Критики разбирают скандальный сериал «Зулейха открывает глаза»: Татарские люди, они как медведи

Маститый столичный критик Сергей Селедкин продолжает смотреть сериал по книге Гузели Яхиной

Сериал «Зулейха» достиг той точки, с которой я читал книжулю, пандемически хохоча. Потому что ежели первая часть про татарский быт была написана худо-бедно сносно, то житие в тайге — это такой атас, что слов нет. Недаром автор в нескольких местах, пока копипастила куски из «Поднятой целины», забыла переправить фамилию главного героя и кое-где вместо Игнатова, у нее засветился Давыдов.

Тридцать переселенцев, сплошь прекрасных и достойнейших людей нашего времени, бросают умирать в тайге. Для пропитания у них один товарищ Игнатов с револьвером. С этим серьезным оружием Игнатов всю зиму охотится на разнообразных животных, в одиночестве обеспечивая (иногда не обеспечивая) тридцать человек прокормом.

При этом тридцать человек тупо сидят в построенном курятнике и ждут, когда их накормит товарищ командир. (Есть ощущение, что восточные переселенцы захватили с собой мешок опиума и три мешка гашиша, чтобы вот так просидеть всю зиму, ни разу не подравшись). «Днем они спали, чтобы не чувствовать голод», — объясняет автор.

Спали, понимаете? Татарские люди, они же как медведи, на зиму уходят в спячку и не требуют еды. Это очень удобно. Особенно для авторов шедевров и лауреатов Больших книг.

Когда еда и патроны в револьвере заканчиваются, переселенцы тоже не унывают. Они еще крепче спят в своем шалаше и, просыпаясь изредка, пьют соленую воду. И только ребенок Зулейхи по причине малолетства не участвует в общей спячке, кричит и мешает спать окружающим. Страшно подумать, что было бы, будь у ребенка была другая мать, а не Зулейха. Но находчивая женщина не унывает! Она проделывает дырочку в пальце, кровь оттуда хлещет, как татарская нефть из скважины, и ребенок-упырь, по счастью оказавшийся внуком бабки-Упырихи, благополучно присасывается к источнику.

Кстати, сцену про дырявый палец писательница, очевидно, позаимствовала из Дантевского Ада: «Себе я палец в муке укусил, им думалось, что это голод нудит меня кусать и каждый встав, просил: отец, ешь нас, нам это легче будет».

По чудесному стечению обстоятельств Игнатову-Давыдову одним разряженным револьвером удается и дичи настрелять, и голодные бунты подавить, и вдохновить на подвиги. По весне переселенцы весело принимаются за работу и строят себе финские домики из досок. Да-да, в тайге — из досок.

Чем им еще заняться, как не из бревен топором доски вырубать.