Владимир Гостюхин: На съемках у Бондарчука я чуть не умер от боли!

С Владимиром Гостюхиным, сыгравшим в новом «Тихом Доне» брата главного героя Петра Мелехова, мы встретились на киностудии «Беларусьфильм». И хоть общаться с прессой Владимир Васильевич не охотник, поговорить о «Тихом Доне» согласился сразу.

- Первую серию я посмотрел и скажу честно: увлекся, сопереживал. Итальянские актеры были очень убедительны, - предугадывая первый вопрос, признается Владимир Гостюхин. - Когда снимался этот фильм, были сомнения: как иностранные актеры смогут сыграть шолоховских героев? Смогут ли почувствовать строй шолоховской мысли? То, что я увидел, меня убедило.

Я очень люблю герасимовскую картину - это выдающееся достижение советского кинематографа. Но и «Тихий Дон» Бондарчука смотреть буду. Это совсем иное кино. Сегодня так уже никто не снимает. Я запрограммировал свой видеомагнитофон на все серии вперед. Он запишет, даже если я посмотреть не смогу.

«Картина сделана из лоскутов»

- Насколько вышедший на экраны фильм совпадает с замыслом?

- Не думаю, что это именно то, чего хотел Бондарчук. Сергей Федорович - грандиозная личность, и никто не может знать, как в его представлении все должно было получиться. Я бы сказал, что это вариации на тему фильма Бондарчука... К тому же в картину попал далеко не весь материал, я же вижу. Еще когда участвовал в озвучании, понял, что кое-что пропало. Такое ощущение, что некоторые сцены смонтированы из эпизодов. Набирали картину из лоскутов...

- В роли Петра Мелехова Бондарчук видел именно вас?

- Да. В это же время Краснопольский звал меня сниматься в картине о Ермаке, но я принял приглашение Бондарчука. Сергей Федорович купался в материале, он завораживал своим знанием актеров. И всегда знал, чего хочет. Я готовился серьезно: читал роман, погружался в него. А параллельно с Сергеем Федоровичем мы, так сказать, насыщали роль: много раз встречались и говорили, говорили, говорили... О характере Петра, об атмосфере того времени, о неспокойных 90-х годах... Фильм-то начали снимать еще в 1991-м, когда Советский Союз был, а закончили, когда Союза уже не было. Бондарчук очень остро переживал это время. Но когда началась работа над фильмом, он ушел с головой в работу. Ведь были задействованы колоссальные финансовые и человеческие ресурсы.

«Английский я выучил только за то, что им разговаривал Петр»

- Играть на английском было нелегко?

- В какой-то степени языком я, конечно, владел. Ведь бывал за границей, приходилось с людьми общаться. А на съемках «Тихого Дона» довел свой английский практически до совершенства. Но свою первую сцену я, можно сказать, завалил. После команды «Мотор!» забыл все слова! Мюррей Абрахам надо мной подсмеивался, но я не обижался. «Если бы ты играл на русском, я бы тоже смеялся», - отвечал ему. Кстати, именно с Мюрреем мне приятнее всего было работать.

- Как вам вообще иностранцы? Водку тоже пьют?

- И водку, и коньяк, и вино - все употребляли. Отец Абрахама, например, православный сириец, а мать - итальянка. Мы с ним даже в церковь в Вешках ходили, Рождество вместе отмечали. Он все хотел «Левшу» Лескова поставить. И, как мне недавно наши общие знакомые передали, все-таки поставил.

- А с английским-то он вам все-таки помог?

- Языком я и по ночам самостоятельно занимался, и с консультантом. И на кассете роль была надиктована.

«Меня расстреляли в 35-градусный мороз»

- Сцену расстрела Петра Мелехова сняли только с 10-го дубля. В чем была сложность?

- Снимали в 35-градусный мороз. Я стоял босиком на снегу. В перерывах на меня, конечно, накидывали тулуп и давали валенки.

Видимо, от мороза у итальянского пиротехника «отказали» мозги: пистон, который должен был взорваться на теле и имитировать ранение и кровь, он вставил наоборот. В итоге пистон разорвался прямо мне в сосок. Это была несусветная боль! Под одеждой сразу образовалась огромная гематома, такое черное пятно. Но мы продолжили съемку. В следующий раз пиротехник зарядил пистон уже нормально. Но сцена все равно давалась очень тяжело. Все иностранные актеры сбежались посмотреть: выживет актер или помрет. А как все сняли, завели меня в теплую избу, растерли водкой. Сергей Федорович пришел поблагодарить за то, что выдержал. Мы с ним тогда по стакану водки подняли. Хотя я-то сцену уже отыграл, а ему вроде как нельзя было - работа продолжалась.

Я бутылку водки потом еще выпил. Удивительно, что не заболел на морозе. Наверное, был тот же эффект, что и на войне: люди не болеют, потому что организм находится в крайней степени напряжения. А адреналина у меня в тот момент хватило бы на десятерых. Я считаю, что эта сцена - моя удача в «Тихом Доне».

- Были еще такие сложные сцены?

- Дублей всегда надо столько, сколько надо. У меня, например, третий дубль получается. Это неправильно, когда пленка дороже, чем артисты. Бондарчук на пленке не экономил.

Ольга УЛЕВИЧ («КП» - Минск»)

ЗА КАДРОМ

Марина ЗУДИНА: Озвучивая Аксинью, я старалась ее полюбить

Известная актриса рассказывает, каково ей было дублировать француженку Дельфин Форест

«Тихий Дон», как известно, снимался на английском. Те, кто готовил его к эфиру в России, должны были сделать русский дубляж. Понятное дело, Гостюхин, Алена Бондарчук и большинство других русских артистов дублировали себя сами. А вот главных героев озвучили Максим Суханов (Григорий) и Марина Зудина (Аксинья).

- Дублировать роль было трудно, - вспоминает Марина. - Ведь приходилось произносить не просто русский литературный текст, а классические диалоги Шолохова. Еще одна проблема - ритм английской речи не совпадает с построением русской фразы. Приходилось как-то подстраиваться, и от этого, возможно, страдала эмоциональность. Еще одна трудность - рядом не было режиссера фильма, только режиссер дубляжа, пусть даже очень профессиональный.

- Ваши герои говорят с заметным акцентом...

- Режиссер объяснил нам задачу и строго следил, чтобы мы произносили мягкое «т» - «идуть» и характерное «г» - «Хрихорий». Мы говор не утрировали, но обойтись без него не могли. Чистая русская речь в «Тихом Доне» явно была бы неуместна!

- Вы обращали внимание на ляпы в фильме?

- Для меня важна была чувственная сторона, поэтому на казусы я не смотрела - моей задачей было играть отношения Аксиньи и Григория. Но знаю, например, что Сергей Федорович был против того, чтобы Аксинья, замужняя казачка, ходила по хутору с распущенными волосами. В те времена такое было невозможно! Но режиссер ничего не мог, видимо, поделать - трудно было убедить актрису-француженку повязать голову платком... Вообще Бондарчук был в тяжелой ситуации - он снимал «продюсерское» кино, и ему, видимо, трудно было приспособиться.

Я старалась полюбить героиню, которую я озвучиваю. Неблагодарное это дело - искать недочеты, вместо того чтобы прожить роль самой и постараться «обрусить» французскую Аксинью!

- Фильм сравнивают с экранизацией Сергея Герасимова и очень ругают.

- Для меня Бондарчук - фигура, а его фильмы - веха. Мне важно было помочь сделать его фильм близким и понятным нам всем... А на фильме Герасимова я выросла. Но он снимал ленту в 1958 году, а с тех пор поменялись ритмы, манера актерской игры, роли трактуются по-другому, и новое поколение по-другому воспринимает кино. Глебов в зрелом возрасте в общем не годился на молодого Григория - такой выбор Герасимова тоже был явным упущением. А ведь теперь мы готовы канонизировать те образы прошлого поколения!

Вот знаете, что я заметила: в старом «Тихом Доне» в любовных сценах было гораздо больше чувственности и эротики. Даже взгляды Быстрицкой и Глебова были гораздо сексуальнее, чем любовные пассажи Эверетта и Дельфин Форест. Француженка явно отдувалась за двоих, но страсти все равно было маловато. А вот поцелуй Григория с Петром - это было пикантно. (Смеется.) Мне, наверное, было гораздо легче дублировать свою героиню, чем Максиму Суханову рафинированного Руперта Эверетта. Ему пришлось постараться, чтобы компенсировать недостаток мужественности английского Гришки Мелехова!

А В ЭТО ВРЕМЯ

Дочь Шолохова выключила телевизор на первой серии

«Смотреть этот фильм вредно для здоровья», - говорит Светлана Михайловна

Фильм Сергея Бондарчука вызывает множество споров. Вот мы и решили поинтересоваться мнением о новом «Тихом Доне» у родственников автора произведения: насколько точно режиссер в своей картине и героях передал дух и страсть казачьего края?

- Сериал принципиально не смотрю. Не хочу расстраиваться, в моем возрасте это очень вредно для здоровья, - говорит 80-летняя дочь Михаила Шолохова Светлана. - Первую серию насилу досмотрела до половины и выключила телевизор. Не выдержала. Ну что это за полудохлый Григорий и цыганка какая-то Аксинья? Это «клюква» для Запада, а не кино для русских. Хотя уважаю Сергея Бондарчука и его сына. Они провели большую работу.

Юрий РЕДЬКИН, Максим КАДАЕВ («КП» - Ростов-на-Дону»)