СПЕЦПРОЕКТ «КП» | Наталья Варсегова
В Карабаше — жить?
Как изменился Карабаш за 110 лет производства меди
СПЕЦПРОЕКТ «КП» | Наталья Варсегова
В Карабаше — жить?
Как изменился Карабаш за 110 лет производства меди
Английский предприниматель Лесли Уркварт.
Перед поездкой в Карабаш я долго шерстила сайты и фото в интернете. Хотелось подготовиться к встрече «с самым грязным городом планеты». Или, как еще пишут журналисты и блогеры, — городом, отравленным кислотными дождями и промышленными отходами. Картина предстала отнюдь не радостная. Такими же печальными мне показались карабашские окрестности. Черные терриконы возвышаются вдоль дороги словно декорации из фильмов про конец света. Дополняет экспозицию низкое серое небо.
Кто не знает, терриконы — это отвалы металлургического шлака бывшего Карабашского медеплавильного комбината. Их начали формировать фактически с момента запуска медеплавильных печей на заводе еще в начале прошлого века. Тогда не было технологии переработки или «консервации» этих отходов. Их просто складировали под открытым небом. Сегодня отвалы принадлежат частным предпринимателям, которые наладили переработку этих отходов металлургического производства: шлак оказался прекрасным сырьем для выпуска абразивных материалов.
Карабаш как рабочий поселок был основан в далеком 1822 году. Поначалу Соймановская долина, где расположена промышленная часть современного города, привлекала золотоискателей. Здесь, в районе реки Сак-Элги, притока реки Миасс, промывали золотосодерщащие пески. В этом же районе были обнаружены богатые залежи медных руд. С конца XIX века, с развитием электрификации, Карабаш постепенно становится центром медной промышленности России. В разные годы здесь действует несколько небольших медеплавильных заводов и рудников. В 1910 году английский предприниматель Лесли Уркварт создает крупный завод, который становится главным, а затем и единственным металлургическим предприятием Карабаша.
Кто не знает, терриконы — это отвалы металлургического шлака бывшего Карабашского медеплавильного комбината. Их начали формировать фактически с момента запуска медеплавильных печей на заводе еще в начале прошлого века. Тогда не было технологии переработки или «консервации» этих отходов. Их просто складировали под открытым небом. Сегодня отвалы принадлежат частным предпринимателям, которые наладили переработку этих отходов металлургического производства: шлак оказался прекрасным сырьем для выпуска абразивных материалов.
Карабаш как рабочий поселок был основан в далеком 1822 году. Поначалу Соймановская долина, где расположена промышленная часть современного города, привлекала золотоискателей. Здесь, в районе реки Сак-Элги, притока реки Миасс, промывали золотосодерщащие пески. В этом же районе были обнаружены богатые залежи медных руд. С конца XIX века, с развитием электрификации, Карабаш постепенно становится центром медной промышленности России. В разные годы здесь действует несколько небольших медеплавильных заводов и рудников. В 1910 году английский предприниматель Лесли Уркварт создает крупный завод, который становится главным, а затем и единственным металлургическим предприятием Карабаша.
На въезде в город
Водитель Петр — из местных. Ему, как и мне, 42 года. К дорожной «красоте» привык и давно уже ее не замечает, но краем глаза следит за моей реакцией.
— Испугались? — спрашивает.
— Да не сильно, — храбрюсь я, но чую, как набегает на меня какая-то душевная тоска по чему-нибудь светлому.
— Та не боись, — машет рукой Петр. — Это заводские отвалы. Десятилетиями тут копились, вот и накопились. По телеку обещают их переработать.
Затем он взахлеб рассказывает мне про прекрасные прозрачные озера и отменную рыбалку. И вообще, с его слов, здешние места удивительные и он ими восхищается. А мы с ним тем временем проезжаем мимо изумительно рыжей речки Сак-Элга. Я такого «восхитительного» пейзажа никогда в жизни не видела.
— Не-е-е, мы тут, конечно, не купаемся, — говорит Петр. — У нас другие места есть.
Я смотрю на Петра и думаю — это человек из какого-то иного, неведомого мне мира. Не понимаю, как можно любить этот мрачноватый город?
— Петр, а у вас никогда не было желания уехать? — осторожно интересуюсь я.
— Никогда, — отвечает. — Я тут вырос, живу. Мне здесь многое не нравится — и речка ржавая, и гора лысая, и отвалы эти, но это моя родина. А родина как ребенок. Пусть кривой, косой, больной, но самый лучший. А когда еще и силы тратишь, чтобы его вырастить, воспитать и облагородить, то никогда с ним не расстанешься. Навсегда будет любимым.
Вот ведь как завернул. И не поспоришь!
— Испугались? — спрашивает.
— Да не сильно, — храбрюсь я, но чую, как набегает на меня какая-то душевная тоска по чему-нибудь светлому.
— Та не боись, — машет рукой Петр. — Это заводские отвалы. Десятилетиями тут копились, вот и накопились. По телеку обещают их переработать.
Затем он взахлеб рассказывает мне про прекрасные прозрачные озера и отменную рыбалку. И вообще, с его слов, здешние места удивительные и он ими восхищается. А мы с ним тем временем проезжаем мимо изумительно рыжей речки Сак-Элга. Я такого «восхитительного» пейзажа никогда в жизни не видела.
— Не-е-е, мы тут, конечно, не купаемся, — говорит Петр. — У нас другие места есть.
Я смотрю на Петра и думаю — это человек из какого-то иного, неведомого мне мира. Не понимаю, как можно любить этот мрачноватый город?
— Петр, а у вас никогда не было желания уехать? — осторожно интересуюсь я.
— Никогда, — отвечает. — Я тут вырос, живу. Мне здесь многое не нравится — и речка ржавая, и гора лысая, и отвалы эти, но это моя родина. А родина как ребенок. Пусть кривой, косой, больной, но самый лучший. А когда еще и силы тратишь, чтобы его вырастить, воспитать и облагородить, то никогда с ним не расстанешься. Навсегда будет любимым.
Вот ведь как завернул. И не поспоришь!
Вглубь истории
Вглубь истории
Когда в начале ХХ века молодому английскому миллионеру Лесли Уркварту друзья преподнесли в подарок статуэтку птицы, сделанную из уральского камня — змеевика, он был весьма удивлен сей безделице. Высеченная поделка изумрудно-пятнистого цвета, как гласит легенда, произвела на владельца нефтяных вышек под Баку огромное впечатление.
— Он был человеком хватким и с пытливым умом, — рассказывает мне заведующая Карабашским музеем Светлана Алаева. — Сразу смекнул, что места, где есть такой удивительный камень, богаты на месторождения ценных горных пород. И потому, когда ему предложили купить Соймановские (по тогдашнему названию поселка) заводы, он согласился несмотря на то, что они были в упадке.
— Он был человеком хватким и с пытливым умом, — рассказывает мне заведующая Карабашским музеем Светлана Алаева. — Сразу смекнул, что места, где есть такой удивительный камень, богаты на месторождения ценных горных пород. И потому, когда ему предложили купить Соймановские (по тогдашнему названию поселка) заводы, он согласился несмотря на то, что они были в упадке.
Тот самый змеевик — известный камень Челябинской области, из которого была сделана статуэтка, подаренная Уркварту.
Светлана Алаева — тоже местная, карабашская. Пережила вместе с родным городом и разруху, и подъем в последние годы. Хорошо помнит, как в 90-х закрыли завод и ее отец, квалифицированный специалист, остался не у дел.
— Тяжело было очень, — вспоминает Светлана, — ничего, выжили. Помню, когда завод снова заработал, в городе настроение изменилось. Трубы дымят, коптят небо, а всем радостно. Потому что если труба задымила, то в городе возродится жизнь.
Светлана Алаева рассказала, что Карабашский медеплавильный комбинат был основан Урквартом в 1910 году рядом с богатейшим на тот момент месторождением меди.
— Тяжело было очень, — вспоминает Светлана, — ничего, выжили. Помню, когда завод снова заработал, в городе настроение изменилось. Трубы дымят, коптят небо, а всем радостно. Потому что если труба задымила, то в городе возродится жизнь.
Светлана Алаева рассказала, что Карабашский медеплавильный комбинат был основан Урквартом в 1910 году рядом с богатейшим на тот момент месторождением меди.
Заведующая музеем Карабаша Светлана Алаева показывает оболочку для снаряда, которую делали подростки в годы войны.
— Лесли Уркварт поднял производство из руин, — дополняет краевед Елена Старкова. — Это был самый технически оснащенный завод в России. До революции в Карабаше производили примерно треть всей меди Российской империи.
— Получается, изначально его роль была стратегической? А Уркварт понимал это? — спрашиваю.
— Конечно, он понимал перспективы местной промышленности и шахтодобычи, но рассчитывал ли, что производство будет на века — не знаю. Достоверно известно одно, что к революционному 1917 году оборудование завода состояло из трех шахтных печей, шести обжиговых печей Мак-Дугала, одной отражательной печи и трех горизонтальных конвертеров Пирса-Смита.
— Это было круто по тем временам?
— Еще бы! Передовые технологии! Завод перерабатывал пиритные руды. Кстати, в Карабаше до сих пор стоят здания, построенные при Уркварте. Это и заводоуправление, и музей.
Здание заводоуправления — любопытный памятник архитектуры. Удлиненный приземистый фасад и выделяющиеся на его фоне строения. Очевидно, что Уркварт еще на стадии проектирования добивался уютного расположения и приятной глазу постройки. Англичанин вообще был увлечен новым делом. Когда Уркварт женился, он привез молодую жену на Урал, здесь же у них родились двое сыновей. Супруге, конечно, было скучновато жить в Карабаше после английской насыщенной событиями молодости, но ради мужа она взяла на себя этот уральский крест и во всем поддерживала любимого.
— Получается, изначально его роль была стратегической? А Уркварт понимал это? — спрашиваю.
— Конечно, он понимал перспективы местной промышленности и шахтодобычи, но рассчитывал ли, что производство будет на века — не знаю. Достоверно известно одно, что к революционному 1917 году оборудование завода состояло из трех шахтных печей, шести обжиговых печей Мак-Дугала, одной отражательной печи и трех горизонтальных конвертеров Пирса-Смита.
— Это было круто по тем временам?
— Еще бы! Передовые технологии! Завод перерабатывал пиритные руды. Кстати, в Карабаше до сих пор стоят здания, построенные при Уркварте. Это и заводоуправление, и музей.
Здание заводоуправления — любопытный памятник архитектуры. Удлиненный приземистый фасад и выделяющиеся на его фоне строения. Очевидно, что Уркварт еще на стадии проектирования добивался уютного расположения и приятной глазу постройки. Англичанин вообще был увлечен новым делом. Когда Уркварт женился, он привез молодую жену на Урал, здесь же у них родились двое сыновей. Супруге, конечно, было скучновато жить в Карабаше после английской насыщенной событиями молодости, но ради мужа она взяла на себя этот уральский крест и во всем поддерживала любимого.
Архивное фото строительства завода, 1909-1910.
Однако 1917 год разорил миллионера. Декрет Ленина о национализации производств не обошел стороной и Карабашский медеплавильный комбинат. Уркварт пытался договориться с советской властью о концессии — денежной компенсации, но его и слушать не стали. Тогда, по одной версии, обиженный миллионер велел своим инженерам разрушить оборудование, чтобы оно не досталось новым управленцам. И навсегда покинул эти места. По иной — ценные станки и печи разгромили пьяные рабочие, в руках которых оказался завод.
Как бы то ни было, производство законсервировали. Затем началось восстановление. В 1925 году завод дал первую плавку уже в советской России. Тогда же была пущена первая ватержакетная печь, технология работы которой отражена в самом названии. Water — вода, циркулирующая в плавильном устройстве для охлаждения. В те времена это тоже была одна из самых передовых технологий.
В годы Великой Отечественной войны Карабашский медеплавильный комбинат работал, несмотря на дефицит энергии. Его роль была стратегической. На базе механического цеха был образован спеццех № 14, где с 1942 по 1945 год изготавливались оболочки для снарядов к зенитной установке «Катюша».
— Рабочих рук не хватало, — продолжает Елена Старкова, — поэтому к станкам ставили детей 14 — 16 лет. Наравне со взрослыми они выполняли норму и получали хлебные карточки.
Как бы то ни было, производство законсервировали. Затем началось восстановление. В 1925 году завод дал первую плавку уже в советской России. Тогда же была пущена первая ватержакетная печь, технология работы которой отражена в самом названии. Water — вода, циркулирующая в плавильном устройстве для охлаждения. В те времена это тоже была одна из самых передовых технологий.
В годы Великой Отечественной войны Карабашский медеплавильный комбинат работал, несмотря на дефицит энергии. Его роль была стратегической. На базе механического цеха был образован спеццех № 14, где с 1942 по 1945 год изготавливались оболочки для снарядов к зенитной установке «Катюша».
— Рабочих рук не хватало, — продолжает Елена Старкова, — поэтому к станкам ставили детей 14 — 16 лет. Наравне со взрослыми они выполняли норму и получали хлебные карточки.
Завод времен СССР
Завод времен СССР
В советское время расцвет производства на Карабашском комбинате пришелся на 1950 — 70-е годы. Специалисты предприятия наращивали мощности, чтобы увеличить объемы производимой продукции и перевыполнять план. Для этих целей на завод привозили богатые медные руды Учалинского и Гайского комбинатов. В 1970 году производство меди на заводе по сравнению с 1935 годом возросло в 11 раз!
Ветеран А О Карабашмедь Владимир Тарасов на родном заводе.
— Я на заводе с июля 1972 года, — рассказывает бывший главный металлург завода Владимир Тарасов. — И проработал здесь 37 лет! Что для меня завод? Завод — это моя жизнь, мой дом, моя работа. Это самое что ни на есть родное для меня место. Здесь до 1953 года работал машинистом мой отец. А мой дед Максим Иванович Колотушкин пришел сюда еще до войны в паросиловой цех. Жена тоже работала на заводе. Сын уже 15 лет — мастер конверторного участка. Когда я пришел, все трудились по 6 дней в неделю. Но в 1974 году мы с моим другом и одноклассником Владимиром Архиповым организовали иной график — пятидневку. Для этого пришлось увеличить количество смен с четырех до пяти, но главный инженер пошел нам навстречу. Так Карабашский металлургический комбинат стал первым предприятием в стране в сфере цветной металлургии, которое перешло на новый график.
Галина Климова, ветеран Карабшмеди, бывший начальник отдела технического контроля.
Галина Климова пришла на завод в 1964 году после школы на производственное обучение. После отработала 8 лет на обогатительной фабрике. Технологию работы до сих пор помнит до мелочей.
— Поступает с шахты медно-цинковая руда, — вспоминает Галина Николаевна. — Изначально это бедный на компоненты материал, поэтому его нужно обогатить. Добавляешь реагент, пустая порода оседает, а богатая собирается, сушится, и получается хороший концентрат, богатый содержанием меди и цинка.
— Поступает с шахты медно-цинковая руда, — вспоминает Галина Николаевна. — Изначально это бедный на компоненты материал, поэтому его нужно обогатить. Добавляешь реагент, пустая порода оседает, а богатая собирается, сушится, и получается хороший концентрат, богатый содержанием меди и цинка.
Ветераны медеплавильного завода Карабаша.
Ветераны завода с большим теплом вспоминают советские времена. Работали дружно и весело, спокойно. Производство развивалось, и Карабаш вместе с ним. Завод всегда был градообразующим предприятием, от которого в 1960 — 70-е годы зависела жизнь всего 45-тысячного городского населения. Сейчас в Карабаше едва наберется 11 тысяч жителей, но это уже совсем другая история.
Карабашский медеплавильный комбинат, 1980-е.
Угнетающие девяностые
Угнетающие девяностые
Сложные времена начались в перестройку. Из-за морально и физически изношенных мощностей, а также накопленных в городе экологических проблем в 1990-е годы предприятие вовсе остановило работу.
— Я к тому времени уже перешла в отдел технического контроля, — вспоминает Галина Климова. — Еще в середине 1980-х работали нормально, а к 1990-м вдруг резко снизился спрос на черновую медь. Производительность упала, людей стали отправлять в отпуска без содержания. А тем, кто работал, платили нерегулярно, потому что ни сырья не было, которое раньше отовсюду к нам поступало, ни конечной продукции, ни-че-го. Завод опустел. Например, медная флотация состоит из трех секций, из которых работает только одна. Стоят пустые машины. Тишина какая-то жуткая. Или металлургический цех. Там три шахтные печи и отражательная печь. Из шахтных только одна включена, отражательную вообще закрыли. Угнетающая была обстановка.
— Я к тому времени уже перешла в отдел технического контроля, — вспоминает Галина Климова. — Еще в середине 1980-х работали нормально, а к 1990-м вдруг резко снизился спрос на черновую медь. Производительность упала, людей стали отправлять в отпуска без содержания. А тем, кто работал, платили нерегулярно, потому что ни сырья не было, которое раньше отовсюду к нам поступало, ни конечной продукции, ни-че-го. Завод опустел. Например, медная флотация состоит из трех секций, из которых работает только одна. Стоят пустые машины. Тишина какая-то жуткая. Или металлургический цех. Там три шахтные печи и отражательная печь. Из шахтных только одна включена, отражательную вообще закрыли. Угнетающая была обстановка.
Шахта Центральная, 1960-е, в 1990-е от нее пришлось отказаться.
Удивительно, что в отличие от многих других предприятий на Карабашском заводе не было стихийных митингов. Рабочие, уволившись, разъехались по другим регионам в поисках работы или перешли в торговлю и охрану, лелея надежду, что завод оживет и их квалифицированный труд снова будет востребован. Завод меж тем выживал как мог. Ради сокращения затрат пришлось даже отказаться от своей шахты. Усугубляли обстановку накопленные десятилетиями экологические проблемы.
Да-да, в том числе те самые черные терриконы на въезде в город.
Да-да, в том числе те самые черные терриконы на въезде в город.
Экологическая катастрофа
Экологическая катастрофа
Краевед Елена Старкова.
Разумеется, экология в Карабаше испортилась не в один момент. Все началось с Лесли Уркварта.
— Елена, а нельзя было уже тогда предусмотреть какие-нибудь фильтры? — наивно интересуюсь я у краеведа Старковой.
— Об экологической безопасности никто тогда не думал, — отвечает Елена. — Да и уровень технологий был не тот. Отходы сливались в водоемы, а то и вовсе сбрасывались на территорию за заводом. О системах газоочистки тогда и не слышали.
Что ж получается, думаю я. Земля карабашская наполнялась тяжелыми металлами, вредными для здоровья людей. И никому дела до этого не было?
В начале 1930-х гг. в эксплуатацию для обогащения сульфидных и вкрапленных руд Карабашского месторождения была введена обогатительная фабрика. До 1957 года вся переработанная порода после извлечения меди выбрасывалась на прилегающие к предприятию территории, впоследствии загрязняя землю и воду.
В музее мне дали почитать историческую справку. Я пыталась разобраться, но с первых строк запуталась в терминах — коллективно-селективная схема флотации, пиритсодержащие хвосты, концентраты…
— Елена, а нельзя было уже тогда предусмотреть какие-нибудь фильтры? — наивно интересуюсь я у краеведа Старковой.
— Об экологической безопасности никто тогда не думал, — отвечает Елена. — Да и уровень технологий был не тот. Отходы сливались в водоемы, а то и вовсе сбрасывались на территорию за заводом. О системах газоочистки тогда и не слышали.
Что ж получается, думаю я. Земля карабашская наполнялась тяжелыми металлами, вредными для здоровья людей. И никому дела до этого не было?
В начале 1930-х гг. в эксплуатацию для обогащения сульфидных и вкрапленных руд Карабашского месторождения была введена обогатительная фабрика. До 1957 года вся переработанная порода после извлечения меди выбрасывалась на прилегающие к предприятию территории, впоследствии загрязняя землю и воду.
В музее мне дали почитать историческую справку. Я пыталась разобраться, но с первых строк запуталась в терминах — коллективно-селективная схема флотации, пиритсодержащие хвосты, концентраты…
Расшифровать документ я попросила бывшего главного металлурга завода Владимира Тарасова, к которому приехала в гости.
— Речь о том, что вред пытались минимизировать, но предпринимаемых усилий явно было недостаточно, — объяснил мне специалист. — Реконструкция началась примерно с 1975 года. Сначала поставили напыльники водяного охлаждения, потом установили пылевую камеру. Твердые частицы частично оседали в этой камере, но большой объем все равно вылетал в трубу. До этого времени сернистый газ без очистки выбрасывался прямо в атмосферу. Максимальный объем выбросов отмечался в 1965 — 1988 годах, когда комбинат ежегодно выбрасывал более 160 тысяч тонн загрязняющих веществ.
— Речь о том, что вред пытались минимизировать, но предпринимаемых усилий явно было недостаточно, — объяснил мне специалист. — Реконструкция началась примерно с 1975 года. Сначала поставили напыльники водяного охлаждения, потом установили пылевую камеру. Твердые частицы частично оседали в этой камере, но большой объем все равно вылетал в трубу. До этого времени сернистый газ без очистки выбрасывался прямо в атмосферу. Максимальный объем выбросов отмечался в 1965 — 1988 годах, когда комбинат ежегодно выбрасывал более 160 тысяч тонн загрязняющих веществ.
Так выглядела экологическая катастрофа в 1990-х годах — Россия, Челябинская область, Карабаш.
Ого! Так это и есть те кислотные выбросы, о которых трубят в интернете и пишут, что из-за них дышать было невозможно. Я видела кадры, где местная жительница, чтобы выйти в огород, надевала респиратор.
Цель — уменьшить вред
Цель — уменьшить вред
В 1996 году Карабаш и прилегающие территории были обозначены Минприроды России как зона экологического бедствия. Причина столь жесткого решения была очевидной. Уже к концу 1980-х годов экология Карабаша ухудшается настолько, что в городе начинает пропадать растительность. О причинах таких явлений я поговорила с заведующей кафедрой экспериментальной биологии и биотехнологий УрФУ Ирине Киселевой.
Ирина Киселева, заведующая кафедрой экспериментальной биологии и биотехнологий УрФУ. Фото предоставлено УрФУ.
— Металлургическое производство исторически сопряжено с образованием значительного объема выбросов и отходов с содержанием вредных веществ, — пояснила она. — При отсутствии очистных сооружений, средств газоочистки и утилизации выбросов все вредные вещества и соединения вместе с дымом и стоками попадают и накапливаются в окружающей среде. Например, гора Золотая, которая находится напротив завода, когда-то была покрыта лесом. Сначала там вырубили лес, когда производили древесный уголь для заводов — там до сих пор пеньки встречаются, — а затем еще и тяжелые металлы. За почти сто лет работы устаревшего производства в почве и воде металлов накопилось предостаточно.
Пейзажи Карабаша уже меньше тревожат экологов, чем в начале 2000-х годов.
— Ирина Сергеевна, но не проще ли тогда было при таком экологическом ущербе закрыть завод?
— При такой логике у нас вообще не было бы производств, и СССР не стал бы мировой державой, — отвечает эксперт. — Медь — важный металл, необходимый в производстве. Закрывать завод было нельзя. Нужно было ответственнее относиться к природе, применять современные технологии, очистное оборудование.
— При такой логике у нас вообще не было бы производств, и СССР не стал бы мировой державой, — отвечает эксперт. — Медь — важный металл, необходимый в производстве. Закрывать завод было нельзя. Нужно было ответственнее относиться к природе, применять современные технологии, очистное оборудование.
Так теперь выглядят очистные сооружения градообразующего предприятия города Карабаш Челябинской области.
— Скажите, можно ли как-то улучшить экологию в Карабаше?
— Конечно, можно. Первое условие — это модернизация производства. И этим уже не один год занимаются инженеры современного медеплавильного завода «Карабашмедь». Второе — это отсутствие стоков. Третье — переработка и консервация отвалов шлаков и хвостохранилищ советских времен. Все это начали делать только с приходом Русской медной компании уже в начале 2000-х.
— Конечно, можно. Первое условие — это модернизация производства. И этим уже не один год занимаются инженеры современного медеплавильного завода «Карабашмедь». Второе — это отсутствие стоков. Третье — переработка и консервация отвалов шлаков и хвостохранилищ советских времен. Все это начали делать только с приходом Русской медной компании уже в начале 2000-х.
Ржавая вода, давай, до свидания
Ржавая вода, давай, до свидания
Профессор Горного университета Ольга Гуман.
Я уже писала про речку Сак-Элга. На человека неподготовленного она производит неизгладимое впечатление. Рыжая вода, оранжевые берега. Картинка словно списана с марсианской хроники. Но жители Карабаша не марсиане, и им хотелось бы видеть родной водоем в естественном виде.
— Это произойдет не скоро, — уверена директор Уралгеопроект, профессор Уральского горного университета Ольга Гуман. — Десятилетиями сток поверхностных вод собирает с территории загрязненные воды и несет их в Сак-Элгу. А та — в Аргазинское водохранилище, которое служит питьевым водохранилищем для Челябинска.
— Это произойдет не скоро, — уверена директор Уралгеопроект, профессор Уральского горного университета Ольга Гуман. — Десятилетиями сток поверхностных вод собирает с территории загрязненные воды и несет их в Сак-Элгу. А та — в Аргазинское водохранилище, которое служит питьевым водохранилищем для Челябинска.
— Как можно оценить накопленный вред?
— Попробуйте сами оценить. С 1937 года в Сак-Элгу сбрасывались шламы от бывшей обогатительной фабрики Карабашского медькомбината. Сброс был прекращен только в 1980 годах. Сюда приплюсуйте гигантские отвалы, которые вымываются атмосферными осадками и подземными водами.
— И все же когда река вернется к естественному состоянию?
— Это процесс очень продолжительный. Представьте себе масштаб бедствия, учитывая, что Сак-Элга окислялась около полувека!
— Попробуйте сами оценить. С 1937 года в Сак-Элгу сбрасывались шламы от бывшей обогатительной фабрики Карабашского медькомбината. Сброс был прекращен только в 1980 годах. Сюда приплюсуйте гигантские отвалы, которые вымываются атмосферными осадками и подземными водами.
— И все же когда река вернется к естественному состоянию?
— Это процесс очень продолжительный. Представьте себе масштаб бедствия, учитывая, что Сак-Элга окислялась около полувека!
Речка Сак-Элга — самый загрязненный водоем Челябинской области — даже на фото выглядит неприглядно.
Как символ возрождения
Как символ возрождения
М-да… Винить в этом некого. ХХ век был веком индустриального развития, когда в приоритете для всей страны был бурный рост промышленности. Отсюда пятилетки, планы, их выполнение и перевыполнение. Об окружающей среде не задумывались. И получается, что все это «добро» перешло в наследство современному Карабашу и его жителям.
— Мы научились производить, пришла пора защищать природу и нас самих от этих производств, — сказал мне как-то знакомый эколог. И вот сейчас, глядя на Карабаш и его окрестности, я понимаю, что он прав.
Производство меди в Карабаше возобновили в 1998 году, чтобы спасти вымирающий город от забвения. Для этого было учреждено ЗАО «Карабашмедь», которое начало постепенно обновлять мощности и увеличивать выпуск продукции. В этом же году в городе вместе с губернатором Челябинской области — в то время им был Петр Сумин — впервые побывал уральский предприниматель Игорь Алтушкин. А уже в 2004 году полуразрушенный производственный комплекс бывшего Карабашского медеплавильного комбината вошел в состав Группы РМК. Это решение нынешнего акционера завода, как говорят в городе, попросили принять власти региона: город умирал, и спасти его мог только завод. А спасти завод могли только инвестиции и модернизация. Об этом и попросил губернатор Алтушкина. С приходом РМК город начал оживать.
Годом позже на горе Лысой православные поставили Поклонный крест, как символ возрождения Карабаша. Как Божье благословение. Впрочем, тут каждый волен трактовать по вере своей, но с тех лет началась у города и завода новая жизнь, очищающая его от грязного налета техногенных осадков.
— Мы научились производить, пришла пора защищать природу и нас самих от этих производств, — сказал мне как-то знакомый эколог. И вот сейчас, глядя на Карабаш и его окрестности, я понимаю, что он прав.
Производство меди в Карабаше возобновили в 1998 году, чтобы спасти вымирающий город от забвения. Для этого было учреждено ЗАО «Карабашмедь», которое начало постепенно обновлять мощности и увеличивать выпуск продукции. В этом же году в городе вместе с губернатором Челябинской области — в то время им был Петр Сумин — впервые побывал уральский предприниматель Игорь Алтушкин. А уже в 2004 году полуразрушенный производственный комплекс бывшего Карабашского медеплавильного комбината вошел в состав Группы РМК. Это решение нынешнего акционера завода, как говорят в городе, попросили принять власти региона: город умирал, и спасти его мог только завод. А спасти завод могли только инвестиции и модернизация. Об этом и попросил губернатор Алтушкина. С приходом РМК город начал оживать.
Годом позже на горе Лысой православные поставили Поклонный крест, как символ возрождения Карабаша. Как Божье благословение. Впрочем, тут каждый волен трактовать по вере своей, но с тех лет началась у города и завода новая жизнь, очищающая его от грязного налета техногенных осадков.
Водитель Петр, который возил меня по городу во время поездки, торопится поскорее отвезти меня в гостиницу. Ему надо вечером успеть в тренажерный зал, а потом домой — помогать жене нянчиться с новорожденным малышом.
— Третий сын у меня, — хвастается Петр.
Тренажерный зал работает при новом спортивном комплексе. Его построили совсем недавно, да еще и в центре города. Рядом с ним стадион с достойным мировых спортивных арен покрытием. Для всех карабашцев занятия бесплатные. А потому Петру надо успеть занять любимый тренажер, чтобы потом в очереди не ждать.
— Дороги, — замечаю, — у вас хорошие.
— А то! — для Петра это тоже повод для гордости. — В последние годы сделали. Раньше, считай, их вообще не было, а теперь красота.
— Третий сын у меня, — хвастается Петр.
Тренажерный зал работает при новом спортивном комплексе. Его построили совсем недавно, да еще и в центре города. Рядом с ним стадион с достойным мировых спортивных арен покрытием. Для всех карабашцев занятия бесплатные. А потому Петру надо успеть занять любимый тренажер, чтобы потом в очереди не ждать.
— Дороги, — замечаю, — у вас хорошие.
— А то! — для Петра это тоже повод для гордости. — В последние годы сделали. Раньше, считай, их вообще не было, а теперь красота.
Завод «Карабашмедь» в наши дни — разливщики…
Листаю в телефоне ленту местных новостей, там написано, что с 2004 года РМК инвестировала около 30 млрд рублей в развитие завода.
— Вы знаете, в последние годы Карабаш и завод стали оживать, — делится со мной ветеран производства Галина Климова. — Зарплаты достойные, цеха модернизируют, растет спрос на продукцию. Я вам даже больше скажу — дышать в городе легче стало. Я знаю людей, которые когда-то уехали из Карабаша, а сейчас возвращаются обратно.
А вот это уже совсем интересно. Прямо взяли и вернулись в самый грязный город на планете?
— Да, взял и вернулся, — говорит Дмитрий Ершов, который сейчас работает в металлургическом цехе «Карабашмеди». — Я уезжал в 2007 году в Челябинск. Поехал за зарплатой, на заводе по тем временам получал совсем мало, на жизнь даже мне, холостому, не хватало. Недавно вернулся.
— Вы знаете, в последние годы Карабаш и завод стали оживать, — делится со мной ветеран производства Галина Климова. — Зарплаты достойные, цеха модернизируют, растет спрос на продукцию. Я вам даже больше скажу — дышать в городе легче стало. Я знаю людей, которые когда-то уехали из Карабаша, а сейчас возвращаются обратно.
А вот это уже совсем интересно. Прямо взяли и вернулись в самый грязный город на планете?
— Да, взял и вернулся, — говорит Дмитрий Ершов, который сейчас работает в металлургическом цехе «Карабашмеди». — Я уезжал в 2007 году в Челябинск. Поехал за зарплатой, на заводе по тем временам получал совсем мало, на жизнь даже мне, холостому, не хватало. Недавно вернулся.
Финтес-центр Карабаша - подарок для всех жителей, занятия бесплатные.
— И все еще холостой? — иронизирую.
— Не-е, семья, дочь маленькая. На заводе работаю разливщиком цветных металлов и меди.
— А был смысл возвращаться? Экология неважная…
— Я родился и вырос в Карабаше. Вы не представляете, как за 10 лет город поменялся. Колоссально! Строится много всего, дороги делают, магазины открываются. Аллеи, дворы… Никогда такого не было. Многих переселяют из частного сектора в новенькие трехэтажки. А еще природа, лес, озера. Рыбалка какая!
— В рыжей Сак-Элге?
— Нет, конечно. Бросьте подкалывать. Да, со стороны завода картинка неприглядная. Отвалы черные, гора лысая, но с другой-то стороны — обалденные пейзажи. Просто их никто не показывает. Всем же грязь интереснее снимать. Кстати, пара моих знакомых тоже уезжали из Карабаша и вернулись.
— Не-е, семья, дочь маленькая. На заводе работаю разливщиком цветных металлов и меди.
— А был смысл возвращаться? Экология неважная…
— Я родился и вырос в Карабаше. Вы не представляете, как за 10 лет город поменялся. Колоссально! Строится много всего, дороги делают, магазины открываются. Аллеи, дворы… Никогда такого не было. Многих переселяют из частного сектора в новенькие трехэтажки. А еще природа, лес, озера. Рыбалка какая!
— В рыжей Сак-Элге?
— Нет, конечно. Бросьте подкалывать. Да, со стороны завода картинка неприглядная. Отвалы черные, гора лысая, но с другой-то стороны — обалденные пейзажи. Просто их никто не показывает. Всем же грязь интереснее снимать. Кстати, пара моих знакомых тоже уезжали из Карабаша и вернулись.
Воздух, вода и почва
Воздух, вода и почва
На заводе, как и в городе, тоже модернизация идет полным ходом.
На предприятии день за днем развивают систему газоочистки и утилизации выбросов, чтобы увеличение объемов выпуска продукции не повышало нагрузку на окружающую среду.
Вообще про завод нужно писать отдельную статью. Это не просто комплекс, это целый город, который, по словам его рабочих, динамично развивается. За прошедшие 15 лет здесь установили современную мощную систему фильтрации. Заменили старое металлургическое оборудование на новое. Построили сернокислотный цех для утилизации газов. Помашем ручкой выбросам без газоочистки! Металлургические шлаки больше не складируют, а полностью перерабатывают в медный концентрат, который отправляется обратно в печь, и строительный песок, который идет сторонним потребителям для выпуска стройматериалов. На предприятии внедрили замкнутый цикл оборота воды, а система ливневки устроена так, что вся дождевая и талая вода используется для технологических нужд.
На предприятии день за днем развивают систему газоочистки и утилизации выбросов, чтобы увеличение объемов выпуска продукции не повышало нагрузку на окружающую среду.
Вообще про завод нужно писать отдельную статью. Это не просто комплекс, это целый город, который, по словам его рабочих, динамично развивается. За прошедшие 15 лет здесь установили современную мощную систему фильтрации. Заменили старое металлургическое оборудование на новое. Построили сернокислотный цех для утилизации газов. Помашем ручкой выбросам без газоочистки! Металлургические шлаки больше не складируют, а полностью перерабатывают в медный концентрат, который отправляется обратно в печь, и строительный песок, который идет сторонним потребителям для выпуска стройматериалов. На предприятии внедрили замкнутый цикл оборота воды, а система ливневки устроена так, что вся дождевая и талая вода используется для технологических нужд.
Не оставлены без внимания и бесхозные на сей день хвостохранилища. Компания за счет собственных средств в 2018 — 2019 гг. рекультивировала один из участков, непосредственно прилегающих к заводу «Карабашмедь». Опасные для природы и здоровья человека отходы советских времен скрыли под несколькими слоями рекультиванта, поверх нанесли почву и засеяли травой.
На очереди еще один участок хвостохранилищ обогатительной фабрики бывшего Карабашского медеплавильного комбината. Проект рекультивации уже готов, прошел Государственную экологическую экспертизу и будет реализован в течение нескольких лет на средства градообразующего предприятия.
Проект реализуется в рамках Соглашения по улучшению экологической ситуации на территории Карабашского городского округа, подписанного в 2018 году между Министерством природных ресурсов и экологии России, Росприроднадзором, Правительством Челябинской области и Русской медной компанией.
На очереди еще один участок хвостохранилищ обогатительной фабрики бывшего Карабашского медеплавильного комбината. Проект рекультивации уже готов, прошел Государственную экологическую экспертизу и будет реализован в течение нескольких лет на средства градообразующего предприятия.
Проект реализуется в рамках Соглашения по улучшению экологической ситуации на территории Карабашского городского округа, подписанного в 2018 году между Министерством природных ресурсов и экологии России, Росприроднадзором, Правительством Челябинской области и Русской медной компанией.
Наталия Гончар, вице-президент по экологической и промышленной безопасности РМК.
— По остальным объектам накопленного вреда в городе компания профинансировала выполнение инвентаризации объектов накопленного вреда окружающей среде. Это земли, испытавшие негативное воздействие в период работы Карабашского медеплавильного комбината, — отмечает вице-президент по экологической и промышленной безопасности Русской медной компании Наталия Гончар. — В будущем эти объекты включат в федеральный реестр объектов накопленного вреда окружающей среде.
От детсада до бассейна
От детсада до бассейна
— Здесь фонтан будет светомузыкальный, — снова хвалится Петр. — Аллея ветеранов. Видел в новостях, как про нее рассказывали. Проект победил в конкурсе Минстроя. Представляешь?
Я молча киваю. Такой проект для 11-тысячного города в Челябинской области — действительно, событие. А еще помогают содержать дороги, построили торговый центр, многофункциональный спортивный комплекс, отремонтировали профилакторий, реконструировали два детских сада, отреставрировали мемориал славы и набережную с памятниками героям Карабаша. Сегодня идет ремонт третьего детского сада, уже установлены новые окна, заменена крыша. В планах строительство плавательного бассейна, жилого комплекса и газовой котельной.
Я молча киваю. Такой проект для 11-тысячного города в Челябинской области — действительно, событие. А еще помогают содержать дороги, построили торговый центр, многофункциональный спортивный комплекс, отремонтировали профилакторий, реконструировали два детских сада, отреставрировали мемориал славы и набережную с памятниками героям Карабаша. Сегодня идет ремонт третьего детского сада, уже установлены новые окна, заменена крыша. В планах строительство плавательного бассейна, жилого комплекса и газовой котельной.
Проектное фото центральной площади города Карабаш.
Виды города Карабаш лишний раз показывают, как он преображается.
Недавно в городе Карабаш появился современный торговый центр.
Мемориал воинской славы - повод для гордости жителей Карабаша.
Когда-то это было страшное полуразрушенное здание в Карабаше, сейчас отличный детский сад.
Еще один детский сад Карабаша после капитального ремонта.
Жители Карабаша с удовольствием ходят в торговый центр Медь, он один из лучших в Челябинской области.
Жизнь в городе Карабаш меняется на глазах, у жителей появилась надежда, что он будет не только красивым, но и чистым.
Церковь Иоана Златоуста.
Зимний Карабаш. Таким белоснежным местные жители не видели его давно.
В последние годы Карабаш значительно похорошел. Это отмечают и его жители, и приезжие.
Праздничная иллюминация полюбилась жителям Карабаша.
Так проходит реконструкция детского сада.
Если бы основатель Карабашского медеплавильного комбината Лесли Уркварт чудесным образом оказался в нынешнем Карабаше, то его изумление было бы намного сильнее, чем при виде той каменной статуэтки, с которой и началась эта история. Мощнейшее производство, способное обеспечить своей продукцией не только Россию, но и другие страны. Высококвалифицированные инженеры, модернизирующие предприятие, чтобы оно не просто шло в ногу со временем, но и опережало его. Город, живущий вопреки историческим катаклизмам. А еще экотехнологии, которые с годами сделают все, чтобы в Карабаше можно было дышать полной грудью. И, самое главное, продолжение традиций, появившихся еще во времена Уркварта. Традиций заботы не только о предприятии, но и людях, его созидающих.
Только цифры
