Если очень упрощать (а для детального рассказа понадобится написать книгу), экономика монастыря заключалась в следующем. Богатые люди делали взносы («помины»). Предполагалось, что к старости вкладчик уйдет в монастырь, там его будут обеспечивать едой и уходом на эти деньги. То есть монастырь выполнял функцию пенсионного фонда.

Однако вкладчик мог не дожить до «пенсии» или, придя в монастырь, прожить там меньше, чем рассчитывал. Так или иначе, у монастыря оставались излишки, которые пускали на помощь тем, кто не мог сделать вклада. Хорошо, если «калика» был в состоянии работать. Тогда он пополнял отряд трудников и зарабатывал, как мог, свой хлеб. Но те, кто работать не могли, пользовались «социальным обеспечением» из монастырского фонда. А в годину голода монастырь открывал свои закрома, снабжая продовольствием целые области.

Развитая «народная» и монастырская благотворительность привела к тому, что государство включилось в процесс поздно, примерно в XVI веке. Чего не скажешь о частной благотворительности: невозможно назвать знатной фамилии, которая не делала вклады в монастыри. Которые были, таким образом, не только первыми пенсионными, но и благотворительными фондами.

Очень богатые люди действовали и напрямую. Так, московский князь Иван Калита («кошелек», XIV век) получил свое прозвище вовсе не потому, что был прижимист, как уверял советский учебник истории. Он в самом деле постоянно носил с собой кошелек и раздавал милостыню в режиме, как сказали бы сейчас, нон стоп. Он делал это скорее не как князь, а как богатый человек, в феодальном обществе здесь трудно провести границу.

Для традиционного общества (а русскую деревню до примерно 1930−1950 годов вполне можно считать таковым) благотворительность — явление естественное, а потому никак особо не выделенное. Помочь «захудалому», больному односельчанину — в порядке вещей, и разве может быть иначе?
Автор этих строк еще в 1970-е годы видел, как это работает на русском Севере.

В одной избе жили незрячие люди, брат и сестра. Вся деревня в определенные дни собиралась, чтобы сделать за них ту или иную работу, сообразно сезону. Скажем, весной это — пахота огорода, летом — прополка, осенью — уборка урожая, к зиме — заготовка дров. Вне «графика» помогали починить крышу и вообще убраться по дому. Нет никаких сомнений, что примерно так же обстояли дела и в Древней Руси.

Но жизнь в Средние века была полна неожиданностей, так что зачастую деревенская община могла просто не пережить очередного потрясения. Например, в Смутное время погибло от трети до половины деревенских общин. Люди, которые не в состоянии были прокормить себя сами, пополняли грустную армию «калик перехожих». Но тут на выручку приходили монастыри.

Отчего присутствующие решили, что пророк «побывал» в раю и знает об этом доподлинно.

— Князь, ты здесь власть, но и на том свете ты себе рай приобрел!

Сохранилась забавная легенда. Якобы некий нищий пророк, получив от Калиты копеечку, воскликнул:

Памятник древней благотворительности, который у всех на виду, — колокольня Ивана Великого в Кремле. Вообще-то она была не нужна. Но во время голода 1600 года Борис Годунов, чтобы дать людям заработок, устроил «общественные работы» и хорошо платил нищим, что трудились на стройке.

Фото: Андреассен Наталия/KP/Fotodom

В жестоком XVIII веке власть в основном боролась с нищенством и лже-нищенством, и лишь в конце столетия Екатерина Великая развивает систему богаделен, госпиталей (они уже появились вместе с более-менее научной медициной), домов для умалишенных. Пожалуй, именно она построила первую в Москве, да и в России, больницу для всех сословий (Павловская больница, 1764 год).

А что состоятельные люди? С ними интересно. Их вклад как бы не виден, что объясняется неспокойным временем. Сегодня ты князь, а завтра бит батогами и сослан в Сибирь. Но это поверхностное объяснение. Не будем забывать, что богачи были еще и помещиками. И в этом качестве отвечали за своих крестьян. Не все убивали подданных, как осужденная тогда же Салтычиха, в основном помещики старались о крестьянах заботиться. И вот там, в своих усадьбах, они и проявляли свою тягу к благотворительности. Но на «федеральном» уровне старались не светиться, полагая, что матушка-царица лучше знает, как действовать.

Павел I во время своего недолгого правления назначает свою супругу, Марию Федоровну, руководить всеми социальными учреждениями империи. Именно она обращается к состоятельным людям с призывом жертвовать, то есть дает официальный сигнал одобрения таких действий на самом верху. Отныне именно супруги императоров, после кончины Марии Федоровны, последовавшей в 1828 году, курировали социально направление — вплоть до 1917 года.

Сложно сказать, когда на Руси появилась первая больница. Некоторые историки относят это событие к Х веку, когда только что принявший христианство князь Владимир, по византийскому образцу, возводит странноприимные дома. Такой дом, где могли жить нищие странники, был по сути и больницей, поскольку персонал оказывал медицинскую помощь (на уровне того времени, конечно).

Безусловно, таких больниц было мало, но стоит ли удивляться, если медицинской системы как таковой не было. Заболев, богатый человек прибегал к лекарю, бедняк в принципе делал то же самое, и не факт, что уровень царского лекаря был существенно выше деревенского коллеги. В такой ситуации больница не так уж и нужна, врачей как корпорации все равно нет.

Некую систему попытался выстроить лишь Иван Грозный, который в 1551 году распорядился в каждом городе открыть по богадельне (дом престарелых, странноприимный дом и больница одновременно). А в 1649 году Алексей Михайлович создает нечто вроде минздрава, особый орган власти («приказ»), который ведал богадельнями.

Из тех крестьян, кто «поднялся», разные люди повели себя по-разному. Кто-то принялся мстить за свое «голодное детство» и стал зверским капиталистом. Но очень многие, напротив, считали свое возвышение особым знаком Господа и понимали, что должны отблагодарить Его делами. И, конечно, у многих просто было доброе сердце.

Сказался еще и такой фактор, как старообрядчество. Реформы XVII века загнали людей, их не принявших, в самые глухие части царства. Старообрядцы превратили своим трудом негостеприимный Север в цветущий край. С реформами Александра-Освободителя и с сопровождавшей их «оттепелью» эти люди смогли наконец заняться делами в масштабах страны. Север жил общинами, где не помогать больному считалось грехом. Конечно, капиталисты, сформированные старообрядческой средой, перенесли эту идеологию и на свои предприятия.

Итак, с середины XIX столетия (историки говорят, что даже немного раньше, с 1830-х годов) благотворительность становится делом не только государства. Хотя Ведомство императрицы Марии (в честь супруги Павла I, см. выше) и Императорское Человеколюбивое общество, которое курировал лично император, оставались крупнейшими государственными структурами (к ним условно можно присовокупить и созданный в 1867 году Российский красный крест), в нашем сознании вторая половина столетия все-таки ассоциируется с инициативой частных лиц.

И перечислять имена мы начнем не с самого известного. Вы удивитесь, потому что знаете Боткинскую больницу в Москве. А основана она на средства Козьмы Солдатенкова в 1910 году и до 1920 года носила имя мецената. Считается, что он потратил на все свои благотворительные проекты около 5 миллионов рублей, и эту сумму трудно конвертировать в современные деньги, она громадна.

Впрочем, если бы меценаты соревновались в деньгах (на самом деле, мерить деньгами все-таки не очень правильно), то вклад Гаврилы Солодовникова — 20 миллионов — просто поражает воображение. Он основал в Москве Клинику кожных и венерических болезней, и мы знаем это здание, там сейчас Академия имени Сеченова.

Таковой оставалась в общих чертах ситуация до 1861 года, до отмены крепостного права, события, кардинально изменившего страну.

Богатые крестьяне задолго до царского указа могли выкупать себе свободу, из них вышли первые династии русских капиталистов, потенциальных благотворителей. Но указом свобода была дарована всем, что, конечно, открывало новые горизонты.

А что же Савва Мамонтов, другие имена, которые первыми приходят на ум? Их вклад громаден, но он как бы теряется в свете других, не связанных со здравоохранением, проектов. В разных городах вы можете видеть целые или заброшенные рабочие городки, созданные тогда. Они отличаются выдающейся архитектурой и качеством постройки. В таких городках непременно были школа и больница. Все создавалось на средства фабрикантов. И хотя эти больницы не носили громких, и сегодня известных, имен, именно частники-капиталисты создали первую в стране полноценную медицинскую сеть.

Впрочем, Морозовская больница, известная каждому, носит имя — и вряд ли вы задумывались об этом раньше — Саввы Морозова, крупнейшего капиталиста и мецената начала ХХ века. Помимо этого, Савва Морозов построил больницы в своих рабочих городках, ввел пособие по беременности для работниц и организовал много других, вполне современных социальных институций.

Павел Шелапутин построил первый в России гинекологический институт, Валериан Зимин — Бактериологический институт в Томске, наконец, принц Петр Ольденбургский возводит в тогдашней столице Мариинскую больницу для бедных.

До 2000 года (примерно) благотворительность развивается в «купеческом духе»: жертвуют часто, много, но системы нет. Соответственно, эффективность такой помощи была не всегда на высоте. Только с началом нулевых в нашей стране появляется профессиональное сообщество, внедряются стандарты прозрачности и отчетности. Таким образом, современной благотворительности в нашей стране всего четверть века.

В основе системы современной благотворительности стоят фонды — как структуры, позволяющие максимально эффективно и прозрачно аккумулировать усилия жертвователей. Одним из главных направлений их деятельности является помощь детям, страдающим тяжелыми заболеваниями (онкология, ДЦП, муковисцидоз, врождённые пороки развития, генетические нарушения). Другим — организация и поддержка хосписов. Важным направлением является поддержка людей с инвалидностью.

В трудах Владимира Ленина благотворительность рассматривалась как буржуазный обман. Капиталисты делятся крохой своих доходов, чтобы рабочие не свергли их власть. Молодое советское государство заявляло, что отныне само позаботится обо всех. Благотворительность как таковая больше не нужна.

Что ж, именно советское государство построило, пожалуй, лучшую в мире систему бесплатного здравоохранения. Но годы шли, проблемы копились. Медицина в 1970-х годах уже отставала от мирового уровня, нуждалась в инвестициях, средств не хватало, а частные деньги не привлечешь, их просто нет.

Возродилась благотворительность, как только прекратил существование СССР. Это были сложные годы, но в то же время эпоха быстрого накопления капитала. Новые русские капиталисты сходу взялись за социальные программы, хотя общественность упрекала — недостаточно жертвуете.

Согласно некоторым исследованиям, в этом году объем собранных благотворителями средств составил около 530 миллиардов рублей. Конечно, эта цифра может быть не полна. Из них около половины собрано на цели медицины и здравоохранения. Таким образом, традиция, заложенная предками, жива. Сегодня благотворительные акции часто являются маяками спасения для многих людей, отчаявшихся получить высокотехнологичную медицинскую помощь.

Фото: fizkes/Shutterstock/Fotodom

— На самом деле, на этот вопрос существует очень короткий ответ: помогать через фонд безопаснее для всех участников процесса.

Если подробнее, то, поддерживая сбор на сайте проверенного фонда, вы помогаете не только деньгами. Вы участвуете в большой работе. Прежде чем открыть сбор, фонды проверяют истории обратившихся: консультируются с врачами по указанному диагнозу, находят необходимых специалистов/клинику, договариваются о более низкой стоимости операции, лекарства или средств реабилитации, обеспечивают семье юридическое и часто психологическое сопровождение. Фонд — это инфраструктура, которая делает эту работу профессионально и безопасно.

А сбор «на карту» — это только сбор денег. Вы не знаете точно, реальна ли история, рассказанная в социальных сетях. Вы не сможете проверить, сколько денег на эту карту поступило. Как правило, во время таких частных сборов средств денег приходит с избытком. Но вы не сможете узнать, куда они были потрачены. Даже если часть средств и правда пойдет на помощь ребенку, то остаток семья сможет потратить по своему усмотрению.

Благотворительные фонды в России — одни из самых регулируемых НКО. Мы ежегодно сдаем сложную финансовую отчетность в Минюст и Росстат, нас проверяет налоговая. Все пожертвования проходят через официальные банковские счета. Наша репутация — наш главный актив.

Россияне — отзывчивые люди, и во многих благотворительных проектах едва ли не основной вклад принадлежит не «олигархам» и «крупным компаниям», а нам; этот вклад собран из наших «копеек». Люди жертвуют охотно, но у них есть вопросы, на которые, конечно, нужно дать ответ. Мы собрали такие вопросы и задали их Светлане Куликовой, президенту благотворительного фонда «Благодеяние».

Вы абсолютно вправе проверять, на что идут деньги, которые вы жертвуете. Если вы делаете перевод и хотите, чтобы ваши деньги пошли на лечение конкретного подопечного, вы можете так и написать в назначении платежа («на лечение Вани Иванова»). Фонд обязан использовать деньги в соответствии с этой пометкой.

Но чтобы помогать системно, нужны эксперты — фандрайзеры, координаторы, юристы. Волонтерство — это сердце, а профессиональный штат — это мозг и руки фонда. Без профессионалов помощь будет хаотичной и неэффективной.

По российскому законодательству, благотворительные фонды не имеют права использовать больше 20% на свои административные расходы. Есть фонды-исключения, например, «Благодеяние». Благодаря тому, что все административные расходы покрывает учредитель фонда — клиника EMC, фонд направляет 100% собранных средств на помощь людям и поддержку исследований.

Действительно, в одиночку сложно. Но смысл именно в том, что нас — тысячи. Эти 100 рублей — не капля, а кирпичик в общем фундаменте. Когда такие кирпичики складываются вместе, они превращаются в оплату курса химиотерапии для одного человека или в новую инвалидную коляску.

Каждый ваш взнос — это еще и сигнал фонду и обществу: «Эта проблема важна, я ее поддерживаю». Это дает силы и вдохновение продолжать работу.

Помощь — это не разовое действие, а непрерывный процесс. Фонд не просто «собрал деньги и закрыл сбор». Детям и взрослым с тяжелыми хроническими заболеваниями ежедневно нужны дорогие лекарства, специальное питание и особые средства по уходу. Новые пациенты с онкологическими диагнозами, которым нужна помощь, появляются каждый день. Программы фондов по поддержке таких семей работают годами. Каждый новый день — это новые расходы. Просьбы фондов — это не «нам мало», а «помощь должна продолжаться».

Государство действительно должно обеспечивать базовые социальные гарантии. И оно это делает! Огромное количество операций, терапий, лекарств предоставляется по ОМС и государственным программам. Но реальность намного сложнее.

Во-первых, медицина развивается стремительно. Все время появляются новые, высокотехнологичные и очень дорогие методы лечения и препараты. Их внедрение в государственную систему требует времени, экспертизы и колоссальных бюджетов. А болезнь ждать не может.

Во-вторых, существуют редкие (орфанные) заболевания, где лечение может стоить миллионы в год на одного человека. Даже самому богатому государству сложно сразу включить все такие случаи в свои программы, гарантии. Но надо отметить, именно редкие заболевания двигают всю медицину вперед — если изобретается какой-то уникальный способ диагностики или лечения для орфанного заболевания, с большой долей вероятности он начинает использоваться и для других заболеваний.

Фонды не заменяют государство, а действуют как его важный партнер. Мы работаем там, где сегодня есть пробелы: оплачиваем то, что пока не включено в стандарты, выступаем пилотным проектом, помогаем в конкретной жизненной ситуации здесь и сейчас.

Пока люди болеют и умирают, не дождавшись помощи, мы не можем просто ждать. Мы помогаем и конкретным людям, и всей системе здравоохранения, и государству.

Спросите, на что конкретно пойдут деньги, как можно будет узнать о результатах, есть ли у фонда договоры с медицинскими центрами или партнёрами. Настоящие фонды охотно отвечают на такие вопросы.

Открытый диалог

Настоящие фонды регулярно публикуют финансовые отчёты на своих сайтах (часто в разделе «Документы» или «Отчётность»). Также на сайте должны быть указаны реальные адреса, телефоны, email.

История и репутация: узнайте, как долго существует фонд, есть ли упоминания в СМИ, отзывы партнёров или благополучателей. Все это обычно легко найти в публичном доступе, если фонд существует хотя бы пару лет.

Сайт с прозрачной отчетностью

Избегайте табачного дыма и полностью откажитесь от курения — это снижает риск рака лёгкого, органов головы и шеи, мочевого пузыря на 30−50%.

Официальная регистрация в Реестре Минюста

Отличить настоящий благотворительный фонд от мошенников несложно, если минимально проверить информацию.

У честного НКО должна быть:

◉

Часто создают ощущение срочности («Помогите срочно, ребёнку нужна операция завтра!») и давят на жалость. Не совершайте пожертвование под давлением. Настоящий фонд даст вам время на проверку.

◉

Отказываются назвать данные фонда, не показывают документы — это подозрительно. Если сомневаетесь — не торопитесь.

◉

Просят перевести деньги на карту физлица, на электронный кошелёк (Qiwi, Яндекс. Деньги) или через криптовалюты. Не переходите по подозрительным ссылкам в соцсетях или мессенджерах.

Мошенники обычно выглядят так:

У вас есть документы: договор пожертвования (не всегда обязателен) и платежное поручение с отметкой банка, где четко указано — «пожертвование».

◉

Пожертвование сделано в пользу официально зарегистрированной НКО (фонд, религиозная организация, некоторые учреждения культуры и др.).

◉

Вы — налоговый резидент РФ (находитесь в России не менее 183 дней в году).

◉

Условия

Да, это действительно так. Особенно актуально тем, кто готов пожертвовать или уже пожертвовал большую сумму в благотворительный фонд. Вы можете вернуть себе налоговый вычет для физических лиц — 13% от суммы пожертвования (но не более 13% от вашего годового дохода, облагаемого НДФЛ).

Подписываясь на рекуррентные платежи, Вы соглашаетесь жертвовать фонду ежемесячно фиксированную сумму. Это очень эффективный вид поддержки для фондов, так как дает возможность планировать долгосрочную помощь и помогать оперативно, когда нет времени открыть адресный сбор.

Это абсолютно безопасно. Вы в любой момент можете отменить подписку в личном кабинете на сайте фонда или через поддержку банка.

Ваши контакты и доверие — это не инструмент для выкачивания денег, а ценность. При первой подписке или пожертвовании мы всегда спрашиваем ваше согласие на рассылки. Вы в любой момент можете в один клик отписаться внизу любого письма или написать нам. Наша задача — информировать вас о результатах вашей помощи, а не донимать. Если фонд ведет себя агрессивно — это плохой знак.

Чувство солидарности — это прекрасно и естественно. Многие фонды как раз и работают в конкретных регионах или городах. Но болезни и беды не знают границ. Помощь ребенку в другом регионе — это не предательство «своих», а проявление человеческого сострадания. Вы можете выбирать, кому помогать. Главное — помогать тем, чья история вас по-настоящему трогает.

Мы заметили, что в последнее время стало больше людей, готовых помочь. А те, кому помощь нужна, стали меньше стесняться просить о ней. И это хорошая тенденция, которая говорит о том, что мы становимся ближе и заботливее по отношению друг к другу.