Психическое здоровье

— Я родилась в Ярославле, в интеллигентной семье, мама — преподаватель английского, папа — архитектор, старший брат — офтальмолог. В детстве я больше всего любила мечтать. Всегда видела себя во главе чего-то грандиозного: королевства, галактики ну или хотя бы «повелительницей» нашего и соседнего двора. Мама мне часто говорила: «Ирок, ты живешь в розовых очках». Ну и ладно, мне это нравилось. Мне легче было жить в мечтах, там у меня все получалось, все меня хвалили и любили. Жизнь казалась серой, не подходящей для такой «звезды», как я. Я часто плакала. А иногда хотелось просто так обнять весь мир. Со сверстниками мне не очень нравилось общаться (за исключением пары подружек), интереснее было с учителями, друзьями родителей. Из увлечений, приключенческие книжки, конечно, и все, что касалось психологии, наверное, мне уже тогда хотелось подсознательно разобраться в себе.

— Что со мной что-то творится непонятное, я осознала, наверное, на первом курсе, когда поступила в МГУ. Однажды, после зимней сессии, я просто не смогла встать с кровати. Вот просто лежала днями как камень, мыслей почти не было, вернее, одна: «Зачем все это? Кому это нужно? Кому я нужна?». Потом как-то само прошло. Я не сильно тогда забеспокоилась, отнесла на счет стресса. А серьезно уже стало «накрывать» после рождения сына: то эйфория, то страхи жуткие, то депрессия прям до обездвиженности. Со всеми «вытекающими» БАР, как по учебнику. Стадия мании, когда весь мир по колено (я ее стала называть «стадия «маниловщины», помните, как гоголевский помещик строил грандиозные планы, при этом ничего не делал, давил мух на окне). Стадия гипомании (депрессии) — когда лежишь пластом с «паклей» в голове.

— Когда я поняла, что мои состояния — не просто перемены настроения, что что-то глубже, хуже и сильнее меня, я испугалась. Просто тупо испугалась. За сына, за себя. Испугалась, что могу нанести вред. Причем не в стадии депрессии, а, напротив, при приступах бурной деятельности. От окружающих удавалось скрывать, как мне казалось, успешно, близкие же были расстроены, предлагали, как водится «взять себя в руки», сменить «обстановку». Понимаете, в нашей семье не было опыта близкого общения с людьми с психическими особенностями, я первая такая. Меня жалели, но не понимали абсолютно.

— Первый, как я помню, серьезный эпизод случился, когда сыну было два года (что, возможно, странно, но беременность и первые годы после рождения ребенка прошли без эксцессов). Я вышла на работу, погрузилась с головой в проекты, и в какой-то момент поняла, что хочу свой бизнес. Хочу студию модных букетов, даже название придумала «Алиса, это букет!». Хотела создавать композиции по мотивам описанных в разных литературных произведениях. Букет, как у Наташи Ростовой, как у «Дамы с камелиями». Классная же идея, да? А потом все как во сне. Я лихорадочно стала искать помещение, закупать цветы, аксессуары, опустошила две своих кредитки, взяла еще кредит в банке. И все без какого-то бизнес-плана, без понимания, как искать клиентов и прочее. В голове рой идей, а все непродуктивно. В итоге обнаружила себя сидящей на полу в уже арендованной «студии», рыдающей, слабой, без сил и без копейки денег. И дальше начался уход в депрессию, уже настоящую…

— Мне ничего не хотелось. С работы я уволилась, потому что стала подводить коллег, клиентов, ничего не успевала. Столько дел, а ты сидишь тупо, голова пустая и нечесаная к тому же. Тяжело, вот прям кажется, что физически тяжело руку поднять, взять расческу. Все делаешь через «не могу», даже то, что любишь больше жизни. И ничего не можешь с этим поделать, никак себя не уговорить.

— Пойти к специалисту уговорила мама. Она не понимала, что именно со мной происходит, но чувствовала, что мне нужна помощь, которую не в силах оказать ни родные, ни друзья. Ради сына я пошла. Но первый опыт был совсем провальным. Доверия с психологом не возникло, все доводы были «мимо», я раздражалась и еще глубже уходила в себя. Помог брат, один из его сокурсников, ведет как раз таких пациентов, как я. Я пришла на прием, мне сразу же назначили полное обследование. Ну и был поставлен диагноз — биполярное аффективное расстройство (БАР). Я, как водится, прошла все стадии — от злости до принятия. Но надо было жить дальше.

— Мы со специалистом много работали, нашли консенсус, определили схему лечения, в том числе медикаментозного. Теперь уже, как опытный пациент, могу сказать, очень важно все проговаривать со специалистом, важно, чтоб он рассказывал, зачем он назначает те или иные медикаменты, доверия в лечении можно добиться только совместными усилиями.

— Мне есть ради кого и ради чего стараться вернуться в нормальную жизнь, продуктивно работать, уделять много времени сыну, быть полноценной мамой. Потому я очень стараюсь соблюдать приверженность лечению, я вижу его результаты.

— Не могу сказать, что всегда все гладко. Особенность моей проблемы со здоровьем в том, что перемены состояний не всегда можно предсказать, они могут быть совершенно никак не связаны с событиями в жизни, настигают как гром среди ясного неба. Но постоянный контакт со специалистом даже в ремиссии позволяет «нащупать» и предупредить эпизоды, контролировать заболевание.

— Я уже пять лет живу с диагнозом БАР. Мы уживаемся. Не могу сказать, смогла ли бы я работать ежедневно с «9 до 18», но моя профессия позволяет мне свободный график, удаленку, так что на данный момент могу сказать, что все идет неплохо.

— Очень помогает жить сын, на будущий год он идет в школу, мы много разговариваем, они в таком возрасте ужасно интересные. Стараюсь соответствовать. Боюсь пока начинать какие-то новые отношения. Хотя, конечно, хотелось бы устроить личную жизнь, найти человека, который бы меня принял с моими особенностями. И с которым мне было бы легко…

— Самое трудное — принять себя, найти силы принять свой диагноз. Очень важно найти специалиста, которому вы сможете довериться. Ищите. Не бросайте лечение. Только совместными усилиями можно добиться успеха в лечении и вернуться в нормальную жизнь.

— Для биполярного аффективного расстройства (БАР) характерны резкие перемены настроения — от высоких эмоциональных подъемов и ощущения всемогущества до спадов в затяжную депрессию. У таких людей нередко возникают проблемы с социализацией из-за того, что они становятся непродуктивны, бурная деятельность не заканчивается результатом, а период депрессии приводит к тому, что у человека нет даже физических сил что-то исправить и это начинает угнетать его еще больше. Это нередко вызывает конфликты в частной жизни и на работе. Но проблема в том, что человек с диагнозом БАР не может себя «перебороть», «встряхнуться», «взять себя в руки». Подобные советы только ухудшают ситуацию, человек замыкается и отгораживается от окружающих, фактически остается один на один с заболеванием.

— Для человека с БАР эмоционально трудно принять диагноз. Всегда хочется один раз и честно выполнить все предписания и вернуться в строй здоровых людей. Поэтому пациенты с БАР при малейшем улучшении состояния хотят прекратить любое лечение и терапию и считать себя излечившимся. Но здесь очень важно не прерывать ни медикаментозное лечение, ни психологические сессии, чтобы избежать неконтролируемых срывов.

Чем раньше будет поставлен верный диагноз, чем раньше будет назначено лечение, в том числе медикаментозное, тем легче пациенту будет вернуться в нормальную жизнь. И очень важно следовать лечению, не прерывать его. Потому что такие периоды спадов-подъемов самостоятельно контролировать очень трудно.

Поддержка специалиста, грамотно подобранная схема лечения даст человеку возможность принять свой диагноз и учиться с ним жить по-новому. Это будет другая жизнь, коррекция состояния позволит продуктивно работать, уделять полноценное внимание близким, наладить личную жизнь, получать позитивные эмоции. Диагноз БАР — это не приговор, а руководство к действию!

— Мне 32 года, родился в семье московских интеллигентов. Мама — педагог по вокалу, отец — юрист на производстве. Я решил пойти по стопам отца и поступать на юридический. Мечтал, что буду помогать людям разрешать сложные конфликты, всегда буду на стороне слабых и обиженных. Мне нравится слушать людей, сам я не очень разговорчивый. Увлечений детских было много, занимался самбо, ходил в автокружок. Но все как-то быстро проходило, не цепляло.

— Возможно, я всегда был немного «странным». Но люди ко мне тянулись, возможно, потому что я умею слушать. Но я всегда как-то отстраненно воспринимал жизнь, трудно было сосредоточиться, всегда быстро уставал (но у меня астма, так что это неудивительно). Учился хорошо, не зубрил, просто знания легко давались. Вот с девочками всегда стеснялся, не умел, как другие мальчишки, привлечь к себе внимание. Началось все, наверное, в старших классах. Заметил, что начались проблемы с памятью, все как-то путалось в голове, стали появляться навязчивые мысли, которые я не мог отогнать. Но я думал, что от волнения, все же скоро поступление и вообще такой возраст.

— В какой-то момент, уже в универе (поступил я как-то на автомате, даже не помню) мне стало безразлично все, что вокруг происходит. Как будто я в какой-то прозрачной капсуле и за всем наблюдаю со стороны. Но никаких эмоций это не вызывало, мне было все равно. Близкие пытались меня «растормошить», но это вызывало скорее раздражение. Появилась подозрительность.

— Мне стало казаться, что в универе ребята на меня как-то не так смотрят, как будто знают, что со мной что-то не так, и смеются. Я стал замыкаться, сам отгораживаться от друзей. Мысли ходили плохие, что я урод, что меня никто не любит. Навязчивая мысль была, что я не родной моим родителям, приемный, но они не говорят. А я чувствую себя чужим и не могу эту мысль отогнать, даже стало частью жизни — так думать. Даже тайком тест ДНК сдал. Он подтвердил родство, но я уже стал жить в своем мире…

— Я просто стал жить в своем мире. Я не думал о будущем, много спал, много ел. Сильно прибавил в весе, но меня это тоже в глубине души не трогало. Как будто мое тело — это чья-то чужая оболочка. Мне было все равно, что надеть, как я выгляжу. Конечно, как я уже сейчас понимаю, окружающих это стало напрягать в какой-то момент. Я перестал ходить на занятия, просто бродил по городу. Родители много работали и не знали. Перед выпускными случился скандал. Меня не допустили. Родители все узнали. Было много горьких разговоров. Мне было жаль, но опять же глубоко не трогало. Мне хотелось просто лежать и смотреть в окно. Это абулия называется, отсутствие воли.

— То, что мне нужна профессиональная помощь, поняли родители. Отвели за руку. Диагноз «шизофрения» мне был неприятен, я не хотел ни обследования, ни лечения. Но, чтобы не травмировать родителей, согласился.

— Уже 10 лет я получаю постоянную терапию. У меня есть специалист, которого я регулярно посещаю, мы созваниваемся, если меня что-то беспокоит. Я могу ему больше рассказать, чем близким.

— Сначала было очень трудно соблюдать схему лечения. Некоторые препараты вызывали сонливость, «туман в голове». Мы прошли долгий путь, пока удалось адаптироваться. Были срывы, уход в себя, но в итоге я все же понял, что без лечения моя жизнь будет пропащей.

— Не могу сказать, что сразу прям распахнулось окно в весенний сад. Все происходило постепенно, на подбор действенной терапии ушли годы. Но я смог восстановиться в универе, окончить заочно, защитить диплом.

— Я принял свой диагноз и понял, что с ним можно и нужно жить нормально. Родители уже пожилые, мне надо о них заботиться. Как-то реализовать себя. Очень хочу работать по специальности. Хочу, наверное, юридически помогать людям с такими же проблемами, как у меня. Потому что они очень уязвимы. Им очень трудно просто наладить быт, хоть куда-то устроиться, особенно трудно одиноким, без поддержки близких. Пока это на уровне идей, но надеюсь воплотить их в жизнь.

— Мне помогает уверенность, что мои трудности можно преодолеть, что я не один. Я нашел хобби — фотографию, которое меня очень увлекает и отвлекает. Осложняет жизнь, конечно же, невозможность прямо говорить о своем диагнозе людям, это кого-то пугает, у кого-то вызывает желание отойти в сторону. Но у меня есть несколько близких друзей, которые все знают и не отвернулись от меня даже в самые темные времена.

— Не замыкайтесь в себе. Не занимайтесь самолечением и самокопанием. Это только ухудшит ситуацию. Не стесняйтесь обратиться за помощью к специалистам, даже если вам тяжело и ничего не хочется. Все поправимо!

— Шизофрения — это хроническое психическое заболевание, для которого характерно нарушение единства процессов мышления при относительно сохранном интеллекте, что сочетается с эмоциональным обеднением и снижением воли. Сам термин «шизофрения» состоит из двух греческих слов — шизо — раскалываю и френи — разум, рассудок.

Существуют разные типы шизофрении, диагноз всегда ставит специалист на основе различных исследований. Иногда может пройти около полугода, прежде чем будет поставлен точный диагноз. Сложность в том, что шизофрению бывает трудно своевременно диагностировать, поскольку она похожа на другие заболевания. Пациенты не всегда готовы к длительному лечению, и вся нагрузка по контролю и уговорам ложится на их домашних.

Человек с шизофренией нередко «уходит в себя», ему перестает быть интересна жизнь близких, он теряет увлечения, желание общаться и даже следить за собой. Без медикаментозного лечения такие пациенты зачастую попросту не могут выполнять привычную работу, учиться, концентрировать внимание.

— Нельзя откладывать визит к специалисту и начало лечения. Если запустить это состояние, последствия могут быть очень серьезными и печальными. Увы, запущенная шизофрения очень часто приводит к инвалидизации, алкогольной и наркотической зависимости, потере социального статуса и преждевременной смерти.

Современное и своевременное лечение, напротив, не «сделает инвалидом», а поможет вернуться к полноценной жизни. Как правило, для самого пациента четкая постановка диагноза служит облегчением: он начинает понимать, что с ним происходит. Трудностей будет много, и даже еще больше у членов семьи. Важно исключить культ болезни, какие бы тяжелые ни были проявления заболевания. Нужно научиться спокойно реагировать на них, но при этом быть очень внимательными к симптоматике. И, конечно же, следить за выполнением всех рекомендаций специалиста, контролировать прием лекарств.

Многие проблемы снимает современная медикаментозная терапия и постоянное, регулярное следование назначениям специалиста.

Нередко у пациентов с шизофренией получается через искусство (например, живопись) рассказывать о своей болезни и «отрабатывать» ее. Важно не замыкаться, участвовать в театральных кружках или творческих фестивалях, например, популярном фестивале искусств «Нить Ариадны».