Жан-Мишель Андре: «Если моя экс-супруга и увидит Лизу, то не скоро»

Как мы сообщали, в пятницу российский адвокат Анатолий Кучерена провел во французском городе Авиньоне долгие переговоры с Жан-Мишелем Андре. Напомним, что месяц назад его бывшая жена, россиянка Ирина Беленькая, похитила у Андре их дочь Лизу. Сейчас Ирина находится в венгерской тюрьме, а девочку вернули отцу.

Кучерена вел с французом речь о мировом соглашении, и согласие на этот счет было достигнуто. По словам адвоката, Андре согласен, чтобы оба родителя получили право на полноценное общение с ребенком.

Беленькая уже согласилась предстать перед французским правосудием. Однако она выразила недовольство готовящимся соглашением. «Не думаю, что для Лизы будет хорошо полгода жить в одной стране, а полгода - в другой», - заявила россиянка.

- Месье Андре, удалось ли достичь компромисса?

- Речь не идет о какой-то торговле взаимными уступками. Единственным условием снисхождения со стороны французского правосудия для моей экс-супруги является ее искреннее поведение в суде. Если она продолжит врать, это будет катастрофой.

- Что имеется в виду?

- Нужно, чтобы она полностью признала свою вину, а не пыталась что-то скрыть. Ей не стоит утверждать, что в марте на меня напали случайные прохожие, которых она в первый раз видела. Или что все время посылала мне фото девочки из России по Интернету. Эти фантасмагории не пройдут. Судей лучше не провоцировать.

Я желаю этого прежде всего потому, что не хочу, чтобы Лиза и ее сводная старшая сестра Саша навещали их маму в тюрьме. Дети этого не заслужили. Да и не хочется, чтобы Ирина провела 10 лет в заключении.

- Компромисс включает взаимный отказ от судебного преследования во Франции и в России?

- С точки зрения российского закона я ничего не нарушал. Я имел полное право выехать вместе с дочкой. Можно, конечно, обвинить меня в отъезде без нотариально заверенного разрешения матери. Но нет никакого международного ордера на мой арест, выданного в России! Да хоть бы и был - это ничего не значит. Ведь Россия не может добиться выдачи даже нацистских преступников, так как нет соглашений об экстрадициях.

- Значит, Ирина не увидит ребенка до решения суда по ее делу?

- Ей надо признать, что она наделала больших глупостей и никогда не будет делать их впредь. С моей стороны отозвать жалобу - значило бы потерять возможность влиять на процесс. Но быть истцом - не значит обязательно выступать против Ирины. Я могу во имя моего ребенка просить решения в пользу обвиняемой. Именно для этого Кучерена договорился с адвокатом Ирины о ее согласии предстать перед французским правосудием.

- А какое может быть решение по опеке?

- Рано еще искать эту формулу. Сначала надо, чтобы мать не села за решетку на долгий срок. Потом мне нужны гарантии, что она снова не спрячет Лизу, если та к ней приедет. Сегодня у меня есть поддержка общественности и номер телефона Кучерены. Но через год он может смениться. От милиции никакой помощи я не получу. Во Франции, если один из родителей трижды не предоставит ребенка второму в условленное время, получает срок.

Вот если Россия подпишет с Францией конвенцию об охране прав детей, то тогда появятся реальные гарантии. Поэтому поездка Лизы в Россию - это дело неблизкого будущего. Нужно создать условия ее безопасного визита к маме. Ребенок нуждается в психологической помощи, чтобы забыть то, что случилось в марте, и не спрашивать меня: «Зачем тебя избили плохие дяди?»