На входе в лагерь для беженцев в словенском городке Шентиль, рассчитанный на две тысячи человек, но принимающий от 6 до 8 тысяч в день, нас вместе с мэром Шентиля Штефаном Жвабом встретили ласковые, улыбчивые женщины-полицейские.

Записали в специальную книгу данные паспортов, выдали бэдж с прищепкой, на котором по-словенски было написано «посетитель».

Сопровождавший нас полицейский по имени Милан, добродушно-спокойный мужчина с большим пистолетом на правом бедре, опасно доступным для любого, кто решит его вытащить, предупредил: в лагере неспокойно, были драки, главное – ваша безопасность, фотографировать беженцев нельзя, в палатки заходить тоже.

Первой нам навстречу попалась руководительница волонтеров, довольно матерая дама лет тридцати пяти, с профессиональной улыбкой и хорошим английским.

Фотографироваться она отказалась, вслед за ней отказались и другие волонтерши, половина из которых были африканского происхождения.

Разговор происходил на пороге палатки-столовой, рядом с огромной полевой кухней, обедающих было немного, и лица у них были недовольные. Еда им явно не нравилась.

Слова дамы резко отличались от того, что мы услышали от полицейского Милана две минуты назад о том, что в лагере вспыхивают драки, в которые вмешивается полиция, разнимает и изолирует зачинщиков.

У «добровольной дамы» был цепкий полицейский вгляд, она держалась начальственно, ее лицо изображало уверенность в собственном светлом будущем. Именно так выглядят и ведут себя питомцы дедушки Сороса по всему миру. Ее задача – измерять «среднюю температуру по больнице» в этом лагере и докладывать куда-то наверх тем, кто руководит процессом.

О нашей безопасности потом повторяли еще не раз, бумажка с надписью «посетитель» на словенском языке была недоступна для понимания беженцев и никаких гарантий не давала. Полицейский Милан с большим пистолетом и солидный мэр Шентиля – совсем другое дело.

Лагерь жил своей жизнью, внешне мирной, но когда мы приблизились к беженцам за невысокой сеткой ограждения, у меня вдруг возникло ощущение, что я попал на войну. Это была не просто беспокойная толпа, от этой толпы пахло войной.

Беженцы со всех сторон были огорожены сеткой и барьерами, какие ставят на стадионах, чтобы направлять толпу, вокруг были полицейские, но толпа жила сама по себе, своей внутренней, не зависимой от окружения жизнью, своей целью и идеей совершить последний прыжок в европейским рай и насладиться его прелестями.

Одни беженцы ждали очереди на регистрацию, другие регистрацию уже прошли и сосредотачивались около места, где полицейские должны были сформировать очередную колонну из примерно 1000 человек, чтобы отвести ее в австрийский лагерь – расстояние примерно в триста метров.

Солдаты тоже были. Вооруженные громоздкими автоматами, предположительно бельгийского происхождения, они были веселы и расслаблены. Происходящее солдаты воспринимали с юмором, возиться с беженцами великодушно предоставляли полиции.

Глядя на них, я почему-то вспомнил любимый лозунг председателя Мао Дзе Дуна: «Винтовка рождает власть», и логика беженцев стала мне понятнее.

Действительно, одно дело неповоротливый полицейский в своем панцире с дубинкой, и совсем другое – бравый солдат с автоматом и запасом патронов. Конечно, солдаты серьезнее.

Мы медленно шли по дороге в европейский рай в сторону Австрии, на камеру и фотоаппараты некоторые беженцы показывали двумя пальцами V-образный знак победы, арабские дети нам задорно кричали «чао!».

Потом вдруг произошло некое движение, и мы увидели, как полицейские ведут крупного, мясистого мужика, которому они скрутили руки за спиной.

«Составят протокол на имя Ахмета из Сирии и пустят дальше,» – подумал я про себя. Очевидно, законы шариата в этом лагере действовали пока в ограниченном виде, поэтому грабителю или вору правоверные мусульмане не успели отрубить руку, а когда он вырвется на оперативный простор Европы, его рукам вообще ничего такого не угрожает.

Потому что если он «Ахмет Салех, родился первого января», один из полумиллиона ахметов салехов, то ловить его по фотографии и отпечаткам пальцев из-за таких пустяков в Европе никто не будет.

Даже отъявленных террористов в Европе нежно, бережно ведут спецслужбы, следят, наблюдают, а потом вдруг выпускают накануне терактов в Париже.

И никто не задумается, пресекают эти службы работу террористов или, наоборот, сопровождают, курируют. И даже сами террирористы этого не расскажут, их принципиально не берут живыми, а то ляпнут что-нибудь не то…

Толпа беженцев за проволочной сеткой состояла почти исключительно из молодых и совсем юных мужчин, арабы среди них были явно в меньшинстве, вид у беженцев был сосредоточенный и возбужденный, каждый второй что-то тюкал на смартфоне, или смотрел в смартфон, или говорил по смартфону.

Для того, чтобы им было удобнее этим заниматься, на территории лагеря пустили бесплатный вай-фай.

Мы прошли мимо доски объявлений, в основном на арабском языке, объявлений было много, но читать их беженцы не спешили. Они рвались в Австрию.

Когда мы приблизились к австрийской границе, навстречу нам попались два австрийских полицейских – никакой спецэкипировки, веселые, спокойные, они переговорили со словенскими коллегами, и вот, наконец, из словенского лагеря в австрийский двинулась эта диковинная толпа...

Это, конечно, не зоопарк, не концлагерь и не перевалочная база террористов

Зрелище было не для слабонервных. Примерно тысяча человек быстрым шагом в окружении немногочисленной полиции шли из Словении в Австрию. Колонну возглавляли молодые люди афганского типа, были негры, арабы, немного людей европейско-балканской внешности.

Зрелище красивое, можно сказать, уже историческое. Потому что, пока я пишу эти заметки, наше видео уже посмотрело на моем профиле в социальной сети больше 115 000 зрителей, чехов и словаков, хотя я комментировал происходящее по-русски.

С австрийской стороны этой тысяче беженцев просто открыли заграждения, но никто их не встречал. Было очевидно, что беженцы хорошо знали, что если в Хорватии или Словении можно драться с полицией, требовать от властей чего-то, то в Австрии нужно слушаться и вести себя прилично. Как ангелы в раю.

Казалось даже, что между ними и австрийцами есть некая негласная договоренность: мы вас пускаем, подвезем до Германии, а дальше не наше дело. А вы будете вести себя тихо.

Разница в организации приема беженцев в Австрии и Словении просто била в глаза. В Словении – полицейские, солдаты с автоматами, врачи, палатки, кухни, волонтеры.

С австрийской стороны вместо всего этого заговорил репродуктор на арабском и напористо выдал пришельцам инструкции.

Когда мы подошли поближе к сетке, ограждавшей австрийский лагерь, я почувствовал, что беженцы приобрели вдруг сильный запах. То есть если, по словам разведчицы-волонтерки, в Словении они замечательно пахли спреями и косметикой, то от австрийского лагеря шла густая вонь.

Богатые австрийцы не считают нужным делать все то, что старательно делают словенцы, следуя международным нормам. Никакой дезинфекции, никакого душа, никакого отопления – австрийцы считают, что беженцы обойдутся и так.

Действительно, австрийский лагерь был завален мусором.

Зрелище этого вторжения толпы беженцев в Австрию навсегда останется в моей памяти. Это было организованное, согласованное, подготовленное и продуманное до деталей вторжение человеческого стада на новую неизведанную территорию, стадо гнали с какими-то целями невидимые пастухи.

Австрийский лагерь выглядел то ли как зоопарк, то ли как загон для скота и, как ни странно, воскрешал представление о нацистских лагерях, с той лишь разницей, что узников теперь не надо охранять, они сами на все запрограммированы и переведены на самообслуживание. Как самонаводящиеся ракеты в количестве миллионов. Вот только цель всего происходящего на словенско-австрийской границе каждый день пока понятна только организаторам.

Колонна прошла, напоследок, к чести словенцов, отдельно провели небольшую группу женщин с детьми, чтобы их не затоптали боевитые афганцы. А потом рядом с нами оказался новый человек.

Это был австриец лет шестидесяти, оживленный и моложавый, он поздоровался со словенскими полицейскими, как со старыми знакомыми.

Потом подошел к мэру, который заговорил с ним по− немецки, объяснив австрийцу, что он мэр.

Потом австриец достал планшетник и начал рассказывать примерно следующее.

На фотографиях, сделанных хорошей оптикой с зумом, были арабы, которые держали в руках кирпичи и явно готовились их в кого-то бросить, были беженцы с самодельными кастетами.

Я присмотрелся к незнакомцу внимательнее. Дело в том, что транзитная зона, в которой мы находились, охранялась со всех сторон и просто так случайный человек там не мог оказаться. Никакого бэджа у него не было, зато был классический привязчивый взгляд полицейского, который не могла смягчить деревянная немецкая улыбка.

Очевидно, это был полицейский в штатском, возможно, пенсионер, подрабатывающий к жирной австрийской пенсии.

Его задача была нас пугать, а главное не допустить представителей прессы в австрийский лагерь. Где грязно, где воняет. А поскольку официально не пустить прессу нельзя, то надо пугать.

Честно говоря, происходящее в австрийском лагере было хорошо видно со стороны, а вонь, беспорядок и отсутствие на территории полиции не вызывали желания рассматривать все это ближе. Я заговорил с ним по-английски и узнал важную деталь.

Полицейский радостно кивал головой, и вековая австрийская мудрость светилась в его глазах.

Австрийцам нельзя отказать в остроумии, это очень хитрый народ. Нанять пенсионера-мента отпугивать посетителей и журналистов дешевле, чем наводить в лагере порядок.

Не регистрировать беженцев в Австрии вообще гениальное решение. Ведь эти ахметы всё врут напропалую. И бумаги у них фальшивые. Если вдруг где-то они будут говорить, что приехали из Австрии, кто ж им поверит! Вот словенцы молодцы, все записывают, все официально, уже примерно триста тысяч записали. К ним и будут высылать, если, конечно, до этого дойдет.

Австрийцы страхуются. Но интереснее всего другое. Немцы все громче говорят о том, что примерно половина пришельцев не регистрируется и в Германии. Растворяется в ней бесследно, как в черной дыре.

А потом получается совсем весело. Беженцы все чаще ловят и насилуют немецких девушек, но когда их берет полиция, оказывается, что им по 14 лет, так написано в датабазе со словенской, венгерской или хорватской границы. А значит они неподсудны и могут насиловать дальше. Они же дети! Их можно только воспитывать.

Европейцев ведут на бойни террористических войн европейские политики и европейские СМИ, выполняющие классическую роль баранов-проводников, которые заманивают свое стадо овец на бойню, а потом отходят в сторонку, получают свою порцию сочной травы и ждут нового стада, чтобы снова их отвести под ножи мясников.

То, что рано или поздно под ножами мясников закончат и они, баранам-проводникам не вполне ясно, но наиболее проницательные из них присматривают себе пути бегства.

Неделю назад я встречался в Праге с сербскими друзьями. Сербы жаловались, что для них готовят сразу несколько войн – вооружают хорватов, тренируют исламистов в Боснии и косовских албанцев, загоняют к ним сотни тысяч «беженцев»-мусульман, часть из которых может остаться у них на кормлении, если Европа закроет границы.

Сербы говорили то, что говорят давно – что спасти их может только Россия, что если Россия им поможет и главное вооружит, то войны может и не быть, потому что супостаты испугаются и не посмеют.

Я сказал, что Россия им помогает давно, что оружия у России тоже много, а потом задал вопрос, есть ли в Сербии политическая сила, способная к сопротивлению. Тягостное молчание было ответом.

А потом ко мне подошел веселый чех и рассказал страшную тайну.

Замечу, что цифра 3 миллиарда вообще популярна, она почти магическая. Укромыслители давно кричат, что такие же деньги дали их бывшему президенту, чтобы он не пустил Украину в Европу. Смешная мысль: Украину в Европу не пускают и никогда не пустят совершенно бесплатно сами европейцы. Высосут всю кровь, все соки – но не пустят.

А вот за доставку миллионов «беженцев», действительно, могли заплатить, не важно кому и сколько. Слишком выгодное и перспективное это начинание.

Если поверить в то, что озвучил осведомленный чех, то получается, что кому-то дали магические 3 миллиарда, потом заставили страны ЕС собрать такие же деньги и послали Эрдогану "на беженцев". Эрдоган проглотит, облизнется, и будет ждать обещанного безвизового режима с Европой. А когда дождется, пошлет миллионы беженцев вполне легально и официально с турецкими паспортами по 500 евро за штуку. И все очень прилично заработают снова.

Как же выглядит на практике теория заговора под названием «кризис беженцев»?

Сначала скажу вещи очевидные и практически бесспорные. Это уже действующая практика заговора против Европы.

Страшные перемены заставят Европу искать защиты, Европа примет у себя тоталитарные, недемократические меры, к власти придут воинственные правые националисты, но когда все это окажется бесполезным, Европа обратится к ЕС и НАТО с требованием защитить ее от этого кошмара.

Требование будет встречено с пониманием, поскольку НАТО сегодня это просто еще одно название для США, янки пообещают защиту, пошлют своих специалистов и солдат и так доведут созданный ими хаос до оптимального уровня управляемости с их стороны. Как они это сделали в Ливии, Ираке, Афганистане, Сирии, как попробовали сделать на Украине.

Поможет ли Европе вмешательство США? Поможет по принципу: жалел волк кобылу, оставил хвост и гриву.

И вот здесь я перехожу к предположениям и прогнозам на тему, какая судьба предназначена для миллионов живых пока еще «беженцев», они же «мегавызов» для всего прогрессивного человечества.

Как будет использован этот лом, против которого нет приема?

Конечно, все это пока только теория заговора, но, как показывает жизнь, такие теории легко переходят в практическую плоскость.

«Беженцев» из Европы никто никуда не будет отправлять, их могут использовать как бесплатное качественное пушечное мясо во внутриевропейских войнах, например на Балканах или в Восточной Европе, или в войне против России, если она все-таки состоится.

Эти дикие юноши, выросшие на войне, считающие автомат Калашникова высшим достижением человеческой цивилизации, идеально подходят именно для этих целей.

Это пока основная «конспирологическая» версия, несравнимо более убедительная, чем лицемерная болтовня о том, как экономически полезны будут эти новые европейцы.

Экономический эффект от беженцев закончится, когда из них вытянут все деньги. Потом их загонят в грязные лагеря, потом начнут разгонять по бедным восточно-европейским и славянским странам, причем Украине уже намекают, что ей тоже не хватает таких «беженцев» для полного счастья.

Возможен и более сложный сценарий. Для Украины откроют границы, и Европа сможет порадоваться тому, что на ее территории будет реализовано боевое применение воинов аллаха, исламистов с одной стороны и вкусивших вкус крови бандеровцев с другой. И не очень важно, будут они воевать вместе против кого-то, или их стравят друг с другом. Ни того, ни другого нежная, голубая, трусливая Европа не вынесет. Особенно, если беженцев начнут возить по Черному морю в Одессу, а потом доставлять к границам Польши, Словакии, Венгрии.

Отдельно нужно сказать о прогнозе для Восточной Европы и балканских стран. Как ни парадоксально, но они более готовы к предстоящим торжествам «мегавызова» беженцев, чем их патроны на Западе.

Новый герой Европы Виктор Орбан первым начал сопротивление, первым заговорил о том, что Европу предали, что смыслом «кризиса беженцев» является уничтожение европейских суверенных государств.

Орбан не одинок. Подобные мысли высказывают чехи устами популярного президента Милоша Земана, все более жестко на эту тему высказывается словацкий премьер Роберт Фицо, что-то похожее говорят даже поляки.

Но главное не в этом. Восточная Европа и Балканы несравнимо меньше отравлены ядом либерализма и толерантности, это пока еще более здоровые общества. Я 27 лет живу в Словакии, хорошо знаю и люблю этот народ, сейчас словаки просто притихли, ждут и молятся, чтобы эта напасть их минула, но если словаков загонят в угол, они начнут сопротивляться.

Как делают это сербы, как начали делать венгры и готовятся делать чехи.

Есть все основания полагать, что красивая идея Меркель выбрать из миллионов «беженцев» все полезное, а все ненужное выгнать к бедным восточно-европейским соседям, встретит реальное ожесточенное сопротивление.

Есть ли в мире сила, которая может отвратить или хотя бы смягчить наступающую катастрофу Европы?

Есть! Это Россия и ее два главных союзника – российская армия и военно-морской флот. Залпы российских ракет и бомбовые удары в Сирии за месяц радикально изменили ситуацию в мире.

Союзников может оказаться больше. Китай, Иран, Индия, Египет едва ли останутся в стороне, когда речь пойдет и об их выживании. Европа им тоже нужна, судьба Европы это и их судьба. Нужна Европа и России.

И когда американская «защита» Европы проявится в полной мере, когда террористические войны станут для Европы не поэзией, а суровой прозой жизни, как они стали недавно для Украины, европейцы будут смотреть в сторону России. Французы уже смотрят, но это уже новая большая тема.

− Есть ли у них какие-то документы?

− У большинства нет, у некоторых настоящих сирийцев есть настоящие паспорта, у некоторых есть фальшивые «сирийские» бумаги, купленные в Турции.

− Как же вы этих людей идентифицируете и регистрируете?

− Мы записываем то, что они говорят. Делаем копии с их бумаг, если бумаги есть. Но нужно прямо сказать, что более половины из того, что они сообщают, это неправда. Но все это записывается, их фотографируют, берутся отпечатки пальцев, вносятся в датабазу.

− И получается, что через Шентиль каждый день проходят тысячи Ахметов из Сирии, родившихся 1 января какого-то года?

− Да, примерно так. В подавляющем большинстве это молодые мужчины 20-30 лет, но есть и глубокие старики − одному, например, 105 лет, есть дети, но у меня нет убеждения, что женщины, старики и дети приходят с этой толпой по своей воле. Это скорее прикрытие, ширма. Там много больных, инвалидов, и я не верю, что эти люди сами приняли решение пуститься в такое тяжелое и опасное путешествие.

− Они передвигаются по балканском маршруту на автобусах?

− В основном да. Когда они оказываются в Греции, их везут через Македонию, Сербию и Хорватию за небольшие деньги частные перевозчики, хорошо организована логистика через социальные сети, подробные инструкции есть на всех языках, волонтеры по всему маршруту помогают с одеждой, едой, питьем, теплыми вещами.

− Откуда волонтеры?

− Из разных стран. Их организовывают и оплачивают международные неправительственные организации и фонды. У нас много волонтеров из Словении.

− Что представляет собой процедура регистрации и в чем ее смысл?

− По действующим международным нормам беженцы имеют право выбрать, к какой стране обратиться за защитой и попросить убежища. Подавляющее большинство этих людей идет с готовым решением сделать это в Германии. Например, через Словению прошло уже почти 300 000 беженцев, но с просьбой о предоставлении убежища в Словении обратились только 48 человек. Они считают, что в Германии получат намного больше, наверное это так.

Поэтому все регистрации и записи по пути в Германию не имеют какого-либо значения, это просто формальность, кроме первой регистрации в стране ЕС. Эта страна, как правило, Греция, но там тоже никто не регистрируется и убежища не просит. Это просто такой транзитный коридор, который начинается после проникновения на территорию Греции морским путем.

Но поскольку Словения – первая страна Шенгенской зоны, которая находится на пути этого потока, то мы регистрируем сам факт пересечения ими Шенгенской границы. Так, как это несколько месяцев подряд делала Венгрия, пока не построила забор и не закрыла для беженцев свою границу.

− Но ведь на самом деле большинство из них пересекли Шенгенскую границу в Греции. Правда, они там сделали это нелегально, зато в Словении беженцы появляются уже вполне легально, можно сказать официально. Их движение происходит с помощью властей Греции, Македонии, Сербии, Хорватии, Словении, дальше к этому движению подключается Австрия.

− Все хотят, чтобы беженцы как можно скорее покинули их территорию. Это основной мотив поведения Греции и других балканских стран. И Австрии тоже.

Для Словении это вообще вопрос экзистенциальный, мы маленькая небогатая страна и несем в связи с волной беженцев колоссальные расходы и убытки. Причем ЕС компенсирует нам только десять процентов всех расходов, за все остальное платит Словения, и долго так продолжаться не может.

Мы с вами сейчас поедем в лагерь беженцев на границе, и вы сами увидите, что, например, только отопление палаток ежедневно нам обходится в 40 000 евро, а еще нужно оплатить транспорт, питание, медицинскую помощь, уборку, дезинфекцию, охрану беженцев. Нужно охранять и границы, а вся словенская армия составляет 20 000 человек. Полиция около 8000. Нам это просто не под силу.

− Словения начала возводить забор на границах, на него ЕС тоже не дает деньги?

− На заграждения дают, еще мы рядом с лагерем построили специальный перрон для приема поездов с беженцами, строили день и ночь, в долг, но обещают компенсировать…

− То есть на забор дают, а на содержание беженцев нет?

Потому что решено укреплять и защищать Шенгенскую границу.

− Но почему-то укреплять решили уже в Словении, после того, как Венгрия укрепила все сама, причем ее за это критиковали и проклинали. Не начали укреплять в Греции, там и строить вообще ничего не надо, достаточно перестать перевозить беженцев через море... Как реагируют словенцы на это вторжение?

− Наши люди напуганы, чувствуется большое напряжение, можно сказать, что жизнь в Словении изменилась. Когда эта волна повернула в Хорватию и потом к нам, хорваты растерялись и старались любой ценой вытолкнуть беженцев дальше. Привозили их автобусами на нашу территорию и высаживали в поле, после чего сотни беженцев шли пешком через наши деревни.

− Весь мир обошли кадры, как словенская полиция сурово обращается с беженцами.

− Наша полиция защищает наших граждан и наше государство, и делает это в рамках закона. Другой вопрос, что и как покажут по телевизору. Были эпизоды, когда организованные группы беженцев шли на прорыв полицейского кордона, и полиция был вынуждена применять силу.

Сейчас процесс стабилизировался. Беженцев принимают хорваты на границе с Сербией, Словения выделила два пограничных пункта, где беженцы могут пересекать нашу границу – это город Брежице и наш городок Шентиль, сейчас, к нам их привозят поездами, примерно по шесть поездов в день, по тысяче и более беженцев в каждом, и мы их всех принимаем здесь. Причем лагерь рассчитан на 2000 человек, а в день через него проходит до 8000.

− Были ли какие-то инциденты между беженцами и местными жителями?

− Мало. Были случаи в магазинах, где они делали покупки. Например, один такой покупатель отказался платить деньги продавщице на том основании, что она женщина, и он не может женщине давать в руки деньги. То есть он требовал продавца мужчину. Были попытки посетить клубы и дискотеки, еще какие-то конфликты, но это не главное. В основном конфликты возникают не с местным населением или с полицией, ссоры и драки вспыхивают среди самих беженцев, и тогда полиции приходится вмешиваться.

Понимаете, эти люди очень возбуждены, нервничают, они практически уже в шаге от заветной цели, они считают, что Австрия это уже почти рай, а Германия рай на сто процентов, остается всего пара шагов. Особенно воинственно ведут себя афганцы, они рвутся первыми, не пускают остальных, и из-за этого все конфликты.

− Как долго беженцы находятся у вас в лагере?

− Как правило, один день, иногда день и ночь. Это зависит от того, как быстро австрийцы готовы пропустить их на свою сторону. Бывает и так, что они возвращаются к нам ночевать из австрийского лагеря, потому что австрийцы палатки там не обогревают. В девять часов вечера они прекращают пропуск беженцев, кто не успел, должен мерзнуть всю ночь, и вообще условия там совсем другие, чем на словенской стороне. Вы сами увидите, в австрийском лагере о беженцах никто так не заботится, как у нас. Вот они и идут снова к нам на ночь – погреться, поесть, принять душ.

− У вас есть и душевые?

− Конечно. Наш лагерь считается лучшим, есть горячие душевые, у нас трехразовое питание, врачи, волонтеры. Теплые вещи, одеяла. Мы открыли для них внутри лагеря магазин, чтобы они могли купить вещи первой необходимости.

− Сколько примерно беженцев обращаются к врачам?

− От 150 до 200 пациентов в день. Складывается очень сложная и опасная ситуация, с волной беженцев пришли болезни, о которых мы давно забыли или даже не знали. Некоторые наши врачи уже заразились и даже серьезно заболели. С другой стороны и беженцы столкнулись с набором вирусов и инфекций, которые им не знакомы. Кроме того, уже холодно, а это люди из жарких стран.

− Говорят и пишут, что среди беженцев много людей с деньгами, что они разборчивы и очень избирательно принимают помощь.

− Это так. Дорогие смартфоны, дорогая одежда у многих. Наши теплые вещи их мало интересуют. Очень чувствительны к еде и услугам. Например, если яблоки, то только красные, зеленые не едят, если хлеб, то нужно обязательно свежий, сухари просто отвергают. Если рыба, то обязательно тунец. У нас в лагере действует бесплатный вай-фай, почти каждый что-то все время говорит или пишет с помощью смартфона. Связь с миром у них на высоком уровне.

− Можете ли вы оценить вероятность присутствия среди беженцев боевиков ИГ (запрещенной в России террористической организации. − прим. Ред) ?

− Думаю, они есть. Часть этих молодых людей ведут себя как военные, они организованы в группы, команды, наверное, там есть свои командиры. Особенно это видно, когда начинаются конфликты и в многонациональной толпе появляется организованная ударная группа боевиков. Мы ничего не знаем и не узнаем о настоящем прошлом этих людей. Но то, что какая-то их часть может стать боевиками в тех странах, куда они направляются, весьма вероятно.

− Как происходит сама процедура перехода границы с Австрией?

− Беженцев привозят сюда сейчас поездами, потом они проходят обязательную регистрацию, во время которой мы постоянно осуществляем дезинфекцию палаток и ждем сигнала от австрийцев, что они готовы принять очередную порцию. Обычно это около 1000 человек.

Потом австрийцы их запускают для регистрации и отправки порциями строго по 50 человек, сажают в автобусы и везут дальше, распределяют по своим лагерям и обеспечивают движение беженцев в Германию, хотя какая-то часть остается в Австрии.

Какой выход вы видите из этой ситуации?

− Мы сами выхода не видим, но не мы эту ситуацию создали. Есть много опасностей и угроз. Например, Германия уже заявила, что возвращается к старым правилам, согласно которым беженец, не получивший убежище, должен быть возвращен в страну ЕС, через которую он проник на территорию Европейского Союза. То есть их должны будут возвращать к нам в том числе, и чем больше мы их зарегистрируем, тем больше могут нам вернуть.

− Германия рассматривает возможность закрытия своих границ для беженцев и одновременно запрещает транзитным балканским странам закрывать их границы. Меркель даже сказала, что если это будет сделано, то начнутся войны на Балканах, и она, Меркель, очень не хочет этих войн. Это была прямая угроза. И все же, возможно ли как-то остановить этот поток?

− Я недавно вернулся из Брюсселя, где нам объясняли теоретически, как мы должны решать проблему беженцев, а я им рассказывал о практике.

Этот поток можно и нужно остановить, пока он не развалил всю Европу. Туркам Европа должна дать много денег, чтобы они перестали пускать беженцев и заботились о них у себя. Тем более, что война в Сирии может закончиться.

− Но может случиться и так, что туркам дадут денег, а они продолжат пускать беженцев. Я думаю, что так и произойдет, и наверное, так думаю не только я. Поэтому денег им не дадут, а если и дадут, то немного. Зато много чего пообещают – например, принять Турцию в ЕС.

− Да, такой вариант возможен, но ключевым будет именно поведение Турции и Греции, где эта река беженцев имеет свои истоки. Я еще раз повторю: у балканских стран, через которые проходит маршрут, нет ни сил, ни возможности сопротивляться воле ЕС. Эти страны поставили перед жестоким фактом: через ваши страны идут миллионы беженцев, и вам ничего не остается, как решать эту проблему своими силами и за счет своих ресурсов, которых практически нет.

Но я думаю, есть простое и понятное решение, и его легко можно осуществить. ЕС должен перестать принимать беженцев, сказать им об этом, объяснить, что Европа не хочет и не может их принимать, и тогда они перестанут ехать сюда.

− Такое решение можно было принять давно, но оно не принимается, все делается с точностью до наоборот. Очевидно, что Германия пригласила к себе беженцев для того, что их полезную, лучшую часть оставить у себя, а остальных «подарить» другим странам.

− Я читал о результатах исследований немецких специалистов, которые считают, что только два процента этих новых беженцев способны интегрироваться и приносить немецкому обществу пользу. Поэтому я думаю, что Германии не останется ничего другого, как депортировать беженцев на родину или куда-то еще. То есть сажать в самолеты и отправлять в Африку, в Афганистан, в Сирию...

− Вы действительно верите, что это возможно?

− Конечно, возможно. Подключат армию, привезут, посадят на транспортные самолеты. Потому что назад по этому корридору прохода не будет. Австрийцы первыми этого не допустят....

− Перевезти куда-то миллион людей военными самолетами против их воли, после того как они прорвались, наконец, в этот европейский рай и начали новую жизнь, потратили на это огромные усилия, деньги, рисковали своими жизнями? Я в это не верю. Зачем их тогда заманили в Европу?..

Большое спасибо за эту интересную беседу. И за возможность посетить лагерь беженцев в Шентиле.