Тишину нарушало только бряканье спичек в полупустом коробке.

Псурцев прекрасно представлял себе, что скажет Иерофант. Сначала будет нудить о том, что снова зря приехал. А дальше начнёт глумиться над новыми подвигами академиков. Бог троицу любит, что-нибудь в этом духе, поскольку люди генерала обделались по полной программе уже в третий раз всего за несколько дней.

Псурцев щелчком большого пальца подбрасывал спичечный коробок, тот подлетал над столом, падал обратно, и он его снова подбрасывал. Какое-то заколдованное дело, думал генерал. Так не бывает – вернее, раньше не бывало. От неудач никто не застрахован, особенно если столкнулся с новым серьёзным противником. Но на втором заходе надо брать реванш. А здесь...

Кроме того, Псурцев привык работать тихо. И если в начале ещё можно было отвертеться от неудобных вопросов по поводу гибели двух академиков на Кирочной улице, если проваленная операция в торговом центре, по счастью, обошлась без жертв, то теперь погоня с разбитыми машинами и взрывы на проспекте в спальном районе наделали шуму в прямом и переносном смысле. У каждого второго водителя – авторегистратор, у каждого второго прохожего – мобильный телефон с видеокамерой. Хорошо стали жить! И сливать видео в интернет быстро научились. Генералу ещё толком не доложили о происшествии, а он уже успел насладиться зрелищем полыхающего раскуроченного «мерседеса» с разбросанными вокруг телами и получить пару звонков от очень серьёзных людей, которые ждали объяснений.

– Живой, значит? – Псурцев прищурился, глядя на вошедшего Салтаханова, и снова щелчком подбросил коробок. – То есть говорить можешь?

– Могу, – виновато подтвердил тот.

– А вот Варакса не может. Потому что мёртвые обычно молчат. Ты не знал?.. Не отвечай, не трудись. Мне вообще похер, что ты скажешь. Вот Вараксу я бы послушал. Внимательно послушал! И про то, зачем он крышевал Мунина. И про то, чем перед Интерполом провинился. И кто он вообще такой. Мы этого Вараксу три дня искали, а эфиопы – двадцать пять лет! Можешь себе представить, сколько знал человек, которого двадцать пять лет ищут по всему миру? Какого рожна эфиопам от него было нужно, не скажешь, нет? А кто скажет?

Голос генерала звучал ровно. Под обманчивым спокойствием скрывалось бешенство: подчинённые загнали его в тупик.

– Сижу здесь, как дурак с помытой шеей, – продолжал Псурцев, и коробок хрустнул в могучем кулаке. – Жду, когда ты мне подполковника этого притащишь. А его теперь, оказывается, по кускам собирать надо. Вот спасибо! Хороший подарочек такой... новогодний.

Генерал брезгливо стряхнул с ладони обломки коробка и спичек в корзину для мусора.

– Почему новогодний? – спросил Салтаханов, чтобы не молчать.

– Потому что на Руси спокон веку Новый год справляли в марте. Историю своей страны знать надо. Особенно тебе, раз уж в это ввязался... Ну и что будем делать, друг дорогой?

Салтаханов поспешил ответить:

– Я думаю, надо в Интерпол сообщить, товарищ генерал. Предполагаемый преступник обнаружен. Личность не установлена. При задержании подорвал себя гранатой. Идентификация останков затруднена.

– Что нам это даёт? – Псурцев смотрел исподлобья.

– По красному циркуляру Варакса – не Варакса, а Эрнандо Борхес. Мы выдадим его за неопознанный труп иностранца, который предположительно находится в международном розыске. В таких случаях Интерпол должен издать чёрный циркуляр и продолжить расследование. А дело поручено мне. Соответственно мы сможем официальным путём получать всю информацию, которая только может быть доступна, и от наших органов, и от зарубежных.

– Хорошо, допустим. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Может, и всплывёт что-нибудь, хотя вряд ли... Но как же он вас всё-таки вычислил, а? Как ты его спугнул?

– Не знаю. Не могли мы его спугнуть. Может, предупредил кто-то? Я слышал, как он по телефону разговаривал. Потом сразу прыгнул за руль, и...

– О чём был разговор? – прищурился генерал. – Вспоминай!

– Да, в общем, ни о чём. О рыбалке. Что ехать скорее надо, пока лёд не сошёл. И он ещё песенку спел...

– Какую?

– Мотив я хорошо знаю, но слова... Что-то такое: в России цветы цветут, гречка есть... а папуасов нет... та-тара-та...

– Твою мать! – Псурцев с грохотом опустил на стол обе ладони, поднялся и неожиданно мелодично вывел:

– Эта песенка? – спросил он.

– Эта, – подтвердил удивлённый Салтаханов. – Только про бычий глаз там не было, а про папуаса – точно.

– Твою мать, – ласково повторил генерал и вдруг заулыбался. – Я же говорил, кто-то свой рядом трудится. Школа видна! Варакса-то наш, оказывается, куосовец. Вот оно что...

– Виноват, не понял. Варакса – кто?

Теперь уже Псурцев удивлённо смотрел на Салтаханова.

– Ты про КУОС не знаешь?! Как вы вообще работаете? И я-то как с вами работаю?!

– Ладно, садись, – велел он и сам уселся обратно в кресло. – Дам тебе справочку небольшую для общего развития. КУОС, чтобы ты понимал, это Курсы усовершенствования офицерского состава. Название серенькое, никому ничего не говорит. А реально КУОС – это спецподразделение такое. В Балашихе располагалось, под Москвой. Туда отбирали лучших из лучших по всему Советскому Союзу и готовили разведчиков и диверсантов. Минное дело, рукопашный бой, шифрование, огневая подготовка, парашютно-десантная, горная... В общем, всё, что только можешь себе представить, и ещё столько же. Гоняли насмерть, зато и кадры выпускали экстра-класса. Каждый был инструктором по всем специальностям и мастером единоборств. Психика железобетонная. Владение любыми видами оружия. Выживание в любых условиях, хоть с голой задницей в снегу, хоть в джунглях. Боевая машина с компьютером в башке. Обычный спецназовец по сравнению с куосовцем – просто физкультурник. Все эти «зелёные береты», «морские котики» и прочие рейнджеры в кино круто выглядят, но против наших им ловить нечего. Ты про «Вымпел» и «Альфу» хоть слыхал?

– Конечно.

– Сейчас там тоже ребята нормальные. А теперь попробуй себе представить, что было раньше, когда их формировали на основе КУОС... Мы с такими, как Варакса, брали Кабул в семьдесят девятом и вообще много где потрудились. Лаос, Камбоджа, Мозамбик, Ангола, – генерал на мгновение мечтательно зажмурился. – Эх, было время! Выполняли особые задания высшего руководства страны в любой точке мира. Чистили поляну круче пылесоса. Теперь понятно, как Варакса в Эфиопию попал. И почему наших валил запросто. И почему по документам он просто подполковник и всё. Зашифровался, как положено, когда господа дерьмократы расформировали КУОС в девяносто третьем. И почему сам себя гранатой, тоже понятно... Чего скис? Я тебя поздравляю! Оказывается, дело не такое гиблое. Шансы есть.

Салтаханов поёжился. Вот, значит, кто такой Псурцев и как можно было влопаться с Вараксой. Ни хрена себе...

– Каковы мои действия? – осторожно спросил он.

– Роешь землю, как подорванный! Тот, кому звонил Варакса, тоже из наших. Песенка про папуаса – это вроде гимна куосовского. Он подал знак. С рыбалкой, говоришь, велел поторопиться?

– Так точно.

– Значит, они что-то готовят. Сейчас первым делом вместе с моими ребятами, я распоряжусь, поднимаете документы на Вараксу. Настоящего Вараксу! От и до, под микроскопом. Где родился, где учился, где лечился, с кем служил, с кем жил, в каких операциях участвовал. Одновременно просеиваешь круг общения. Сотрудники, партнёры, любовницы, друзья, собутыльники, соседи. Особое внимание, понятно, куосовцам и тем, кто хоть как-то связан с Эфиопией. Циркуляры Интерпола и всё остальное по вашей линии тоже отслеживай, это само собой. Сон отменяется. И не тяни! Нащупал что-то мало-мальски интересное – сразу ко мне, в любое время дня и ночи.

Псурцев махнул рукой в сторону двери, отпуская Салтаханова, и добавил:

– Потому что времени у нас нет.