И тогда он получил приказ: оставшихся в живых чеченцев расстрелять (Часть 2)

Продолжение. Начало в «КП» за 15 мая с. г.

В предыдущей публикации мы рассказали о том, как наши корреспонденты побывали в горах Чечни, где командир группы спецназа ГРУ капитан Ульман, в январе 2002-го участвовавший в операции по ликвидации Хаттаба, неожиданно для себя стал «убийцей мирных жителей». Чеченцы ехали на «УАЗе» и не остановились по приказу Ульмана. Тогда машину остановили выстрелами. Один чеченец был убит. А Ульману поступил приказ из штаба... добить остальных 5 человек, ехавших в машине. Два суда присяжных оправдали Ульмана и его группу. Но перед третьим судом, уже без присяжных - 12 апреля 2007-го, - Ульман с товарищами... исчезли.

Добрые люди отсоветовали нам выезжать из Чечни с Грозненского вокзала. Республика до сих пор считается «зоной проведения контртеррористической операции», и журналистам для работы требуется спецразрешение. Чтобы избежать проблем, поезд мы догнали уже в Моздоке поздно вечером. Грозненский поезд встречали усиленные наряды милиции и непонятной принадлежности «спецы» в горных комбинезонах, вооруженные бесшумным и «винторезами».

Разумеется, наши вещи тут же досмотрели, проверили все документы, включая автомобильные права и командировочные удостоверения. Легкий допрос: откуда едем, куда, зачем? Узнав о теме командировки и нашем головокружительном маршруте, милиционеры переглянулись. Опер в штатском (по-видимому, отсутствие формы сделало его откровенным) сообщил нам, что Ульмана поймать нереально вообще. Мы удивились:

- Он же в федеральном розыске! Поймают рано или поздно...

Мент посмотрел на нас колюче и недобро:

- А кто его ловить будет? В любом РОВД каждый второй в командировке побывал Там (опер показал рукой куда-то за спину, в направлении Чечни). Я лично встречу и пожму руку. Денег дам, покормлю, куртку свою отдам или ботинки. Так и напишите. Вообще напишите, как все было по правде.

Но написать, как все было «по правде» в деле группы капитана Ульмана, оказалось очень сложно.

Родина требует жертв

Слишком много интересов переплелось вокруг судьбы капитана-разведчика. Слишком много в этом деле оказалось заинтересованных сторон. Федеральные власти делом не интересуются настолько демонстративно, что даже непосвященному понятно, насколько для них зыбкий мир в Чечне важнее судеб каких-то там военных. Прокуратура и военные судьи, помня о том, что молчание - признак мудрости, ничего по обыкновению не комментировали. А деятели одной из национал-патриотических партий не упустили своего шанса пропиариться на громком деле: с их подачи в прессе появилась информация о том, что разведчиков выкрали чеченцы-кровники. Следом была запущена еще одна «утка»: якобы в Ростов приезжал тайно сам Рамзан Кадыров, вызывал к себе судей, участвующих в процессе, и в хамском тоне требовал осудить разведчиков по полной программе. Потом президенту Чечни доставили Ульмана, и офицера увезли в Чечню на расправу в багажнике. Интернет-психопаты и психопатки пересказывали приснившиеся им сцены зверской казни разведчиков.

На другом конце страны, в военном городке Сосновый Бор под Улан-Удэ, где дислоцируется 24-я бригада спецназа ГРУ, перечитывая этот бред, рыдали жены пропавших бесследно военных. Самого капитана Ульмана последний раз видели в Ростове накануне объявленной даты его исчезновения. Он бродил по городу, смотрел под ноги, ни с кем не здоровался. Ел в кафе и что-то крепко обдумывал, уставившись в одну точку. Ему было о чем подумать. Недаром в одном из последних разговоров со своим адвокатом он обронил многозначительную фразу: «Родина требует жертв». Но капитана Ульмана и его товарищей не учили быть жертвами, скорее наоборот. И еще их учили выполнять приказы...

Охота на Хаттаба

11 января 2002 года группа Ульмана вылетела в совершенно незнакомый для них Шатойский район тоже по приказу. На самом деле это была даже не их зона ответственности. Но для Чечни - это обычное дело.

В руки корреспондентов «КП» попали материалы уголовного дела, по которым мы можем восстановить картину произошедшего.

От пограничников поступила информация, что в селении Дай лечат раненого Хаттаба. С ним 15 арабов, его телохранителей. Погранцы передали эту агентурную информацию в отдел спецразведки. Там было принято решение - немедленно спланировать и провести спецоперацию. Определили командующего операцией - генерал-майора Борисова, но по каким-то причинам он отказался от руководства. В самый последний момент его заменили на полковника Плотникова, занимавшего должность заместителя командующего группировки по ВДВ. С этого момента он стал главным по поимке араба Хаттаба.

По замыслу командования, селение Дай должны были окружить бойцы мотострелкового полка из Борзоя. В их задачу входило: выставить блокпосты и не выпускать из Дая никого. Группы спецназа ГРУ десантировались за кольцом оцепления мотострелков, чтобы пресечь возможный прорыв боевиков из села. То есть при грамотном исполнении плана на группу Ульмана, кроме террористов, никто не мог выскочить. Но, как водится у нас в армии, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Мотострелки, заплутав, вместо трех часов дня приехали лишь к девяти вечера. Внутреннего кольца оцепления не было. Эдуард Ульман, организовав засаду в километре от Дая в три часа дня, об этом ничего не знал. И тут на его группу вдруг выезжает «уазик».

В руководстве по боевому применению сил спецназа есть много инструкций к действию в подобных ситуациях. Мы не будем их приводить, потому что, во-первых, они секретны, а во-вторых, недоступны пониманию гражданского человека. Но все они написаны кровью наших бойцов. По этим инструкциям Ульман должен был сразу открыть огонь на поражение. Он ведь не знал, что мотострелки еще не подъехали и фактически его группа выполняет функции блокпоста. Но вместо этого Эдуард Ульман выбегает на дорогу и взмахом руки требует остановиться.

Из показаний Эдуарда Ульмана

«Приказ - засада. В то же время на дворе белый день, и я уже усвоил, что нахожусь на окраине села. Я понимаю, что в эту засаду может попасть кто угодно. И нарушаю основной принцип засады - скрытность. Боевиков пытаемся поймать на живца. Я выбегаю из кошары, к дороге. За мной бежит Калаганский. Как он потом объяснял, «бежал, чтобы прикрыть командира».

Машина проскакивает мимо, и я делаю предупредительный выстрел в воздух и два по ходу ее движения трассирующими пулями. Машина продолжает ехать, отдаю команду: «Группа, огонь!»

В результате обстрела машины погиб один и ранены еще два человека. Всего в машине было шестеро местных жителей. Группа спецназа, обыскав автомобиль, не находит ничего подозрительного. Ульман докладывает об этом в штаб проведения

спецоперации. Спустя 20 минут он узнает, что никаких блокпостов вокруг села нет. Более того, функции по досмотру проезжающего транспорта возлагаются на него. Фактически спецназ Главного разведуправления Генштаба Вооруженных сил задним числом взял на себя обязанности Внутренних войск, милиции и ГИБДД вместе взятых».

Из материалов уголовного дела

«...Они всех высадили из машины, оказали медицинскую помощь и увели в укрытие. Калаганский по приказу Ульмана пытался отогнать машину с дороги, но в руках у него сломался рычаг переключения передач. В этот момент радист Сакин кричит:

- Командир, на связь!

Оперативный офицер от спецразведки майор Перелевский приказал: «Оставайтесь на месте, досматривайте весь транспорт, жди дальнейших указаний, сейчас в штабе будет совещание».

Через полчаса Перелевский вышел на связь и сказал:

- У тебя шесть «двухсотых» (с афганской войны так называли убитых. - Авт.).

Ульман:

- Не понял.

Перелевский:

- Шесть «двухсотых»!

Ульман:

- Не понял!

Перелевский:

-Е... твою мать! Шесть «двухсотых»!

И тогда Ульман выполняет приказ. Калаганского и Воеводина назначает исполнителями».

Мы спросили у адвоката Ульмана Романа Кржечковского: почему руководство отдало такой приказ?

- Приказ отдал руководитель операции полковник Плотников. Возможно, он испугался, когда узнал, что в машине не было оружия. А что делать в такой ситуации полковнику? Он занимает определенную должность, хочет, наверное, стать генералом. И тут такой косяк в операции, которую он возглавляет. Там же были свидетели.

Например, майор Немержицкий, командир разведроты Шатойской комендатуры. Когда он проезжал мимо на БТР, увидел кровь, спросил Ульмана:

- Что, проблемы?

Ульман ответил: «Передай командиру, чтобы он связался со мной по «Северку». Немержицкий поднялся на гору и доложил:

- Там ваши «мирняка» завалили.

На что Плотников ответил:

- Что вы там волнуетесь, я их под Аргуном штабелями клал!

Это показания совершенно незаинтересованного человека. По показаниям пограничников Шилова и Зверыка, да того же Немержицкого, Плотников сказал:

- Да вы лучше этот «УАЗ» подорвите!

По уставу группа Ульмана могла выполнять приказы, исходящие только от полковника Плотникова. Однако он на суде почему-то выведен из-под удара. Ему порекомендовали демобилизоваться как можно быстрее и «потеряться». Что он и сделал. В деле остались только спецы из ГРУ. Они были прикомандированы к этой операции, а чужаков из другого рода войск в армии беречь не принято. Трое разведчиков остались один на один с правосудием. Но сдаваться они не собирались.

МНЕНИЯ

Адвокат потерпевшей стороны Людмила ТИХОМИРОВА:

Преступный приказ

- Ульман понимал, что приказ незаконный. На мой вопрос, как называются лица, задержанные в ходе боя, Ульман сказал: пленные. Я спросила: можно ли расстреливать пленных? Ульман сказал: нельзя. Согласно статье 42 пункт 2 УК лицо, исполнившее заведомо незаконный приказ, подлежит уголовной ответственности на общих основаниях.

Первые два суда были с присяжными. Спецназовцев оправдали. Мы выявляли, что с присяжными «ведется работа». Помощник адвоката Ульмана встречался с ними. Для объективности суда важна нравственность присяжных. Они же не обязаны мотивировать свой вердикт. А профессиональный судья обязан. Потому третий суд и будет без присяжных.

Адвокат обвиняемых Роман КРЖЕЧКОВСКИЙ:

Засада - это засада

- По делу проводилась организационно-тактическая экспертиза. Один из экспертов получил на суде вопрос: «А вот если группа была в засаде, правомерно ли было открытие огня?» Он ответил коротко: «Правомерно».

Суд установил, что руководитель операции Плотников, узнав от майора Перелевского об обстреле машины и гибели человека, передал Ульману приказ уничтожить всех оставшихся в живых, а машину сжечь. Расценивая полученный приказ как боевой, подлежащий беспрекословному исполнению, Ульман выполнил его.

Продолжение читайте в пятницу, 18 мая.