Грузия замерзла, нету света, вся надежда на трубу и лето

Отец Мириан обращает местных мусульман в христианство.

(Окончание. Начало см. в номере за 11 марта.)

Кричите громче!

В Батуми живет именитая художница Ольга Чачуа-Селезнева. В январе ей исполнился 101 год. Я пошел навестить бабушку. У дверей ее квартиры стояли две девушки-журналистки и отчаянно давили звонок.

- Давно уж трезвоним, - тревожно сообщили они.

Я толкнул дверь, и она открылась. В маленькой квартиренке, увешанной картинами художницы, тлела посреди пола старая керосинка, испуская жуткий угар. Старушка лежала лицом кверху, плотно укутанная одеялами, без всяких признаков жизни. Я коснулся ее пульса, и художница открыла глаза.

- Глухая я! - упредила хозяйка. - Кричите громче!

Затем бодро встала с лежака и повела разговор. Память у старушки крепка, и она принялась рассказывать, как после революции в Питере Аджарию оккупировали турки, потом англичане, а с 1921 года - большевики. Самые неприятные воспоминания об англичанах. Молодой британский офицер сделал предложение местной грузинке, подружке художницы, и собрался увезти ее в свой Манчестер. Родители невесты благословили сей брак, собрали богатое приданое. Счастливый жених погрузил богатства на пароход, а молодую жену по рассеянности забыл. Этот позор тяжело переживал весь город. Девушке грозило в лучшем случае навсегда остаться старой девой. Но однажды она, простившись со всеми, полезла на крутую скалу и там... встретила молодого русского путешественника. Они прожили долгую счастливую жизнь и родили много детей. Оттого отношение к русским в Батуми очень хорошее.

У самой Ольги мама - немка, отец - грузин. Замуж вышла за русского и в 1933 году уехала с ним строить БАМ. Поселились под Благовещенском в городе Свободном, застроенном сплошь зековскими бараками. Массовую погибель голодных зеков художница, как мне показалось, переживает горше, чем гибель единственного сына на фронте.

В день рождения художницу пригласили в турецкое генконсульство и сказали: «Просите все, что хотите!». Старушка попросила 180 литров керосина. Чтобы хватило для отопления на эту и грядущую зиму для нее и двух подружек художницы. Турки прислали аж 190 литров! Теперь в квартире хоть и угарно, но теплей, чем на улице.

- Попросили бы еще телевизор...

- А на кой он мне? Все равно глухая!

Пенсия Ольги, как и у всех, - 14 лари. Но иногда удается картину продать, тогда устраивает с подружками пир.

И попал я в руки грузинского КГБ

Село Хуло лежит высоко в горах на турецкой границе, «маршрутка» идет туда от Батуми три с половиной часа. В «маршрутке» я самый отличительный из пассажиров, и это у других вызывает вопросы. После меня как гостя пересаживают на почетное место рядом с водителем и поясняют, где в хорошие времена что имелось. Вот на том берегу были чайные плантации, а это развалины бывшей швейной фабрики. Здесь шили трусы и кальсоны для Советской Армии. А по этому трубопроводу текла пресная вода. Его проложили еще при Сталине, но в момент пуска что-то там не сработало, и главный инженер вот прямо у этой скалы застрелился. Только он застрелился, как водопровод включился и работал до самой перестройки.

У какой-то деревни к нам подсел мужичок с большой канистрой вина.

- А мэстный вино пробоват хочишь?! - спросил водитель, остановился и вынул бараний рог. Причем водителя вовсе не интересовало, хочет ли этого сам хозяин канистры.

Чем выше в горы, тем дорога страшнее. С одной стороны - метров триста отвесной пропасти. С другой - горная стена, с которой иногда падают камни. Зигзаги градусов в 90. Узость - едва разъедутся два велосипеда, а навстречу то корова, то трактор. Правые колеса буквально по самому краешку. «Маршрутка» старая, лобовое стекло разбито, водитель, размахивая руками, то и дело поминает погибших внизу товарищей. Я мысленно утешал себя лишь одним - если останусь жив, обратно только пешком!

Наконец и Хуло. О, как прекрасна жизнь!

Здесь меня сразу же взяли в руки начальники КГБ. Попросили сдать документы для выяснения личности. Погранзона! Но с учетом грузинской связи установить мою личность, конечно же, не представлялось возможным. Что делать? По инструкции меня надо бы в КПЗ, но по закону гор я - гость. И меня конвоировали в кабак. По этому случаю в кабаке собрались все районное начальство, силовики и уважаемые люди. Первый рог осушили за гостя. Расторопные женщины метали на стол большие куски сегодня застреленного в горах барана, а районный хирург - золотые руки мастерски резал мясо на порции. И женщины с каждым рогом казались мне все симпатичнее.

- А сколько у вас в ФСБ майор, например, получает? - тихо спросили меня кагэбэшники. Я назвал какую-то солидную цифру, кажется, три тысячи долларов. Они стушевались, и я предложил работать на нас.

- Спасибо, коллега, - ответил главный, - но родина не продается!.. А чеченцев здесь не ищи, тут их нету, так что ты отдыхай, журналист!

И они довольные, что меня «раскусили», зарядили очередные рога.

Проснулся я от жуткого нетерпения. Еще бы - выпить ведро вина! Кругом тьма кромешная, и сверху давит кипа одеял. Тотчас понял, что я не в Москве. Но в каком городе и в какой стране, сразу не мог взять в толк. Ледяной пол вернул мне сознание. Пошел на мерцающий огонек. То в туалете горела свечка. Похоже, гостиничный номер люкс. Но самое потрясение испытал я утром, когда увидел, что на спинке стула сушатся мои кем-то постиранные носки! Сам я в том состоянии точно их не стирал. Значит, здесь была дама?! Таинственная незнакомка?! Ну не кагэбэшники же... Ой, ёлки, как неудобно! Мне и жены-то - никогда! Ну, Кавказ! Ну, обычаи!

Однажды в Хуло случилось вот что. Молодую замужнюю женщину-мусульманку шесть лет преследовал сатана. Он являлся к ней каждую ночь и бросал в несчастную камни. Наутро она просыпалась вся в синяках и ссадинах. Ни медицина, ни маги не могли избавить ее от этой напасти.

- Тогда она пришла в православную церковь, - рассказывает здешний настоятель отец Мириан, - и попросила помочь. Я предложил ей принять крещение. Приняла, и с того дня сатана отстал от нее! Видя такое дело, и другие мусульмане ко мне креститься пошли. Даже кагэбэшники все окрестились!

Ныне крещение мусульман развернулось по всей Аджарии. Дело в том, что издревле предки аджарцев и были христианами, а в мусульманство их насильно обернули турки во времена захватнических нашествий. Но все возвращается на круги своя.

Воспоминания о Лужкове

Сколько живу в Москве, ни разу не сталкивался с Лужковым, и вдруг такой случай - главный мэр России прилетает в Батуми! В аэропорту собрались все начальство, спецслужбы и стройные девушки в национальных нарядах с караваем и солью. Я тихо затесался в ряды красавиц. Слегка под них мимикрировал, распушив бороду. Оттого охранники Юрия Михайловича еще в аэропорту приняли меня за элемент грузинского фольклора и подпустили к шефу на весьма критическое расстояние. А после в городе я подошел к Лужкову и сказал, что я тоже из Москвы, но застрял здесь в силу обстоятельств, и не будет ли Юрий Михайлович так любезен взять меня в самолет?

Юрия Михайловича ничуть не смутило, что джентльмен заговорил с джентльменом, не будучи представленным третьим лицом.

- Взять вас, конечно, можно, - ответил он, - но дело в том, что завтра мы улетаем в Ереван и только послезавтра в Москву...

Я не стал возражать против сего маршрута, и Юрий Михайлович распорядился устроить земляка на борт. Правда, потом охрана высказала в мой адрес много недобрых слов, но на то она и охрана. Зато мой эксперимент показал, что разговоры о высокой степени нравственности нашего мэра вовсе не преувеличены.

Зачем Лужков прилетал на Кавказ? - спросите вы. Отвечу. В Батуми, а затем в Ереване он собрал российские полки и объяснил, что Кавказ есть зона наших стратегических интересов и мы должны защищать Кавказ, как себя! Оставил бойцам подарки и обещал прилететь еще. Заодно Юрий Михайлович исполнил там свой мужской долг: заложил камень в строительство дома, посадил дерево и... далее по программе.

Перед камерами ТВ Лужков с Абашидзе не раз помянули во славе Путина, а про Шеварднадзе не сказали ни слова. Потом Лужков положил руку на плечо Абашидзе («Рука Москвы уж тянется к Батуми!» - написали в Тбилиси) и назвал его своим братом-близнецом... Абашидзе растрогался и сказал, что они с Лужковым действительно так похожи, что собака Юрия Михайловича от этого сходства однажды чуть не сошла с ума. Дело было у Лужкова на даче. Абашидзе вошел в гостиную и сел у камина. Следом вошла собака, лизнула Абашидзе руку и распласталась у ног. А когда вошел сам Лужков, собака бросилась на него со звериным оскалом, не в силах постичь своим интеллектом сразу двух Лужковых!

Обыватель может подумать: а какое нам дело до тех грузин? Отделились и пусть... Дело в том, что грузин на земле осталось уже немного. Со времен перестройки они вымирают еще быстрее русских. Многодетные семьи - редкость даже в горах. К середине века от этой нации могут остаться одни лишь воспоминания. А народ они в целом очень даже хороший (читайте выше). А потому, исповедуя идеал гуманизма, мы не имеем права отвернуться от наших братьев, тем более во Христе!