполнился 21 год, он с женой (успешной художницей) переехал в престижный дом на старинной площади Вогезов. А через три года супруги заняли в том же доме роскошные апартаменты: доходы позволяли.
Замечательный критик и культуролог Михаил Трофименков посвятил Сименону главу в своей книге «Убийственный Париж», где называет его «целеустремленным, талантливым, циничным и развращенным». Последнее беллетрист не отрицал и сам: однажды в беседе со своим другом Федерико Феллини заявил, что в течение жизни переспал с 10 000 женщин. (А невинности лишился в 12 лет с 15-летней подружкой, потом подробно описав процесс в автобиографическом романе «Родословная»). В 20-е одной из его любовниц была темнокожая певица Жозефина Бейкер, суперзвезда парижских кабаре. Он охотно посещал бордели, делал любовницами своих служанок… Жена смотрела на все это сквозь пальцы, — говорят, она была ему скорее подругой, чем возлюбленной.
Ну, а насчет цинизма… Сименон, конечно, много общался с полицейскими, но не меньше — с преступниками, сбродом, чудовищами всех мастей. Один из них был, например, шарлатаном и наркоманом, то ли убившим, то ли доведшим до самоубийства другого приятеля Сименона, 24-летнего живописца Жозефа Жана Клейна. Другой был педофилом, прикончившим своих любовницу и мать, а потом еще — священника, которому собирался исповедоваться, но в последний момент передумал. Все эти истории Сименон с удовольствием использовал в книге «Три преступления моих друзей».
Две свои профессии — журналиста и писателя — Сименон беспрестанно путал, расцвечивая газетные публикации небылицами. Однажды в 1933 году, в Берлине, он случайно столкнулся в лифте с Гитлером. В газете же расписал четыре встречи с фюрером, якобы уделившим ему немало времени и разоткровенничавшимся. Год спустя Сименон начал «расследовать» убийство судейского чиновника, который занимался делом знаменитого афериста Ставиского. Даже не выезжая из Парижа в Дижон, где шло следствие, писатель хладнокровно публиковал подробнейшие репортажи о его ходе, описывая, например, внешность экс-шефа британской службы внешней разведки, прибывшего помогать французам (на самом деле до Франции этот джентльмен вообще не доехал…) Приятели-преступники его подвели — начали в порядке розыгрыша подбрасывать имена людей, якобы причастных к громкому делу, а Сименон щедро делился ими с читателями, запутав дело до невозможности. Но когда все вскрылось, карьера его чудесным образом не пострадала.
На рынок на белом жеребце
Мутная история связана и с его поведением во время нацистской оккупации Франции. Сименон от нее, мягко говоря, не сильно мучился. Скорее, катался, как сыр в масле; его романы при фрицах активно экранизировали, сам он жил в вандейской деревне, выращивал в поместье табак и дыни. Там было много живности (а зверей Сименон обожал: у него в разное время жили не только коровы и куры, но и, например, белый жеребец, на котором он ездил за покупками на рынок, а еще пара волков — их пришлось отдать в зоопарк, после того, как они съели кошку). Ну и, конечно, «крестьяне шептались о бесстыжих голых девках, с хохотом носившихся по имению Сименона и даже выбегавших за его ворота».
Трофименков называет его оппортунистом, превыше всего ставившим комфорт и деньги. Разумеется, французским партизанам это не нравилось, и однажды они отняли у писателя его «ситроен» (хотя, может, это были и не партизаны, а просто бандиты…) Но под пером Сименона это впоследствии превратилось в красивую историю о том, как он «сам, по велению сердца, отдал партизанам автомобиль, свинью и бочку вина». После войны, как только смог, он буквально метнулся в США, а то во Франции было как-то не по себе.
Отдельная неприятная история связана с его братом Кристианом — тот сотрудничал с нацистами впрямую, был замешан в одной кровавой бойне, после войны чудом избежал расстрела. Встретился с Жоржем — и тот посоветовал ему как можно скорее сменить фамилию и записаться во французский Иностранный легион. Кристиан записался — и вскоре погиб во Вьетнаме. Подозревают, что Жоржем двигало не желание помочь брату, а стремление от него отделаться, сделать так, чтобы фамилия Сименон никогда, никоим образом не упоминалась в связи с нацистскими преступлениями.
Мегрэ родился в кафе, где пахло джином
Но довольно об этом. В конце концов, помнят его благодаря книгам. В первую очередь — романам о комиссаре Мегрэ (полное их собрание, вышедшее во Франции, занимает 25 томов). Сименон сообщал, что «Мегрэ родился в чуждой ему атмосфере» — в голландском городе Делфзейле, куда писатель приплыл на персональном паруснике в ходе путешествия по Европе. Первоначальный импульс возник за полированным столиком маленького кафе, где пахло джином. «Мегрэ в тот момент являлся для меня второстепенным лицом, и я ограничился тем, что обрисовал его характер в общих чертах. Я и понятия не имел, что использую своего инспектора еще в 80 романах, что Мегрэ не только станет известен во всех странах, но что о нем будут ставить фильмы, делать радио- и телепередачи. Чем кончится [первый роман] «Питер-латыш», я узнал лишь в последний день. В дальнейшем то же самое происходило со всеми моими «Мегрэ» и «не Мегрэ». (Очень характерная для Сименона черта — мы вернемся к ней чуть позже).
Литературоведы потом пытались выяснить, кто стал прототипом комиссара. Одни говорили, что в нем много черт отца Сименона, другие — что самого писателя. Третьи называли комиссара парижской полиции Николя, с которым Сименон сотрудничал, когда был репортером: тот тоже курил трубку. Четвертые вспоминали комиссара Ксавье Гишара, пятые — Жоржа Виктора Массю (за 33 года карьеры арестовавшего 3257 преступников)… Но, скорее всего, Мегрэ впитал какие-то черты всех этих — и еще многих других — людей.
Другой вопрос, что Сименон не хотел, чтобы его считали беллетристом и детективщиком. Он мечтал о славе большого, серьезного писателя. В мемуарах он неоднократно и с явным наслаждением подчеркивает, что в некоторых странах его произведения изучают в школах. Он полагал, что вполне достоин Нобелевской премии и всерьез рассчитывал ее получить. Когда ее дали Альберу Камю (соотечественнику и, между прочим, поклоннику Сименона), создатель Мегрэ рассвирепел, напился и даже в ярости набросился на свою жену.
Он писал много серьезных книг (которые сам называл romans durs — «тяжелые», или «трудные» романы). И их, кстати, хвалили литературные критики — «Грязь на снегу» многие считают шедевром французской литературы. От Мегрэ же он мечтал отделаться, потому что романы про него казались недостаточно солидными. Но они приносили деньги, а деньги и роскошь Сименон ужасно любил.
«Счастливые рубашки» и 48 отточенных карандашей
Джоан Акочелла, написавшая о нем эссе для журнала «Нью-Йоркер», отмечала, что книги Сименона ужасно портила его привычка сочинять роман за семь-восемь дней, а потом тратить всего два-три дня на перечитывание и редактуру. (В 20-е годы в одной газете даже придумали аттракцион — поместить Сименона в стеклянную клетку, чтобы он писал на глазах у зевак; правда, газета обанкротилась еще до того, как все это осуществилось). Трудился он как бешеный, обычно по утрам. Биографы сообщали, что после этого от нервного напряжения его настигал приступ рвоты, — зато потом весь день был свободен (впрочем, домашние были предупреждены, что и днем с ним лучше разговаривать поменьше). Перед тем, как засесть за роман, он проходил обследование у докторов — те должны были подтвердить, что он справится со стрессом. Когда он писал, на двери висела табличка «Не беспокоить», сворованная из нью-йоркского отеля «Плаза», на столе лежали четыре дюжины остро отточенных карандашей. У него были «счастливые рубашки», которые он надевал перед тем, как сесть за письменный стол.
Вот только четкого плана работы не было, лишь примерное представление о персонажах. Сименон полагал, что во время творчества погружается в некий транс, и сюжет сам рождается в его голове. Отсюда куча недостатков в его книгах — сюжетные линии повисают в воздухе, характеры героев необъяснимым образом изменяются. Но лучших его произведений, таких, как та же «Грязь на снегу» или «Родословная», это не касается — работая над ними, Сименон изменял своим принципам.
Жизнь он прожил долгую — скончался, не дожив несколько месяцев до 87-летия. У него была еще одна официальная жена, Дениз Уиме (как и он, много пила, лечилась в психиатрической клинике) и одна — неофициальная (Тереза Сбурелин, начавшая как служанка и оставшаяся компаньонкой Сименона на всю жизнь). Было несколько детей, одна из дочерей — Мари-Жо — рассталась с жизнью, когда ей было 25, и для Сименона это стало огромной трагедией.
Книги его продавались великолепно — на пике славы тиражи доходили до нескольких миллионов в год. Их продолжают экранизировать и, конечно, продолжают читать. И, как заметил один из его коллег и фанатов, чилийский писатель Луис Сепульведа, «ничто не сравнится с зимой, проведенной в компании бочонка бренди и полного собрания сочинений Сименона».
Спасибо, что вы с нами!
