Алексей ДУДАРЕВ: «В новых «Белых Росах» все герои будут старые»

- Я понимаю, что лучше первого фильма ничего быть не может, - признается драматург. - Это как первая любовь. Должен признаться, я был категорически против продолжения.

- Кто же вас подбил написать продолжение?

- Никто не подбивал… Тут другое. Представляете, закончился фильм, у кого-то все устроилось в жизни, у кого-то нет, кто-то жизнь свою завершает, кто-то продолжает… И вот прошло 25 лет - четверть века, когда уже самого себя узнаешь на старых фотографиях. За эти четверть века произошло такое, что иногда не происходит и за несколько столетий. Мы стали жить в другом столетии, другом тысячелетии, в совершенно другой стране. Психологически мы стали совершенно другими. Мне кажется, что людям будет интересно узнать, что стало с героями картины, тем более что многие актеры, снимавшиеся в первой части, здравствуют. Тот же Геннадий Михайлович Гарбук. Первый раз я набрался такой отчаянной наглости и позвонил, когда ему исполнилось 75 лет. Признался, что готовлю ему такой подарок - с сегодняшнего дня начинаю думать над продолжением. А когда был творческий вечер, вручил первый вариант сценария.

- И что будет с героями «Белых Рос» дальше?

- Меня так и подмывает сболтнуть что-то. Но ничего не скажу. (Дударев бьет себя по губам. - Прим. авт.) Только одно - все герои, которые действовали в «Белых Росах», будут и во второй части. Все без исключения. На этом замолкаю. Этой идеей я поделился с новым министром культуры Павлом Латушко, и он горячо ее принял. Тоска меня охватывает, когда я понимаю, что Игорь Михайлович Добролюбов вряд ли сможет взяться за постановку картины. (Игорь Добролюбов серьезно болен. - Прим.авт.) Дай Бог ему здоровья. Ведь это его заслуга в том, что он создал этот мир, собрал вокруг себя команду и, самое главное - сохранил интонацию авторскую и атмосферу: характеры эти немножко странноватые, немножко чудаковатые, но теплые, родные, узнаваемые. Этим фильм и держится. Теперь я уже смело могу говорить, ничего с ним время не сделает. Я сам не понимаю, что в нем такого особенного. Честное слово, я не кокетничаю. Рискну предположить - глубокое сострадание к человеку и глубокое уважение. И легкий ироничный взгляд. Что-то чеховское в этом есть. Не о себе говорю, а о фильме. Потому что киносценарий - это одно, а готовый фильм уже совершенно другое.

«БЕЛЫЕ РОСЫ» МОГЛИ СТАТЬ «ДЕРЕВНЕЙ»

- Если нельзя вас расспросить о новых «Белых Росах», давайте поговорим о старых. Как писался сценарий?

- Герои фильма - взрослое окружение моего детства. Это поколение ушло полностью. Моему отцу, который в фильме заявлен в двух ипостасях - в нем уживался и Федос, и Гастрит, - через пару лет исполнилось бы сто лет.

- Сценарий сразу приняли? Вы ведь тогда, в 1982 году, не были Дударевым - маститым и признанным драматургом.

- Да, я тогда только фамилию Дударев носил. Киностудия проводила конкурс заявок. И я делал все возможное, чтобы в нем не участвовать - год был очень напряженный. Тогдашний редактор киностудии Лилия Бельдюкевич слезно меня умоляла участвовать. Может быть, она верила в меня. А может, нужно было добрать авторов. Я вздохнул и написал затравку про переселяемую деревню страниц на двенадцать. Заявка называлась «Деревня». Кстати, в том конкурсе участвовали и Генадь Буравкин, и Виктор Козько. По их сценариям позже тоже были сняты фильмы. Вообще, все было сделано мудро. Авансом всем литераторам заплатили по 2 тысячи рублей при условии, что ты сдаешь сценарий. Если фильм запускается, ты получаешь как за сценарий. Если нет - 2 тысячи остаются у тебя.

«БЕЛЫХ РОССОВ Я ПРИДУМАЛ»

-- Я заявку написал, а когда до сдачи сценария оставался месяц, сел и начал работать. Я человек ответственный, на халяву не привык деньги получать. Какие-то герои из заявки ушли, но три брата были придуманы сразу. И «Деревня», конечно, не название для фильма. Придумалась легенда о том, что белыми россами называли наших предков, потом так и деревню назвали. И про белую росу - тоже правда. Каждую осень, когда заморозков еще нет, но уже делается под утро «сцюдзёна», роса становится мутной. У нас в деревне тогда говорили: скоро осень, роса на луге белая-белая. Это был противовес легенде про белых россов, который выдвигал Гастрит: «Нечего историю искажать!» Но легенда получилась настолько правдивой, что в нее поверили многие. Верили, что есть и такая деревня. А о том, что такой народ есть - вопросов не было. Хотя никто никогда белорусов так не называл. Я это придумал.

- Кто выиграл конкурс?

- Мой сценарий получил первое место. Это была моя первая такая крупная победа еще до премии Ленинского комсомола, до Госпремии. Кстати, члену жюри Ивану Петровичу Шамякину название мое не понравилось: «Что ты там придумал - «нейкiя «Белыя Росы». Я даже засомневался, но слишком красивое оно было. Правда, не предполагал, что это название станет таким популярным и войдет в жизнь как реально существующий символ. В Гродно есть улица Белые Росы, есть ансамбль «Белые Росы», есть торговый центр «Белые Росы», говорят, в Подмосковье целый коттеджный городок так называется. И главное - все говорят, что придумали название сами. Правда, только после 1983 года. Бывают вещи, которые витают в воздухе.

- А как сценарий попал к Добролюбову?

- Он сам его выбрал. Игорь Михайлович был уже мэтром. Многие режиссеры читали сценарий, но особых восторгов не высказывали. И тут звонит Добролюбов мне, щенку в общем-то: «Леша, лучше ничего никогда не читал. Если ты не против, я буду над этим работать». У меня трубка из рук чуть не выпала. Работать с ним было счастьем. Он умеет работать и с актерами, и с художником, и с драматургом. Помню, как писалась сцена с кирпичом. (Гастрит лечит Федоса от радикулита: варил кирпич в отваре трав, а затем положил его раскаленным тому на спину – прим.авт.) Ее не было в сценарии. А Добролюбов начал работать уже над режиссерским сценарием. Как-то звонит: «Леша, давай съездим в Смолевичи, рыбки половим». А погода была уже ноябрьская. Приехали, забросили удочки, а холодрыга страшная. Чувствую, не для рыбалки Добролюбов меня зазвал. «Понимаешь, Леша. Мне нужна еще одна сцена. Такая, как у них с бутылкой, но другая». Продумаю, говорю. Рыбы мы, конечно, никакой не поймали. Вернулись на базу отдыха, я вспомнил батьку, который мучился радикулитом. Хотя кирпичи в лебеде он не варил. Набросал сцену эту за 15 минут. Добролюбов: «О! То что надо!» - «Так вы меня из-за этого привезли?» - «В общем-то, да».

Дай Бог, чтобы он снимал второй фильм. Если будет малейшая возможность, мы будем с ним консультироваться.

КАРТИНУ ВЫПУСТИЛИ ТИРАЖОМ В 1200 КОПИЙ

- На озвучке я просидел все кольца - от первого до последнего. И Добролюбов меня всегда спрашивал: «У тебя есть что-нибудь сказать?» Ловили интонацию. Даже Бориса Кузьмича Новикова (Гастрит) я пробовал поправлять. Но понял, что это бесполезно. Он сделает все сам. А Караченцов прислушался. Хотя поначалу начал спорить, а потом все сделал просто блестяще!

Помните сцену, когда Васька сидит в гнезде аиста и на гармошке играет. Во время съемок никакой музыки там не было, Караченцов только меха растягивал. А на озвучании долго искали мелодию. Николай Петрович приехал в Минск со своим музыкантом, который подыгрывал ему на концертах. Вдруг кто-то сказал: «Что вы мудрите? Пусть слабает «Миллион алых роз»!» По тем временам это был мега-хит. Когда этот разгильдяй заиграл эту мелодию, мы просто легли от хохота.

- Во время работы над фильмом чувствовалось, что получится хороший фильм? Это ведь не всегда понятно бывает.

- Чувствовалось. Даже в черновом материале чувствовалось, как с экрана хлестало тепло какое-то.

Потом уже готовый фильм смотрели в Госкино, чтобы решить, какой тираж делать для проката. А там товарищи опытные, они посмотрели, встали и молча уходят. Один повернулся: «Ну, ребята, вы дали…» И сразу было напечатано 1200 копий - на весь Советский Союз.

- Но не каждый хороший фильм становится народным.

- Это загадка. На этот вопрос я не смогу найти ответа.

- Со зрительской любовью приходилось сталкиваться или вся она досталась актерам?

- В конце 80-х я ездил в Индию с московскими драматургами. Пригласили нас в советское торгпредство. Были в нашей группе и Галин, и Петрушевская. Я тоже выступал, рассказывал про пьесы, а потом сказал, что я автор «Белых Рос». Все мои коллеги тут же исчезли, все внимание было приковано ко мне. Одна женщина после подошла ко мне: «Можно вас поцеловать? Здесь такая тоска, а у нас там снежок лежит. Когда тоска заест, я прихожу к знакомому киномеханику, он мне ставит «Белые Росы», сажусь одна в зале и смотрю. Мне становится так легко, что можно жить дальше». Оказалось, таким образом она посмотрела фильм 18 раз!

АКЦИЯ «КП»

НАПИШЕМ ПРОДОЛЖЕНИЕ ВМЕСТЕ!

Пока сценарий Алексей Ануфриевич не отдал на киностудию.

- Над ним еще надо работать.

- А как будет называться?

- «Белые Росы. Радуница».

- А если мы предложим нашим читателям написать свои версии продолжения любимого фильма?

- Почему бы и нет. Возможно, я что-нибудь и использую. Пусть пишут, что стало с героями картины через четверть века.

ОТ РЕДАКЦИИ. Уважаемые читатели! А как, по-вашему, должна была сложиться судьба героев «Белых рос». Кем стала девочка Галюня? Сохранили ли дружбу братья? Нашли ли они себя в новом времени? Пишите нам на адрес: Минск, ул. Платонова, 1б, комн. 401 или на nadia@belkp.by с пометкой «Белые росы-2».

Письма мы передадим Алексею Дудареву. Возможно, какие-то читательские идеи воплотятся в новом фильме.

Фото из Белорусского архива музея литературы и искусства