Ванга предсказала его будущее, Утесов покровительствовал ему: Бедрос Киркоров рассказал, почему не уехал из России, когда родился Филипп

Его родители хотели, чтобы он стал сапожником – модельером, а он прекрасно пел. И этот его талант был всем очевиден. Он был первым иностранным студентом, которого приняли в ГИТИС сразу на 2-ой курс. Сам Леонид Утесов покровительствовал ему и даже придумал для него программу, в которой он пел песни о болгаро-советской дружбе. Народный артист России и Болгарии Бедрос Киркоров стал гостем передачи «Мой герой» на канале ТВЦ (эфир — 26 мая в 13.40). А нам удалось заранее послушать, о чем рассказал Татьяне Устиновой мэтр.

— Сама Ванга вам предсказала, что вы можете исцелять. Как это вышло?

— Я служил солдатом на границе, в войсках был ансамбль, как Александровский ансамбль. Этим ансамблем руководил Киркор Киркоров – армянин, бывший аптекарь. И 6 месяцев мы давали концерты и попали в город Петрич. В танцевальном ансамбле была одна армянка, она пришла ко мне и говорит: «Бедрос, здесь есть предсказательница, давай пойдем к ней вместе». Очередь была огромная. Стоим в очереди, у нас военная форма, и из калитки выходит какая-то маленькая старушка. Ванга говорит: «Вас не примут в военной форме, так что не ждите напрасно», — и мы ушли.

А, когда я второй раз попал к Ванге, я уже работал в Софии. Я хотел, чтобы она посмотрела, что у меня с ногой. Получилось, что, когда я служил на границе в армии, я упал с коня. Когда я вскочил на свою лошадь, она поднялась на двух ногах, и я упал, а лошадь упала рядом со мной. Я тогда очень сильно ударился о какой-то пенек правой ногой, я лежал в лазарете несколько недель – болело ужасно. Ванга не каждому так делает: кладет руки и надо сверху положить свои руки. Она положила и говорит, что сам вылечу свое колено. Я не поверил, прошел месяц, нога опять заболела, и, когда я попробовал ее методом полечить ногу, боль ушла.

— Бедрос Филиппович, вы родились в Варне. В какой семье вы родились?

— Мама – портниха, отец – сапожник. Но, когда коммунистическая власть пришла, каждое предприятие, каждая фабрика создавали художественное содружество. И мама вместе с папой пели в городском хоре. И я ходил вместе с мамой на репетиции. Там была танцевальная группа, я очень любил танцевать. Но в танцевальной группе не было мест, поэтому мне пришлось идти петь в хор вместе с родителями. Там мне дали кличку «Труба», потому что мой голос выделялся из хора. И дирижер всегда говорил: «Труба, тише пой». Я закончил среднее профессионально-техническое училище сапожной мастерской, потом я работал сапожником. Музыкального образования у меня нет. Я один месяц проходил в музыкальную школу, после чего меня приняли в Варненскую Оперу без музыкального образования. Меня приняли в стажерскую группу артистов. Я выучил арию Альфреда из оперы «Травиата» на итальянском языке с преподавателем, и когда должна была состояться премьера, меня призвали в армию.

— А родители приветствовали ваши пения?

— Когда меня уже приняли в Оперу, мама меня не пускала туда. К нам даже приходил другой стажер – армянин и спрашивал у нее: «Вы что из него сапожника хотите? Да у него голос!» Но мама не соглашалась, говорила, что там развратные женщины, а я слабохарактерный. А папа не имел голоса дома – мама была командиром.

— Вы дома разговаривали на болгарском языке?

— Дома дедушка держал всех в ежовых рукавицах, поэтому дома все говорили только на армянском. И каждые субботу, воскресенье – за руки и в церковь.

— А как вы — человек, который говорит по-армянски, по-турецки, по-болгарски, а поет по-итальянски, попали в ГИТИС в Москву из Болгарии?

— Был международный молодежный фестиваль в 1955-ом году в Варшаве, и наш хор трудовых войск пригласили на этот фестиваль, но мы шли уже не как военные, соответственно были все в штатском. Выучили одну армянскую песню, называется «Застольная» — песня об армянском вине, которую написал Арам Хачатурян. Хор из 100 человек, а там всего два армянина, и дирижер нам говорит: «Вот на вас лежит вся задача, что бы 100 человек пели на армянском языке». Все по отдельности выучили песню, как стихотворение. Целый месяц идет репетиционный период на фестивале, и, когда пришли в Варшаве петь, в жюри сидит Арам Ильич Хачатурян. Видит 100 человек из Болгарии, и то все – мужики какие. У нас все были высокие, красивые, хорошие. Но армянский знал я, поэтому когда он решил встретиться с представителем хора, пошел я. Он удивляется: «Слушай, так много армян», — я отвечаю: «Арам Ильич, там только 2 армянина, мы их всех научили, они все болгаре». Вот так я и познакомился с Арамом Ильичом.

В 1963-ем году Арам Ильич приезжает отдыхать в дом журналиста в Варне, но там отдыхал и Константин Симонов, и Жаров – все наши артисты. Но, когда заканчивается смена, делается капустник – каждая делегация должна показать свою самодеятельность. И когда Арам Ильич был, выиграли немцы, на первое место дается ящик шампанского, и вся делегация катается на катере, и для них я должен был петь русские романсы, итальянские канцонетты и болгарские народные песни. И когда я пошел петь, встретил Арама Ильича с женой, он говорит: «Мой мальчик, ты там поешь что ли», — ну я говорю: «Да». А потом, когда узнали, что Арам Ильич отдыхает в Варне, приехал министр культуры Болгарии. Арам Ильич повернулся к нему и говорит: «Вот этого мальчика пошлите в Ереван, пусть получит музыкальное образование. А то он без музыкального образования поет у вас в театре», — он предложил министру, что он берет расходы на себя, только бы они отправили меня в Ереван. Арам Ильич ушел, министр услышал, я ждал, но ничего так и не было. Но мне повезло, на следующий год приезжает Арно Бабаджанян. В этот раз они выиграли, но как выиграли: его жена Тереза говорит: «Бедрос, вот ты работаешь в оперном театре, принеси нам пуанты», ну я принес эти пуанты. Вот вы можете представить: Арно Бабаджанян – полный, еще больше чем я сейчас, Жаров – тоже, а третий был с телевидения, я не знаю, кто он, но он был еще толще. Они начали играть не танец четырех лебедей, а танец трех лебедей, весь зал упал. Они выиграли первое место. И тогда приехал зав отдела культуры города, на корабль. Я рассказал Арно, что Арам Ильич просил за меня, но ничего не получилось, и тогда он сказал этому человеку, тот начал говорить, что ничего не получал. И этот человек мне говорит: «Завтра в 12 часов приходи в этот кабинет в отдел культуры». Ну я пришел, а он сказал: «Сиди, пиши автобиографию». Я написал автобиографию и так приехал в Россию.

— И вас взяли сразу на 2-ой курс. Этого же не может быть?!

— Да, меня взяли, как первого иностранного студента, сразу на второй курс на музкомедию. Там была таджикская студия, армянская студия, узбекская студия – там всех подготавливали. А меня взяли, а я даже не знал тогда хорошо русского языка. Покровский сказал: «У тебя все хорошо, но одно плохо: ты не знаешь русский. Если русский не выучишь, я тебя после первого семестра выгоню».

— Ну и как вы учили, Бедрос?

— Он мне дал педагога. Мы с ним каждые три дня занимались. Все смеялись, когда я говорил, со мной даже отрывки никто не хотел ставить. Но к концу я уже все выучил. Вот так я попал к Покровскому. А когда я пел на 9-ое сентября в доме дружбы, я слышу какой-то прекрасный баритон распевается. Я от любопытства пошел к двери подслушивать, в этот момент открывается дверь: «Что вы тут стоите?», — я говорю: «А кто здесь пел?» — мне говорят: «Ну я», — «У вас прекрасный баритон», — «А вы кто?» — «Я из Болгарии», — «Ну заходи», — и затаскивает меня туда. Я говорю, что певец, должен вот в середине петь. Я рассказал, что хочу в Ереван уехать, потому что в ГИТИСе стипендии нет. Он говорит, что эту тему обсудим, спросил: «С тебя два-три концерта хватит в месяц?» — я согласился. Вот так я и закончил ГИТИС.

— А как вы познакомились с Утесовым?

— Познакомился я так, что иногда я выступал на стадионах. На иностранных певцов билеты на рубль дороже продавали. И поэтому меня представляли, как «Друг из солнечной Болгарии», и все билеты скупали. Филармония, которая была в убытках, когда были деньги нужны, всегда приглашали меня, как иностранного певца. А потом, когда образовалась «Мелодия друзей», там играл Утесовский оркестр. Я пел вместе со всеми, и потом Утесов говорит, что предлагают мне петь с оркестром. Я только-только оканчивал институт, и нужно было решать, куда ехать.

— А вы не хотели в Болгарию возвращаться?

— Я не хотел, я женился уже на русской в 1964 году, в 1967-ом родился Филипп. В 1966-ом я уже должен работать где-то. И Утесов меня устроил. Он позвонил бухгалтеру и узнал, что вначале моей ставки – 250 рублей, и тогда он сказал бухгалтеру, что он сам будет еще добавлять прибавку. И работал я за 400 рублей в итоге. Но это я потом узнал, когда мы уже сдружились.

Утесов сделал мне первую программу. Когда он ее сделал, он сказал: «Моя прощальная программа называлась «Перелистывая страницы», а твоя программа будет – «Перелистывая страницы от сердца к сердцу»». И по сей день я держу это в голове, потому что, если бы не Утесов, то не было бы и концерта для доярок в 4:30 утра. Это вышло совершенно случайно. У меня был администратор, когда я работал в Новгородской области, который всегда в гостиницах оставлял записки о концертах: во сколько и где. Потом он бегал — делал концерты. И он мне говорит о том, где мы можем выступать: на тракторной станции можем выступать, на ферме можем выступать, в школах можем выступать – у меня была детская программа, а вечером кассовый концерт в районном городе. Он говорит: «Концерт в 4:30 один, в 5:30 второй. Успеем, не успеем?» — я говорю: «Успеем, если что – подождут». Мы спим спокойно, в 4 часа ночи стучат к нам в двери и говорят, что у нас машина пришла на концерт. Я говорю: «Какой концерт?» — а мы с администратором в одной комнате спали, я говорю: «Ты администратор, пойди разберись», — а он говорит: «Бедрос, там дояркам нужно пойти петь». Ну мы встали, переоделись и пошли. Мы опаздываем, концерт будет уже 30 минут, а не 40. Вот такие концерты были.

— Хочу спросить про внуков: Филипп – народный артист России, вы – народный артист, а внуки поющие?

— Поют, но, мне кажется, что они еще маленькие. У меня голос сломался только после 10-го класса, я начал петь поздно.

— Есть ли у вас в семье какие-то традиции, может быть еще из Болгарии пришли, от вашего деда, от вашей мамы?

— Мама всегда мне советовала: «Если тебя бьют, ответ не давать», — и дед это говорил тоже: «Если тебя ударят, ты с этим человеком лучше не дружи, но ответ никогда не давай», — и я это тоже говорю сейчас внукам. Не нужен ответ: ни физический, ни словесный – никакой. «Человек когда с тобой говорит, смотри прямо ему в глаза – если глаза у него бегают, это плохой человек», — это дед нас учил, потому что наши глаза излучают энергию, которая должна попасть в ваш мозг и остаться там. А если вы смотрите туда-сюда, то ничего не попадает, половина испаряется. И второе: никогда никому не завидуй. Вот этого у меня нет, и у Филиппа тоже нет, вспомните: сколько раз ему гадили. И ничего не добились, Филипп всем простил. Он добрый, и меня учили этому. И я сейчас 30 лет занимаюсь детскими фестивалями. Иногда звонят родители и говорят: «Знаете, очень хочется прийти на ваш фестиваль, но денег не хватает», — мне приходится звонить главе города, говорить, что у нас есть такой-то талант, надо помочь. Был один слепой мальчик из Самары, 12 лет – он на 12 языках поет и песни сам пишет, но возможности приехать нет. Тогда я связался с Дианой Гурцкой, сказал ей, что есть у нас слепой мальчик и надо помочь – она дала согласие. Мальчик спел, а в зале оказалась женщина-бизнесмен, она трехкомнатную квартиру подарила. Через неделю пошли в китайском посольстве выступать, так он специально для китайского посольства выучил песню на китайском языке. Он пел, а посол говорит: «Я хочу с тобой 5-летний договор подписать: 5 лет я плачу за твое обучение». Вот такой талант.

— Спасибо вам большое!