Сериал Андрея Кончаловского то и дело сбивается в комический водевиль. Да и ладно
На экваторе бесконечно долгих «Хроник русской революции» (16 полновесных серий по 50 минут) Андрея Кончаловского пора суммировать промежуточные впечатления от просмотра.
«Хроники…» вычурны и непредсказуемы настолько, что уже просто любопытно, что выкинет господин режиссер дальше. Поищите аттракцион поувлекательнее — не найдете. Трагическая интонация мгновенно сменяется легкомысленным водевилем. Здесь вешают Гапона и мы наблюдаем, как хрипит и подергивается его тело. А тут пылкая Матильда Кшесинская кладет ладонь Прохорова на свою многими жамканную грудь. Прохоров при этом пыхтит в гриме банковского клерка с мушкой над губой (!).
Тут бомбисты затевают кровавые убийства. А там князь-трансвестит в женском платье Юсупов жеманно кокетничает напропалую. Русский народ гибнет почем зря на фронте. А Прохоров жарко пользует в чулане роковую Ариадну. Ну как такое выключить? Тут и зевнуть некогда.
Вероятно, это все были попытки режиссера выстроить драматургию на контрапункте высокого и низкого, оттенить гнилую суть тогдашней империи. Но по факту обличающий пафос обваливается в комический скетч — даже странно, что за кадром не звучит все время регтайм «Кленовый лист». Или зрительский смех.
За редким исключением персонажи у Кончаловского получились вареными сардельками. У Ленина довольно много экранного времени и вроде бы мы видим его душевные томления — из-за отсутствующей пары франков, чтобы заплатить молочнику, из-за подавляемого любовного чувства к Инессе Арманд, из-за отвращения к Парвусу, но мотивация его как политика остается загадкой. Прибыв на Финский, он боится лезть на тот самый броневик: «А нас не укокошат?» Но почему он в итоге на него лезет? Какая мечта им движет? В советских учебниках Ленин представлен неживой схемой — едва живой схемой остается он и у Кончаловского. В персонаже Ткачука не бушуют бури. А вроде бы должны. То же самое с Николаем II. Окей, пусть он вял, бесхарактерен и не пытается навести порядок. Но ведь должна же страдать хоть о чем-то его душенька? Почему и он у режиссера — лишь декорация?
В сериале почти совсем нет сложных, противоречивых характеров. Даже Прохоров, зайдя в сюжет тепленьким, становится тонкой фанерой — попивает водочку, одобрительно кивает в разговорах про засилье подданных ближневосточной национальности, и все более вяло спасает Россию. Хороши были разве что бомбист Лютер — упаднический, инфернальный, идейный, и боевик Богров — депрессивный социопат, убивший Столыпина от скуки.
Наверное, это должна была быть трагедия. Трагедия как жанр и как предмет художественного исследования. Плод многолетних размышлений дворянина, чья семья благополучно пережила исторический катаклизм и без зазубрин встроилась в новые реалии (а потом еще и еще, после следующих катаклизмов), но которого не отпускают тяжелые думы об Отечестве. Это могла быть попытка рассказать в форме эпоса о том, почему это произошло — со своей, субъективной точки зрения, но страстно и горячо. Но, кажется, Андрею Сергеевичу нечего сказать на этот счет. Вместо авторской позиции звучит бессмысленный текст закадрового диктора, который механически стрекочет о назревающей революционной ситуации.
В учебниках так и писали. А как это было с живыми людьми? Что заставляло рабочих и революционных матросов хвататься за булыжники и винтовки даже после разных послаблений? Как рождается революционный хаос, разрушающий все вокруг себя? Почему не только царь, но и буржуазное Временное правительство не сумело выйти из клинча? Когда Ленин говорит, что хорошо бы перевести это все в гражданскую войну, он еще человек или уже нет?
Собирая эпическую трагику, режиссер смотрит на нее преимущественно сверху, избегая глубокого погружения в частности, в недра человеческих душ. Монументальное полотно при ближайшем смотрении оказывается набором случайных сценок, каждая из которых, может, вполне себе замечательна, но между ними такие щели, что это пазл уже не собрать.
«Лучше «Жизнь Клима Самгина» перечитать», — буркнул один недовольный зритель. И то правда. А еще есть «Дни Турбиных», «Окаянные дни», «Хождение по мукам». Даже история написания картины «Купчиха с чаем» Бориса Кустодиева говорит о том периоде больше, чем «Хроники…»
Кого же Прохоров затащит в чулан в следующих сериях? Кому на этот раз отдастся Ариадна, неужели Кобе? Интересно! С революцией как-нибудь потом разберемся.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Евгений Ткачук похож на Ленина: Кончаловский про выбор актера в сериале «Хроники русской революции» Всплыли новые факты о подготовке Евгения Ткачука к роли Ленина в сериале «Хроники русской революции» Далее
Отзывы зрителей на сериал «Хроники русской революции»: антиисторическая лабуда, карикатурный Ленин и чуждая Высоцкая Стало известно, что пишут зрители про сериал «Хроники русской революции» Далее
Ленин вертится бесом, Николай II грустит у окна, а вся надежда — на Юру: смотрим «Хроники русской революции» Появились первые отзывы на сериал «Хроники русской революции» Далее
Главное фото: кадр из сериала