Сложность решенных задач можно оценить по воспоминаниям наркома по делам строительства Семена Гинзбурга: «За два месяца необходимо было разработать и выдать строителям рабочие чертежи, демонтировать оборудование действующего бандажного стана в Нижнем Тагиле и отгрузить его для использования на другом предприятии. Одновременно демонтировать прокатный стан Кировского завода, доставить его в Нижний Тагил, смонтировать с частичной модернизацией на вновь возводимых фундаментах и ввести в действие. В то же время нужно было построить вспомогательные сооружения, необходимые для нормальной работы стана: нагревательные печи и печи для обжига металла, усилить конструкции зданий, установить краны, проложить многие километры внутрицеховой и межцеховой коммуникации». Часто — под обстрелами и бомбежками. В три смены, без выходных. С полным напряжением сил.

«Условия работы в горячих цехах, особенно в ночное время, были адскими. С наступлением темноты для светомаскировки цехи задраивались наглухо, и работа проходила как бы в закрытом, подогреваемом сундуке. Многие рабочие в нарушение всех правил работали в трусах», — писал в своих воспоминаниях главный инженер Уралвагонзавода Алексей Забайкин

После одного из авиналетов он с болью в сердце наблюдал, как из ковша выбивали «козла». Дело в том, что во время бомбардировок инструкции запрещали это делать. Вскоре, в одну из своих смен, вопреки служебной инструкции Алексей Забайкин дал команду продолжать разливку броневой стали, предложив персоналу остаться на своих местах в добровольном порядке.

«Никто не покинул своих мест: ни разливщик, ни мастер, ни крановщица. Сталь была разлита без потерь. Потом «выпуск стали из печей и разливку проводили не обращая внимания на гул налетевших стервятников и пальбу наших зениток», — писал инженер.