32 000 книг, собранных на помойке

Владимир Шовкун в своей подземной библиотеке.

Американцы предложили ему миллион

Дом в стиле сталинского барокко увенчан надписью, больше подходящей для надгробия, - «Трудящимся коксохимзавода». Судя по «навороченным» балконам и «мерсам» у подъездов, коксохимиками здесь и вправду давно не пахнет. Только пенсионер Шовкун задержался - да и то под землей.

- Осторожно, крутой спуск!

Дверь бомбоубежища Владимир Николаевич тут же закрывает на засов, щелкает выключателем. По мощным, в паутине, стенам вслед за нами двигаются тени. Галерея плутает, разделяясь на рукава.

Очередная распахнутая бронедверь являет картину, от которой бы прослезились великие просветители. Средь стеллажей, прогнувшихся под тяжестью печатного слова, притулился письменный стол с настольной лампой. Еще из книжных глубин выглядывает койка, по-солдатски прикрытая грубым одеялом. Кипятильник, жестянка «Нескафе», кулек конфет... Хозяин частенько коротает здесь вечера, а то и ночи. Читает, анализирует.

Днем некогда. На свалке вместе с бригадой бомжей он ворошит кучи мусора. Кило пивных банок - гривна! Кило баллончиков от дезодорантов - шестьдесят копеек. Вот и прибавка к пенсии...

В 1983 году директор коксохимзавода крепко помог одному из своих производственников, Владимиру Шовкуну. Он жил с семьей в одиннадцатиметровой съемной комнатухе, но очень переживал, что негде разместить восемь тысяч томов... Директору обрисовали ситуацию просителя: «Непьющий, некурящий, полный шиз. В столовую не пойдет, пока в книжном магазине не отоварится!» Так, Владимиру Николаевичу позволили своими силами отремонтировать и занять часть бомбоубежища в ведомственном здании.

Однажды к Шовкуну заглянули в гости американцы. Последовательно пришли в восторг от раритетов, потом в ужас - от нищеты владельца. Предложили увезти его вместе с книгами за океан и сделать миллионером. Пан Владимир считал себя патриотом Украины и от предложения отказался. Зато слух о правильном поведении рабочего-книголюба долетел до председателя горисполкома, и тот распорядился: арендную плату за подвал не брать! Библиотека стала расти как на дрожжах.

В семьдесят шестом году в Запорожье доставили особый груз: два вагона литературы, произведение Леонида Брежнева «Ленинским курсом». Под него срочно расчищали места в читальных залах. Только пединститут, например, вывез на свалку четыре тонны «старья»! Шовкун успел спасти «Русскую историографию» Иконникова 1695 года издания с авторской подписью, собрание писем и договоров Богдана Хмельницкого и многое другое...

«С целью уничтожения божественных книг...»

Откуда в Запорожье взяла начало борьба с книгами не на жизнь, а на смерть?

Читаю каракули, накарябанные на роскошном листе гербовой бумаги. Протокол комсомольского собрания от 5 октября 1932 года Шовкун разыскал все на той же исторической свалке.

«Слушали: доклады секретарей комсомольских организаций и лектора из Харькова. Постановили: провести антирелигиозную акцию по городу Запорожье и окрестным селам с целью изъятия и уничтожения божественных книг и икон. Акцию приурочить к пуску Днепрогэса...».

- Мне рассказывал об этой трагедии очевидец, местный краевед Абрам Ващенко. Комсомольцы прошлись по городу и прилегающим окраинам, забирая все старые книги подряд, без разбору. Их сложили от площади Свободы до улицы Тургенева. Штабеля метров шесть в ширину и четыре в высоту заняли целый квартал. Потом облили керосином и подожгли. И двое суток над кострами из книг оркестр играл «Интернационал»...

Но кое-что, к счастью, избежало огня.

Шовкун улыбается в усы и протягивает огромный темный том «Поучений Иоанна Златоуста» 1700 года издания, а следом - еще более древний фолиант.

- Псалтырь выменял на два кирпича. Вместо ножки буфета в летней кухне использовали... Хозяин покладистый оказался: «Тебе такая ерунда нужна, мил человек? Ну и бери на здоровье! По ней еще моего деда отпевали. Только обложка совсем сгнила, мы же полы часто моем...»

На последней странице - примечание: «Начато же бысть печатати сия книга в лето ЗРNТ». Владимир Николаевич с помощью специальной таблицы, которая «переводит» буквы церковнославянского алфавита в цифры, вычислил год рождения Псалтыря - 1646, заря царствования Алексея Михайловича, отца Петра Первого.

Самая старая книга в коллекции Шовкуна - «География, или Описание земель седьмого пояса» на арабском языке, изданная в Мадриде в 1329 году. Самая полезная - русско-ногайский словарь. Его выпустили тиражом в 250 экземпляров для обучения грамоте полуторатысячного ногайского народа. Самая редкая книга - «Букварь Ивана Федорова» 1574 года. Если верить справочникам, единственный уцелевший до наших дней экземпляр «Букваря» хранится в Гарварде, в США. Находка же Владимира Шовкуна популярности и бронированных витрин избежала. Ученые-историки из Львова (там - музей первопечатника Федорова и его могила) брали «Букварь» на экспертизу и с благоговением вернули владельцу: подлинник!

Чувствую невольную дрожь в пальцах, когда запросто переворачиваю плотные желтоватые страницы. Шовкун приметил «Букварь» в стопке макулатуры, которую тащили школьники, и предложил им бартер - телефонную трубку с проводами...

Он спас Ленина со свалки историиНедавно Владимир Николаевич с болью в сердце проводил в последний путь заплесневевших Плеханова, Зиновьева, Каменева и Троцкого. «Враги народа» пострадали снова. Подвал протек как раз на политический раздел... Но труды Ленина вышли из воды сухими.

Вождя, судя по штампам на титульных листах, отправляли на свалку библиотеки Совнархоза, Шевченковского райкома партии и машиностроительного института.

В конце восьмидесятых Владимир Николаевич съездил в Москву, посетил Музей Ленина. И убедился, что его подземная экспозиция - архикруче.

- Подхожу к научному консультанту. Сидит дама в красной косынке, худющая - ужас! Не вижу что-то у вас, говорю, двух работ - «Задачи партии при нэпе» двадцать третьего года и «Октябрь» двадцать четвертого. Тираж всего тысяча экземпляров, правда... Дама как вскинется: «Ах, значит, они уцелели! Нашлись! Вы, товарищ, откуда - с Украины? Отдайте наследие вождя, вам хорошо заплатят!» Еле ноги унес...

Наследников-интеллектуалов у Владимира Шовкуна нет. Как-то дочь заикнулась: «Живешь, как злыдень, по свалкам роешься... Продай пару допотопных книжек, мне на шубу хватит!» Выгнал взашей и три года не разговаривал.

Теперь надежда на внучку-студентку. Вроде книжная девочка...

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Мы сознательно не фотографировали вход в подвал, где книги лежат. Шовкуну не нужна популярность в кругах «проницательных читателей» с «фомками» наперевес. Хотя в Запорожье о его коллекции и так достаточно наслышаны. В курсе, что бесценные экземпляры томятся, как затворники, в тесном подземелье, а температурно-влажностный режим в этой библиотеке зависит от того, насколько быстро хозяин обнаружит очередную течь в потолке.

Владимира Николаевича нет-нет да и затронут заботливым: уж не два века ли жить собирается? Заберут сокровища в светлые залы, под охрану, под сигнализацию, благодарность выразят, даже ленточку при открытии перерезать позволят... А кто старое помянет, тому глаз вон! Только упрямый дед со свалки все не верит, что в державе наконец наступило время книг. Он историю знает. Он еще подождет...