Илья Эренбург: «Иногда молчание хуже, чем прямая ложь»

«Убей немца!» - Эренбург, истовый антифашист, был автором этого жестокого лозунга времен Отечественной. Очевидно, что следовало бы призвать: убей фашиста. Увы, написанное пером не вырубишь топором. Ему же принадлежит пылкое «Увидеть Париж и умереть!» - что многие принимали за французскую поговорку... Термин «оттепель», которым был определен важный этап хрущевской эпохи, пошел от названия повести Эренбурга, прогремевшей в 60-е, - оттуда пошли «шестидесятники». Яркий по судьбе, он был ярок в языке. Девочкой я переписывала в тетрадку его стихи. Жаль, тетрадка куда-то затерялась. *** Он вступил в революционное движение 14-летним. Эмигрировал первый раз 17-летним. При царе. Освоил Париж. Творил поэзию. Вошел в артистические круги. Вернулся в 17-м, жадный до большевистского новаторства. Дотерпел до 21-го. В ужасе от творившегося, опять уехал. Освоил Берлин. Выпустил романы и повести - «Необычайные похождения Хулио Хуренито», «Тринадцать трубок», «Трест Д. Е.» (позже поставленный на сцене Мейерхольдом), «Любовь Жанны Ней»... В его друзьях и знакомцах были, с одной стороны, художники Шагал, Модильяни, Пикассо, поэты Аполлинер, Пастернак, Маяковский, Волошин, Хлебников, с другой - Бухарин, Каменев, Троцкий. Когда в Испании начнется гражданская война, он умчится туда военкором. Познакомится с Хемингуэем. В романе «По ком звонит колокол» тот обидно опишет его как малозначительного журналиста при представителе Кремля Михаиле Кольцове. Он выпросит у Советской власти после Испании переезд во Францию, но в 40-м снова приедет в Россию. Когда начнется Отечественная война, он отправится на фронт корреспондентом «Красной звезды», позже будет вести репортажи с Нюрнбергского процесса. Он должен был принадлежать Серебряному веку. А пророс из Серебряного века в век Железный. *** В Советском Союзе ему позволяли больше, чем другим. Или он позволял себе. Но и сотворяли с ним то же, что с другими. Нацистская пропаганда называла его «домашним евреем Сталина». Его посылали на всемирные антифашистские конгрессы. Но когда в СССР началась борьба с космополитизмом, он стал мишенью для спецслужб - вот уж кто был подлинный космополит, то есть человек мира. После войны Сталин раскрутил известное «дело врачей», в ходе кампании одним евреям предложили подписать письмо в «Правду» против других евреев - Эренбург не только не вошел в ряд подписантов, но отправил личное письмо вождю, в котором объяснял, почему это во вред стране. Вместе с Василием Гроссманом составил «Черную книгу» о травле евреев в СССР. И поставил подпись под письмом в защиту инакомыслящих писателей Даниэля и Синявского. Был ли он отважен? И да и нет. Ластился ли к режиму? И нет и да. Упреки в его адрес при жизни и после смерти сводились, по сути, к одному: а тогда почему же товарищ Сталин его не убил? *** Повесть «Оттепель», вышедшая в 1954 году, у друзей вызвала восхищение, у противников - вал критики. Публикация главной книги «Люди, годы, жизнь», начатая журналом «Новый мир» в 1960 году, была приостановлена - он этой книги в полном объеме не увидел. По степени исповедальности в литературе того времени ей не было равных. Из письма к Твардовскому: «После очень длинной жизни мне не хочется говорить того, чего я не думаю, а молчание в некоторых случаях хуже, чем прямая ложь». Есть кинокадр, где Илья Григорьевич стоит на балконе, курит, кажется, на улице Горького, под ним шумит праздничная толпа, ветер развевает его знаменитые седые волосы, и в непроницаемом лице его такая глубина чувств, что сердце щемит... Его хоронили осенним днем 1967 года на Новодевичьем кладбище. Специальные люди подсчитали, что проститься с ним пришли 15 тысяч человек.